Остаток ночи в её бокале
Шрифт:
Вечером выпал первый снег. У Гапы начался токсикоз. Её тошнило, она была зелёная и злая. Алиса плакала и звала маму. Бабуля упала и застряла между кроватью и инвалидным креслом. Вера достала из шкафчика бутылку, хлебнула из горлышка водку. И ещё раз хлебнула, и ещё. А, да пофиг, всё нормально.
Она вышла на лоджию. Над крышей низко нависало плотное небо. В нём торчало тяжёлое облако, словно большая льдина с серебряной оборкой по краям. Вера закурила.
В воскресенье пришли Маша и Даша, принесли водку, торт, и браслет из разноцветных бусинок для Алисы. Малышка была печальная, но тут заулыбалась, надела на ручонку браслет и помчалась к зеркалу. Через пять минут она подбежала к Маше, пряча что-то за спиной.
– Вы такая добрая, тётя,
– Спасибо, моя милая, – сказала Маша. – Садись, поешь тортика.
– Не хочу, – сказала Алиса.
– А что ты хочешь? – спросила Даша.
– Хочу быть феей Винкс, – ответила малышка, и убежала в комнату смотреть мультики.
– Какой продвинутый ребёнок, уже «эр» хорошо произносит, – сказала Маша. – И в феях разбирается.
– Она уже и читать умеет, – сказала Вера.
Она достала из холодильника закуски и поставила на стол. Солёные огурчики, маринованные помидорчики, квашеная капуста, винегрет, нарезки сыра, колбасы, шпроты, хлеб – всё это радовало глаз. Хрустальные рюмки быстро наполнялись водкой. Женщины пили, ели, и весело болтали. Гапу стошнило. Вера привезла из комнаты бабулю в инвалидном кресле, подкатила к столу, поставила перед ней тарелку, положила закуски, налила водку, вложила ей в ладонь вилку.
– Кушай, бабуля. Смотри, как весело, гости, радость!
Гапа распахнула окно. Повеяло ледяной свежестью. Створка окна качалась на ветру и скрипела.
– У тебя деревянная рама? – спросила Даша. – Окно старое? У меня тоже, буду менять. Ремонт хочу делать вообще.
– Когда? – спросила Вера.
– Сейчас пока договариваюсь с мастерами.
Тут со шкафа сиганул на стол Барсик, приземлившись прямо в блюдо с винегретом. Даша и Маша захохотали. С Машиных коленей слетела на пол Маська. Вера подняла её и хотела унести в комнату, но Маша вдруг вырвала игрушку из Вериных рук, и резко сказала:
– Моя. Подарок.
– А она тебе нужна? – удивилась Вера.
– Отказываться от подарков нельзя, примета плохая, – сказала Маша, и сунула собачку себе за пазуху. Под водолазкой вспух большой бугор.
– Ой, у тебя грудь выросла! – хохотнула Даша, тыча пальцем в подругу.
Вере было очень жаль Маську. Она её любила с детства. Привыкла к ней. Ну что ж, ничего уж не поделаешь. Перед глазами всплыла мордочка игрушечной собачки с застывшим трагическим выражением. «Да ладно, это всего лишь игрушка», – успокоила она себя. – «Потом заберу назад. Как-нибудь».
Маша разлила по рюмкам остатки водки.
– А тост? – спросила Даша.
– Тост? Сейчас. М-м-м… За маньяков! – сказала Маша. – Я тут на днях в лифте застряла, там ещё парень был. Я спрашиваю: – А вы, случайно, не маньяк? – Нет, – отвечает. Я говорю: – Это хорошо, а то два маньяка в одном лифте, это уж слишком.
– Ха-ха-ха-ха-ха!!!!!
Порыв ветра распахнул настежь оконную раму, и тут же с треском захлопнул её. Бабуля уснула в инвалидном кресле, свесив голову на грудь. У неё были густые волосы с проседью, остриженные «под горшок». Вера вчера старательно стригла. «Неплохо выглядит для восьмидесяти семи лет, да ещё после инсульта», – подумала она. Потом отвезла спящую бабулю в комнату и переложила её в постель. А в другой комнате уложила спать Алису. Девочка легла со смартфоном, продолжая смотреть любимые мультики. Вера вернулась на кухню. Было уже поздно. Подруги ссорились.
– Ну что с тебя взять, – ядовито говорила Маша. – Ты же без отца росла, а мать где-то шлялась, никто не воспитывал.
– А ты, а ты! А у тебя вообще! – почти кричала Даша. – Тебя вообще аист нашёл в капусте, а когда он принес тебя твоим родителям, они долго смеялись, и сначала хотели взять аиста, вот!
