Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 6

Я наблюдал за своей пленницей из тени. Она всё ещё не пришла в себя, её дыхание было слабым и прерывистым, но я видел, как её глаза начинают постепенно возвращаться к жизни.

Она лежала на кровати, связанная, едва прикрытая обгоревшими лохмотьями, которые когда-то были её одеждой. Ткань, истерзанная огнём, едва сдерживала её обнажённую фигуру, оставляя открытыми её стройные ноги и плечи. Даже в этом жалком виде, в окружении пепла и боли, её форма оставалась удивительно привлекательной. Тонкая талия, округлые бедра, изящно очерченные линии тела — всё это контрастировало с разорванными клочьями ткани, придавая ей вид загадочной и уязвимой женщины, которую огонь, несмотря на свою жестокость, не смог полностью уничтожить. Однако это было только внешнее восприятие, скрывающее ужасную реальность. Оголённые части её тела, особенно на груди и руках, были изуродованы ожогами, будто сама плоть была поглощена огнём, оставив лишь горькие, болезненные следы, что с каждым взглядом напоминали о неизбежности страха и боли.

Я видел, как она пытается освободиться, держа голову в напряжении, её руки, обвивающие веревки, с трудом вырвались из их узлов. Она слабо оглядывалась, паника в её глазах быстро перерастала в отчаяние. Она искала, где бы найти выход, но даже тот, кто был рядом, вне зависимости от того, кто я, не мог помочь ей в этой ситуации. И в её глазах я читал, как, несмотря на всю её ярость и отвагу, она чувствовала, что уже не в силах бороться.

«Избавиться от всех её артефактов было хорошей идеей», — пронеслась мысль в голове. Я понимал, что эта девушка — не просто целеустремлённый солдат. Она была связующим звеном в группе, и, вероятно, единственным человеком, кто мог бы составить для меня проблему, если бы я позволил ей свободно действовать.

Её взгляд, когда она наконец заметила меня, был не только испуганным, но и усталым. Это было странное, тяжёлое осознание того, что её жизнь больше не принадлежала ей. Её тело было разбито, её дух устал. Она не могла больше бороться.

Я вышел из тени, шагнув в её поле зрения. Мой взгляд встретился с её, и я знал, что она уже не тот человек, который была вначале. Я знал, что она понимает, что это возможный конец для неё.

«И о чём мне с ней говорить? — невольно задумался я. — Почему вы так хотите меня убить? Будь у меня возможность, может быть, я бы попытался убедить её в том, что теперь я не тот, что был в прошлом, однако я и говорить сейчас не могу. Да и поверила бы она мне на слово?»

Её взгляд изменился почти незаметно — в нём больше не было испуга, только холодная, сдержанная злость, будто внутри что-то щёлкнуло, словно она вспомнила, кем должен быть тот, кто сейчас стоял перед ней. Молча, без слов, она всматривалась в меня, будто сопоставляя мой образ с чьими-то словами, услышанными раньше. Я, конечно, не знал, что именно говорил ей Акира, как описывал меня — антагониста, врага, монстра, — но ни на секунду не сомневался, что отзывается он обо мне без особой симпатии. Особенно после того, что произошло на последнем рейде. Сомневаюсь, что у него остались хоть какие-то оправдания для моих поступков, да и не пытался он, скорее всего, оправдывать — рисовал меня в её сознании чёрными мазками, жирными, мрачными, от которых теперь почти невозможно отмыться.

«Не припомню, чтобы у неё были личные перепалки с антагонистом… — пронеслось в голове, пока я наблюдал за ней. — Лурия — кажется, такое у неё было имя в оригинальной истории?»

Я слегка прищурился, рассматривая её. В голове роились мысли — бессвязные, но упрямые. Лурия была одной из тех, кого сюжет заботливо подложил герою под бок — как будто чтобы он не чувствовал себя одиноким на поле битвы. Как и многие в его окружении, она была ведомой. Жила чужой волей, чужими решениями. Как только он отвернётся — она исчезнет. Как только он скажет — она выстрелит. Даже не подумает. Не усомнится. В её глазах — он смысл, он действие, он причина.

