Остаток ночи в её бокале

– Вить, слушай сюда. Дело есть. Это срочно. Скажи своим киргизам, чтоб жёнам позвонили, срочное дело: пусть из овечьей шерсти кукол нафигачат, срок пять дней. Чтоб через пять дней был мешок кукол. Каких-каких, какие в тренде. На них спрос. Не знаешь? Так узнай. Всё, чтоб сделал.

Пробка рассосалась, и Денис вырулил на соседнюю полосу. Вскоре подъехали к ресторану.

– Ну вот и всё, проблема решается, надо отметить. Традиция такая. Надо обязательно выпить за скорое решение, – сказал он, вышел из машины, и распахнул дверцу перед Гапой.

У неё всё сильнее нарастало чувство нереальности происходящего. Да это просто необыкновенный сон, сказка, волшебство! Она как-то нелепо, боком вылезла из иномарки, и робко последовала за Денисом. Всё её изумляло блеском, большими зеркалами, сияющим паркетом! Столики стояли на возвышении, а внизу, в полу был широкий желоб с водой, и там плыли большие красивые рыбы с жемчужной чешуёй. То была живая форель. А ещё другие рыбы плавали в аквариумах, их можно было заказывать, их тут же вылавливали и несли на кухню готовить. «Вот это да»! – ахнула Гапа. И вдруг ей стало жалко этих рыб. «Вот так и люди» – подумалось вдруг ей, – «плывут себе по жизни, а в любой момент их может выловить Смерть».

Она сказала, что не любит рыбу, и заказала жареные морские гребешки с канелони из сельдерея и черным трюфелем. Вкус такой необычный, изысканный оказался! Официант принёс коньяк в очень красивой бутылке с печатями, открыл и налил в маленькие рюмки. Зажёг большие свечи на столе. Гапа и без коньяка была уже пьяна – от впечатлений, от чувств, от еды.

Вера уже три дня жила одна. Она несколько раз звонила сестре, но та не брала трубку. Как-то вечером ей позвонила тётя Тоня и спросила взволнованным тоном:

– Верочка, у вас там ничего не случилось? Как Гапа, она мне перестала звонить, на мои звонки не отвечает, что такое?

– Всё хорошо, тёть Тонь, не волнуйтесь. Гапа просто загружена работой, очень устаёт, приходит и сразу ложится спать.

– Но ведь сначала она мне каждый день звонила и всё рассказывала, говорила, работы мало, ей легко.

– Тёть Тонь, да всё нормально, просто сперва Гапа была ученицей, её не нагружали, она должна была адаптироваться. А теперь она уже полноправный сотрудник. Так что с неё большой спрос. Дел очень много.

– Верочка, дай ей, пожалуйста, трубочку, хоть голосок её услышать бы.

– Да она уже спит, тёть Тонь.

– Спит, так рано? Она никогда так не ложится.

– Так это Москва, здесь всё по-другому. Ну, разная жизнь тут.

– Ох, чует моё сердце неладное, – вздохнула в трубку тётя Тоня.

А Вера с какой-то обидой и досадой подумала: «счастливая Гапка, у неё первая настоящая любовь, первый мужчина, страсть, фейерверк чувств, душа где-то в космосе витает. Из деревни-то, от кур, коз, навоза да огорода – и вдруг сюда, и сразу любовь и такой друг, это не хухры-мухры! А у меня всё в прошлом, полный облом, лишь горький осадок. Только работа, да Маша-Даша, навязавшиеся в подруги. Какие они мне подруги, так что-то…» Ей вдруг стало очень жалко себя, слёзы затуманили глаза и потекли по лицу, противно щекоча щёки. Она кинула смартфон на постель, схватила игрушечную Маську, прижалась лицом к её жёсткому синтетическому меху, и зарыдала. Наплакавшись вволю, она включила ноутбук и написала Денису:

– Привет, плейбой, как там дела, что с моей сестрёнкой, почему на звонки не отвечает, что ты с ней сделал, неужто зажарил и сожрал?

Ответил он лишь на следующий день:

– Привет, старуха Веруха большое ухо, ёшкин кот тебе в рот.

– Что-о-о! Свихнулся, что ли????!!!! – возмущённо отстучала она.

Ответ пришёл спустя сутки.

– Это не я писал, это Рыжик по клавиатуре пробежал, кот мой. Гапа с ним сейчас в бассейне плавает. Наперегонки, кто быстрее.

