Осторожно, дамы отрываются

Когда домой пришли Ирочка и Марианна Венедиктовна, их встретила совсем другая Люба – серьезная, со сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами.

– У нас непростая задача, – за ужином огорошила она их. – Мы должны предотвратить преступление.

– О господи! – воскликнула Марьванна и прикрыла рот ухоженной ладошкой.

– Ты опять у кого-то под дверью подслушивала, да? – загорелись глаза у Ирочки. – И наткнулась на наркобаронов, да?

– Вовсе я сегодня не подслушивала, – обиделась Люба. – Все свершилось прямо на моих глазах. «Молчание ягнят» видели? Ирочка, ну мы с тобой к Таньке Лопуховой ходили видик смотреть, помнишь?

– И что? – не выдержала Марьванна. – Да говори ты быстрее!

– А то, – многозначительно задергала бровями Люба. – У нас во дворе живет мальчик… Ирочка, ты его знаешь… Да и вы знаете, это Евгений Сивцов. Так вот его отец настоящий садист! Он заставляет сына ходить в идиотскую школу, мучает его скрипкой, даже разбитыми руками заставляет играть, зовет его Женечкой и вообще – просто издевается над мальчиком… и надо мной. Его надо лишить материнства!

Дамы растерялись.

– Любочка, но… – начала было Ирина, однако примолкла.

– Погоди, Люба, – осторожно проговорила Марианна Венедиктовна. – Отца мы лишим ребенка, а с кем останется Женечка? Матери у него нет. Думаешь, в детском доме ему будет лучше?

– Его я усыновлю! – гордо заявила Люба. – У нас с ним полное понимание.

– Все не так просто, – покачала головой старушка. – Для того, чтобы его усыновить, надо, чтобы Сивцов написал отказ от сына, а он не напишет, уж поверь мне. Но дело даже не в этом… А ты уверена, что сам Женя хочет избавиться от отца? Ведь мужчина шесть лет за ним ухаживал, стирал пеленки, бегал за молоком, спать укладывал, от болезней лечил. И даже вон – во всякие школы записал. И потом – Сивцов не пьет, разгульный образ жизни не ведет, у него хорошая квартира…

– Прекратите мне его сватать! – взвилась Люба. – Он над мальчишкой…

– Стоп! – воскликнула вдруг Ирочка. – А это мысль! А что если тебе за него замуж, а? И никаких заморочек – и отца не надо будет лишать материнства, и удочерять никого не придется. Я слышала это такая каторга по всем конторам бегать. А так все просто – расписались и у тебя все права! Все равно тебя замуж пора отдавать.

Любочка даже задохнулась от гнева:

– Знаешь, Ирочка!.. Тебе, оно, конечно, может и все равно! А вот мне совсем за этого хмыря не хочется!

– А ради ребенка? – наседала родственница. – Такого маленького, несчастного Женечки? Он, небось, лежит сейчас в кроватке и зовет «Любочка! Стань мне мамой! Тебе что – трудно?!»

– Не зови его Женечкой… – уже спокойней проговорила Люба.

– И потом – Слава вовсе даже не хмырь, – рассуждала Марианна Венедиктовна. – Быть может он не совсем прав с сыном, но… это от любви, можешь мне поверить.

Люба просто растерялась – она совсем не ожидала, что дамы повернут дело так круто. Того и гляди – на самом деле обженят ее с этим цепным псом!

– А… а как же любовь? – прищурилась она и возмущенно засопела.

– Ой, да какая там любовь! – отмахнулась Ирина. – Вон у нас в деревне, вспомни – многие по любви вышли? Тетка Татьяна – вышла за своего дядьку Петра, потому что залетела, и ничего, счастлива! Правда, она через год овдовела. Так ведь вон какая счастливая по деревне носится! А Сидорова? Подобрала своего мужичка и вовсе возле вокзала – он инвалид. И ничего! Двух детей от него родила… или не от него… Да какая разница, главное, счастливы же! А у тебя сразу твоя мечта сбудется – будешь дома сидеть и глядеть за детишками.

– Чего это я дома? – напомнила Люба. – Я ж работаю. В мужской раздевалке.

– Вот и я про то же! – горела глазами Ирочка. – Пару раз построишь глазки какому-нибудь мужичку и все! Муж тебя сразу дома усадит, чтоб лишний раз не ревновать.

– Ага, или побьет, как тетку Анфису, ее всегда муж бьет от ревности, – вспомнила Люба.

Ирочка даже не задумывалась, у нее на все было четкое мнение:

– Для этого тебе надо записаться на женский бокс и все.

– Так я ж на бальные танцы хожу.

– На танцы ты ходишь два дня в неделю, а остальные два дня будешь ходить на бокс, чего непонятного?

И все же Люба сомневалась. Ее будущий избранник виделся ей немного иначе.

– Он старый, – выдвинула она последний аргумент.

– И ничего не старый, – вклинилась в разговор Марианна Венедиктовна. – Тебе двадцать пять лет, а ему тридцать. Подумаешь – на пять лет старше! Это даже хорошо. Это он просто выглядит так – замученно. А вы с ним вместе станете жить…

– …и я стану замученно выглядеть, – закончила Люба.

– Ну не знаю, – вздохнула Ирочка. – по-моему вариант идеальный. Лучше все равно не отыщешь…

Люба шмыгнула носом и совсем убитая горем отправилась к телевизору. Это что же получается – какую программу не включи, там сплошь одни красавцы, а ей в мужья достанется этот медведь-ревун?

На работу она шла как на гильотину. Вчерашний разговор запал ей в душу, она настолько ясно представила себя женой растреклятого Сивцова, что к мужской раздевалке подходила так, будто они уже подали заявление в загс и деваться ей некуда.

По этому случаю Любочка навела такой блеск в раздевалке, что пришедшие на смену мужики даже ахнули:

– Вот это хозяюшка! Даже запах поменялся, точно, мужики?! – и видно еще не забыв последнего случая, добавили: – Нет, определенно надо тебе, Любочка, за нашего Славку замуж собираться. Такая умница пропадает.

– Видно пора, – печально вздохнула Любочка. – Раз уж других нет, придется за вашего Славку…

Славка, то бишь собственно Сивцов, о чем-то увлеченно разговаривал с товарищем и на Любу принципиально никакого внимания не обращал. Но последнее ее заявление его тронуло.

– За кого тебе придется? – выпучил он огромные глазищи. – За какого это Славку тебе придется?! Уж не за меня ли?

– Я б и за другого со всей душой, но мне говорят – за вас самое выгодное, – душевно призналась Любочка.

– Да ты… ты сдурела совсем, да? – испугался Сивцов и беспомощно оглянулся на ржущих товарищей. – Слушайте, ребята, а она медкомиссию проходила? Вот точно вам говорю – у нее в дурдоме блат, по знакомству к нам пихнули! За меня она собралась!

– А что делать… – все больше горевала Люба. – У нас вон в деревне Сидориха и вовсе за инвалида вышла и ничего, живут…