Остатки

– Но ведь это только из-за тебя. Я думал, ты поймешь. Я не хотел потерять тебя.

– Ну так и у меня не было в планах терять тебя.

– Так ничего не выйдет.

– Просто делай так, как я прошу. И если я попросил тебя…

– Это бессмысленно! – вспылил медиум – Как я могу сидеть тут, зная, что ты умрешь?!

Из-за выплеснувшихся эмоций, подростку стало не по себе. Покачнувшись, он приложил ладонь к глазам, давая себе передышку. Резкие изменения в эмоциональном состоянии всегда давали подобный результат.

Мизуки все время хотел вмешаться. Доведя Демона до крайней точки, он уже хотел бесцеремонно влезть, но тигр буквально за шкирку вытащил его из комнаты.

Заметив, что подростку стало хуже, Мэй всполошился.

– Сядь, – мягко настоял он, положив руки на плечи Юки. Подросток отметил, что парень не поддался на это жалкое действие, пусть и правдивое. Обычно брат сразу поднимал шум.

– Наши отношения… Что с ними? – тихо спросил медиум – Они вообще есть?

– Я не знаю, – признался тот.

Юки взглянул на него с пониманием.

– Наши отношения, почти невесомые, почти не ощутимые, но они предполагают постоянную борьбу, постоянные нервы, вечные споры, вечный риск потерять друг друга… Это того стоит?

– Не могу сказать точно, но знаю наверняка, что не хотел бы потерять тебя.

– Поцелуй меня, – попросил Юки. Видя, что Мэй сомневается, он повторил: – Мэй, поцелуй меня. Пожалуйста.

Сев перед подростком на корточки, парень нежно провел по его щеке ладонью, посмотрел на молочную кожу, мягкую на ощупь, и просто продолжительно коснулся своими губами его. Это все равно, что любить ребенка – нельзя, но ведь это не отрицает наличия чувства.

– Солнышко, зайди ко мне, как закончишь. Я понимаю, ты занят, король и все такое, но твоя реабилитация еще не прошла. Я бы хотела посмотреть на твои глазки, – заглянула в комнату Джанет.

– Стучать тебя не учили? – шутя, спросил Сэм, помогая мне с костюмом.

– Врачебная привычка, – пожала та плечами – В общем, ты меня услышал. Я жду тебя, – собираясь снова закрыть за собой дверь, остановилась – о, да, и еще. Тебе очень идет.

– Спасибо, – слегка стушевался я.

Длинные сапоги с небольшой платформой, свободные штаны, заправленные в них, белоснежная рубашка, черная бабочка, поверх черный приталенный пиджак с золотыми запонками и пуговицами. От нагрудного кармана до одной из пуговиц прикрепили золотую цепочку.

– Это выделяет тебя, как короля, – пояснил Сэм, закрепляя мне в нагрудной кармашек раскрывшийся бутон благоухающей белоснежной розы с пурпурно-алыми оборками. Теперь казалось, что цепь заменяла ствол цветка. Выглядело красиво, аккуратно.

– Швеи хорошо потрудились.

– Еще бы, – хмыкнул он – Ты прекрасно выглядишь.

– Мне стоит благодарить, или и так все понятно? – спросил я, застегивая запонку.

Сэм слегка замешкался.

– Не ожидал, – усмехнулся он.

– Я пойду к Джанет.

Он ждал. Думал, что поцелую его.

«Не в этот раз», – самодовольно дернул уголком губ, смотря на его потускневшее от сумерек отражение в зеркале.

– Регенерация проходит на удивление быстро, – светя мне фонариком в глаза, невнятно пробормотала врач.

– Я могу идти? – спросил я.

– Тебя что-то мучает?

– Да. Проблема о вечной жизни сильно волнует, и по ночам не дает уснуть возможность завоевания Земли инопланетянами.

– Я про твое физическое состояние, остряк, – покачала она головой.

– Голова болит.

– Это, скорее всего, от операции. Но на всякий случай давай проверим. Ложись.

Я послушно лег на кушетку.

После долгого осмотра она, наконец, выдала:

– Это не от операции. Скажи, тебе кошмары не снились в последнее время?

– А кошмары какого плана? Потому что Кира для меня – тоже кошмар еще тот.

Она щелкнула мне по носу.

– Давай серьезнее.

– Вроде бы нет.

– А усталости по утрам не чувствуешь? Может, небольшая потеря памяти?

– Бывает, что забываю что-то. И да, утомленность все время. Как будто по ночам не сплю.

– А это, случаем, не после того началось, когда тебе все рассказали?

– Пожалуй.

– Нико, я думаю, что это связано с тем, что ты пытаешься вспомнить.

– Нет.

– Не осознанно. Твой мозг пытается вернуться назад. Ничего страшного, но скажи, если головная боль станет хуже. А пока выпей обезболивающее.

– Как скажешь, главное, что это не иголки, – выпил несколько таблеток.

– Что-то ты не так уж и барахтался, когда Кира делал тебе укол.

Вспомнив, каким образом он мне укол делал, я подавился.

– Ну-ну. Все не так плохо. Плохо, когда ты двум влюбленным в тебя парням головы морочишь.

– Двум? Ты считать разучилась?

– А что, есть еще кто-то?

– Нет. Если кто в меня и влюблен, то только Сэм. Кира уж точно не по эту сторону баррикады, – скептически посмотрел на Джанет.

– Ты глупый и наивный мальчишка. С чего ты взял, что он к тебе безразличен?

– А с чего ты взяла, что он меня любит?

– Он нервничает.

– Да уж, аргумент. А его словам я не особо не верю.

– Он никогда так сильно не нервничал из-за того, что его очередная куколка не проявляет к нему интереса.

– Приведи мне факты, и я поверю.

– Просто интуиция.

– И как ее проверить, не подскажешь?

– Скажи ему, что любишь. Если у Киры случиться инсульт или любое другое проявление нерв, то я права.

– С чего это?

– А с того, что он всегда был ко всем безразличен. А я скажу, что ты умираешь.

– Сдурела?!

– Должно помочь.

– Может, лучше тогда мышьяк? Он точно поможет.

– Тебе?

– Тебе, – фыркнул я.

– Очень смешно.

– Отравишь меня, и он точно забеспокоится. Вот увидишь.