Останься со мной

– Мой ангел, - шептал он, целуя ее плечико, - мой нежный чистый ангел…

Под утро все же Лассе уснул, обняв Леру, и, утомленный, не услышал ни звонка телефона, ни того, как проснулась девушка и осторожно выскользнула из-под его руки.

Подбирая спадающую простыню, обмирая от недобрых предчувствий, Лера, зажав трезвонящий телефон в руке, прокралась на кухню и закрылась там, привалившись плечом на крашеную картонную дверь с мутным рельефным стеклом - советским наследием, которому сто лет в обед.

Звонила мачеха Леры, Люси Комбз, и голос ее был не самый доброжелательный в этом мире.

– Лера, Лера, - нараспев произнесла она так, что девушка обмерла от страха.

– Я очень, очень недовольна тобой. Ты что, хочешь, чтобы я прекратила давать тебе денег? Я могу тебе устроить это. Я откажусь спонсировать твои капризы, и тогда ты узнаешь, что такое нищета и голод. Этого ты хочешь?

– Какие капризы?
– пропыхтела Лера, изо всех сил храбрясь и пытаясь говорить с Люси так, как говорила обычно - независимо и с дерзким вызовом.

– Начнем с того, - уничтожающим тоном произнесла Люси, - что твоя идея учиться в России сама по себе один огромный, глупый, нелепый каприз. Это некачественное, шарлатанское образование; оно не пригодится тебе здесь…

– Кто сказал, что я собираюсь жить в Америке?
– выкрикнула Лера ершисто, и Люси неодобрительно зацокала языком.

– Лера, Лера, Лера, - произнесла она сухим, безэмоциональным голосом.
– А где же ты собираешься жить?

– Здесь, - выдохнула девушка, комкая простыню на груди.
– Здесь у меня родня!

 - Родня! - казалось, Люси даже руками всплеснула от изумления и негодования.
– Кто там твоя родня!? Твой отец избаловал тебя сверх меры; ты послана мне Богом, как испытание и наказание… За все годы я не слышала ни слова благодарности от тебя, ни слова! Но я с честью вынесу это, да. Это мой крест… Родня?! Какая родня?! Кто из них заботился о тебе все эти годы? Кто из них воспитывал тебя? Лечил, когда ты болела? Оплачивал твое образование и твои капризы, одним из которых является образование в Москве?!

– Я всего лишь хочу сама зарабатывать и избавить уже вас от своего присутствия, - прорычала девушка, глотая злые слезы. Черт знает как, но Люси удавалось заставить ее плакать на раз, самыми невинными словами, самым простым диалогом. Вот Люси болтает погоде - а в следующую минуту Лера просто захлебывается слезами, ощущая свою никчемность и ненужность.

– Дорогая, но ты можешь избавить меня от своего присутствия очень легко, - хрупким нежным голоском проворковала Люси.
– Всего лишь выйдя замуж. За Фреда. И тогда ты сама себе хозяйка. Тогда вступает в силу завещание, и ты можешь свободно распоряжаться всем состоянием своего отца. Если тебе не нравится мое заботливое и рачительное опекунство… что ж… - Люси притворно вздохнула, и Леру заколотило от этих ласковых слов, полных лживого яда.

– За Фреда, - выдохнула она.
– За вашего племянника! Да я лучше дождусь совершеннолетия…

– Не дождешься, - холодно перебила ее Люси.
– Разве что пополнишь ряды нищих русских. Я не стану больше оплачивать твои счета, твоим родным я скажу, что ты строптива, капризна, ленива. Кому они поверят больше, мне или тебе? Ты уже успела показать им свой характер?

– Фред ударил меня, - с ненавистью ответила Лера, вся дрожа от бессильной ярости. Он ударил меня, это все видели!