Я знал, как сложится её история: трагическая смерть где-то в середине пути, запланированная, срежиссированная, почти красивая. И потому — не важная. Не стоящая даже того, чтобы я пытался её переосмыслить.

Я вздохнул. Это было… печально. И одновременно неприятно — смотреть, как кто-то так полностью растворяется в чужой воле. Не потому что слаб. А потому что так написано.

«И всё же… мне её почему-то немного жаль».

Будь всё по-другому, развернись сюжет под иным углом — она, скорее всего, стала бы тем же изгоем, что и я. Один на один с системой, которая безжалостно перемалывает тех, кто посмел идти против течения. Но для этого у неё должно быть хотя бы немного воли. А воли — не было.

Не то чтобы меня это действительно заботило. У меня была своя цель. И цель эта, несмотря на всё, достигнута. Тот, кто следил за мной и передавал информацию, больше не сможет произнести ни слова. Никогда. И это всё, что по-настоящему имело значение.

Я медленно развернулся и без спешки прошёлся по комнате, переступая через осколки какого-то чужого напряжения, через остатки её надежд, затаившихся где-то в полутёмных углах. Я остановился у двери, и, не спеша открывать её, позволил себе обернуться. Мимолётно, лениво, с полуулыбкой, как будто между нами была лишь случайная встреча. Как будто всё это — просто эпизод, незначительный кадр в большом фильме. Она замерла, растерянная. Словно не понимала, что сейчас должно произойти. Её дыхание сбилось, а губы дрогнули — на грани немого вопроса.

Но я уже мысленно был в другом месте. Где всё имело свою структуру. Где каждая деталь подчинялась логике. Где я чётко знал, что мне нужно. Ведь помимо устранения наблюдателя, мне был нужен ещё один рычаг давления — весомый аргумент, который не позволит протагонисту пустить меня в расход. Пока Лурия у меня, пока её местоположение остаётся неизвестным, её друзья, её герой будут искать способ вернуть её. Они будут вынуждены сосредоточиться на спасении, а не на мести. И пока тлеет эта искра надежды — квест не завершён. Я выигрываю время.

Именно в этот момент до неё всё дошло. Внезапно, остро, как удар. Она широко раскрыла глаза, подалась вперёд, словно хотела что-то прокричать — но мир был нем. Не издавал звуков. И даже если бы мог, у неё попросту не осталось сил. Тело истощено, травмы серьёзные, и хоть она ещё жива, жизнь в ней будто медленно утекает, оставляя только слабое пульсирующее напоминание, что она всё ещё здесь. Верёвки слишком тугие, движения — слишком вялые. Она уже не может бороться. И не может вырваться. Без посторонней помощи ей не выбраться. А помощь — не приходит.

Если её не найдут до завершения квеста — она застрянет. В этом сломанном, искривлённом мире, где нет выхода для тех, кто не выполнил свою роль до конца. Неужели герой допустит это? Неужели позволит ей исчезнуть так же, как он позволил исчезнуть антагонисту? Хотелось бы верить, что нет.

Я коснулся ручки двери. Сделал глубокий вдох, позволяя тишине опуститься между нами, как завеса. Мне не хотелось думать о прошлом, но оно неизбежно подкрадывалось, вытягивая из меня глухую, усталую мысль:

«По крайней мере, я надеюсь, он не поступит с ней так, как когда-то поступил со мной».

14 Смерть: спасение вместо мести

Чтобы проверить мою теорию, пришлось немного подсуетиться. Все вещи Лурии я сбросил в специально отведённом месте — в центре города, где меня впервые убили в этом проклятом рейде. Если моя теория была верна и где-то среди её личных вещей находился следящий маячок, тогда все остальные члены команды главного героя непременно должны были собраться здесь.