– Ах, так! – восклицала Маша. – Да я с тобой вообще больше не общаюсь! Я ухожу!
Она резко отодвинула стул, вскочила, и, не прощаясь, помчалась в коридор. Даша мрачно закурила.
– Поздно уже. Пойду я, – сказала она, тяжело
вылезая из-за стола. – Пока, Вер. Хорошо у тебя. Пойду я. Засиделась чего-то.– Ну, иди, – ответила Вера, и прикрыла окно.
Надо было убрать со стола, перемыть гору посуды, громоздившейся в раковине. Устала, надоело всё. Она села и закурила. Потом встала, и заперла за Дашей дверь.
Зима была долгая и холодная. Деревья стояли в ватных коконах снега. Вера каждый день выводила на прогулку семью – укутанную бабулю в инвалидном кресле, маленькую Алису, и беременную Гапу. Сама она с утра выпивала рюмку водки, и день казался не очень противным, а в голове, под черепушкой, ползали, словно сонные черви, вялые мысли. Днём она выпивала ещё немного. И на ночь рюмку. Алиса подросла, пришлось покупать одежду, обувь. Денег стало катастрофически не хватать, и Вера решила продать бабушкин дом. Выставила объявление на Авито, загрузила самые хорошие, яркие летние фотки. И поставила невысокую цену. Покупатели нашлись быстро – молодая семья с малышом. И вот Вера поехала в зимнюю деревню. За окном – бело-серая картина, снег, деревья, телеграфные столбы, станции и полустанки. Она дремала в поезде, чувствуя, как отходит накопившаяся усталость. Подольше бы так ехать. В вагоне тепло и тихо. Потом она дремала в автобусе. Потом шла по скрипучему снегу, и вспоминала детство. Покупатели подъехали не сразу, хотя договорились точно. Но они задержались на несколько дней. И эти дни Вера с удовольствием жила в родной избе, топила печку, носила воду из колодца, умывалась ледяной водой – это было так приятно! Вдыхала морозный свежий и хрусткий деревенский воздух. Обедала у тёти Тони с дядей Петей. Давно она у них не гостила! Вера и не представляла себе, что будет так радоваться! Нахлынула сумятица чувств и воспоминаний. Она отдыхала. И тут вдруг она поняла, что устала просто сверх сил своих. Как хорошо, что она здесь! Но покоя не давала тревога – как там справляется Гапа? Правда, та каждый день звонила тёте Тоне и всё подробно рассказывала. Но всё же тётушка принялась дотошно расспрашивать Веру, и та поведала ей душещипательную историю в духе бразильских сериалов:
– Представляешь, тёть Тонь, какая жуткая трагедия! Ну, да вы с дядь Петей уже всё знаете, Гапа ведь говорила.
– Ну-ну. Знаем-знаем. Но голосок у неё был какой-то странный.
– Так ещё бы! Вы же понимаете – уже решили пожениться, заявление подали, жених полетел в командировку, и вдруг – взрыв, самолёт взорвался и сгорел, даже косточек не осталось, и хоронить-то нечего! А они так хотели ребёночка! И Гапа уже беременная была! Так ждали, и всё имя малышу придумывали. Всё гадали, кто будет – мальчик или девочка! Гапа так убивалась, жить не хотела! Я замучилась с ней, а тут ещё у бабули инсульт!
Тетушка заплакала, закрыла лицо фартуком, и ушла в комнату. Вера пошла за ней следом, продолжая травить душу:
– А у него, у жениха-то, сестра родная с мужем и маленькой дочечкой Алисой, такой хорошенькой, умненькой, очень доброй. И тоже трагедия – разбились на машине, всмятку, трупы автогеном вырезали. Девочка вот осталась одна, сиротка, привезли её люди добрые ко мне, у меня живёт. Ничего про смерть родителей не знает.
Тётя Тоня заплакала в голос. Вера расчувствовалась, слёзы заструились по щекам. Тут пришёл дядя Петя.
– Что случилось, что за рёв?
Тётушка махнула рукой и, рыдая, произнесла:
– Я тебе после расскажу.
Маша и Даша продолжали ссориться, и являлись теперь порознь.
В середине декабря пришла Даша с сумкой продуктов. Притащила в кухню, бухнула на стол сумку, принялась выкладывать упаковки и коробки, и оживлённо рассказывать:
– А у них там очередная рекламная акция. Раздали всем продавщицам в зале разноцветные фартуки. На груди надпись «сметана», на животе – «волшебный погребок». Дальше в районе талии: «жирность 20%», ну а еще ниже, под животом, на том самом месте – «срок годности 7 суток». Смехота!