– Конечно, ударил, - преувеличенно весело отозвалась Люси.
– Он рассказал мне. Ты же флиртовала с другим мужчиной и уехала с вечеринки с кем-то другим, не с Фредом, я правильно понимаю? Я скажу Мише, - она едко хихикнула, - что ты и дома вела себя так же. Скажу, что ты изменяла Фреду, и он просто не вытерпел этого унижения. Миша мужчина; он меня поймет.

Лера молчала, роняя бессильные слезы.

– Ну, дорогая, не надо плакать!
– заботливо проворковала Люси.
– Ты же знаешь, я не могу слышать, как ты плачешь! Поверь - я забочусь о тебе, о твоем благе. Ты еще слишком молода и неопытна… Ты просто не понимаешь, что так всем будет лучше. И тебе в первую очередь. Фред не плохой; он очень хороший. С ним ты будешь счастлива, очень счастлива! Он будет заботиться о тебе, да он сейчас готов это делать, но ты же не даешься!

– Я не хочу быть с Фредом, - пробормотала Лера сквозь слезы.
– Я люблю другого.

– Другого!
– насмешливо фыркнула Люси.
– А этот другой что, готов о тебе позаботиться? Он богат? Он успешен? Он готов сделать тебе предложение, или всего лишь хочет с тобой развлечься? Но в любом случае, выбирать тебе. Давай, люби своего другого и оставайся в полной нищете. Фред не простит тебе связи на стороне. Твоему другому,- Люси гаденько усмехнулась, так, что мороз пробежал у Леры по спине, больно кольнув меж лопатками, - переломают ноги и руки, и вы вдвоем будете жить на его пособие по инвалидности. Но ведь у вас любовь, так? Он тебе простит это?

– Мерзавка!

– Я не понимаю русского, можешь не утруждать себя, не ругаться на нем, - небрежно ответила Люси.
– Итак: бери себя в руки, собирайся и иди к Фреду.

– Нет!

– Да; я поговорила с ним - он и пальцем тебя не тронет. Он остыл; девочка, он просто любит тебя, и очень ревнует, вот и все. Просто иди к Фреду; просто сделаем вид, что ничего не было, и будем жить как раньше. Вот и все.

Лера была уничтожена и раздавлена. Люси еще что-то бормотала в трубку своим тараканьим голосом, но Лера уже не могла слушать. Захлебываясь слезами, она бегом проскользнула в ванную и долго умывалась, отмывая горе и страх.

Страх остаться одной.

Страх ненужности.

Люси умела ломать девчонку. Напугать ее, выбить почву из-под ног. Лера, по сути, была трусихой. Строптивой - но трусихой. Она никогда не чувствовала себя уверенно, и Люси этим пользовалась.

Она могла даже явную чушь говорить так уверенно и так убедительно, что Лера верила ей. Не хотела - и верила, обмирая от ужасов, которые рисовал ей внутренний взор. Богатые люди не умеют делиться своими богатствами, внушала ей Люси. Богатые люди не любят заботиться о бедных родственниках. Богатые люди потому и не спрашивают о том, как ты живешь, что ты ешь и что пьешь. Богатые люди не поинтересуются, куда делся искалеченный Лассе.

Лера, давясь рыданиями, наплескала в лицо холодной воды, пока маска безразличия не сковала его. Наскоро расчесала длинные волосы, обмирая от страха перед принятым решением, натянула джинсы на длинные стройные ноги.

Когда она выла из ванной, Лассе уже не спал. Он слышал ее торопливые, лихорадочные сборы, и почуял нечто неладное.

– Лера, что случилось?

Он был такой смешной, взъерошенный после сна, в одних брюках, босой. Лера на миг ощутила жгучее желание закричать, заплакать, разрыдаться, упасть ему на грудь и рассказать обо всем - об угрозах мачехи, о Фреде, наябедничавшем тетушке и ждущем теперь ее в номере гостиницы. Но она сдержалась; в большей степени оттого, что помнила - головорезы, нанятые Фредом, могли напасть и искалечить Лассе.