А через несколько дней объявилась Гапа. Вылезла из иномарки, счастливая такая, радостная, необычайно хорошенькая, сияющая ослепительной улыбкой, в новом дорогом платье. На шее блестело золотое колье, а на пальцах – кольца с голубым и с бирюзовым топазами. За ней шел улыбающийся Денис с мешком. Вера поняла – в мешке шерстяные куклы. Ей почему-то стало очень досадно. И она подумала: «Денис бросит её. Зачем ему эта деревенская пигалица? Наверняка, бросит. Просто на девственницу его потянуло. Ну да, конечно, Гапка начитанная, но дура. Полнейшая дура, деревня из неё так и прёт. Вот болван, платье ей купил, золотые бирюльки. Зачем?» И она мысленно примерила на себя платье и золото сестры. Ей стало ещё досаднее. Но она тут же взяла себя в руки, приветливо улыбнулась, обняла и поцеловала Гапу.

– Я так поняла, ты стала женщиной? – ласково сказала она. – Ура, ура, нашего женского полку прибыло. Это надо отметить. Денис, конечно, нас пригласит в ресторан. – голос её прозвучал тускло.

– Мы уже устали от ресторанов, и наотмечались, – усмехнулся Денис. – Разве не заметно?

– Ну да, конечно, – криво улыбнулась Вера, и быстро вошла в подъезд.

Она не стала ждать их возле лифта, поднялась на этаж, вошла в квартиру, в комнату, бросилась в постель, и тут же уснула. Снилась какая-то сумятица, и песня: «Он был моряк-дальневосточник, а она – нос от корабля, любил он девушек восточных, она – его любила зря». И Вера подумала во сне: «Да, ведь раньше на кораблях были деревянные девы на носу, приделывали таких к кораблям в старину. Ей надо было не носом корабля рождаться, а восточной девушкой. Вот и я такая деревянная баба, а корабль разбился о скалы».

Утром они с Гапой были на работе. Роман Григорьевич одобрительно рассматривал шерстяных куколок – они были интересные, все разные, их было много.

– Гапа, ну ты мастерица экстра класса, – произнёс он довольным тоном. – Вижу, у тебя в деревне много овец, у твоих родителей, целое стадо, небось. Ты прекрасно поработала! Даша, выпиши ей премию сорок тысяч. Маша, выпиши ей отпуск на три недели за счёт фирмы. Пусть съездит куда-нибудь, в Турцию, в Тунис, в Египет, отдохнёт. С сегодняшнего дня я всем повышаю зарплаты.

– Ура-а-а-а!!!! – закричали все. – Живём!!!

– Это надо отметить! – завопили хором Маша и Даша.

– После будете отмечать, – сказал Роман Григорьевич. – Рабочий день только начался, принимайтесь развешивать кукол.

Он обвёл всех довольным взглядом, и вышел. Даша достала из сумки бутылку водки, Маша полезла в шкаф за стаканами.

– Успеем развесить, – сказала она. – Сперва надо отметить.

Олег включил телевизор. Шла программа новостей. Молодая дикторша вещала:

– Пьяная женщина родила ребенка на глазах у прохожих, прямо в сугробе, на улице в Красноярске. Инцидент произошёл в Ленинском районе, на улице Песочной. Синевшую от холода новорожденную, на которую мать не обращала никакого внимания, спас один из прохожих. Он поднял младенца с земли и вызвал скорую помощь. Девочку и ее мать доставили в больницу. По словам медиков, новорожденная успела получить переохлаждение.

– Во дела, рожают как собаки, где попало, – сказал Олег.

– Э, не обижай собак. Как кошки, – сказала Маша.

– А что, в Красноярске сейчас снег? Вроде, конец апреля на дворе, – сказала Вера. – Послезавтра майские праздники.

– Это они старую инфу включили. С похмела.

– Пьют там, небось, зарплату обмывают. Им там много платят.

– Я это слышала пару месяцев назад.

– Дикторше подсунули старый текст.

– Придурки.

– Над ней подшутили.

– Прикололись.

– Ну, наливай. Вера, ты что, тоже водку будешь? Ну, дела!

– Гапе не полную, и плесните туда ей сок. Она коктейли любит.

– Вер, а ты же водку не уважаешь. С чего такие перемены?

– Теперь уважаю. Просто привыкла к вину, у меня бабуля вино делает такое сладкое, вкусное. Из смороды и вишни. У нас ягод в саду полно, море-океан, и варенья наварим, и джемов, и вина наделаем. На все праздники – вино да самогон. Всё своё. Я всегда вино любила. А самогонка слишком крепкая, горьковатая, с хреном, рот жжёт.