Осторожно! Лиэн на мели

Я опомниться не успела, как рядом с моей грудью оказался этот громкий комочек, укутанный в непонятный жилет, а Измира склонилась надо мной, норовя забраться под моё покрывало.

Не отдам!

– Выйди, Измира! – вскинулась я.

Младенцу и вовсе сделалось тревожно от моего голоса. Писк сменился недовольным плачем.

От рук женщины пришлось ещё и отбиваться, защищая покрывало, сорочку и, прости господи, свои молочные железы, на которые явно нацелилась упрямая Измирушка.

– Я не шучу, – стараясь удержать оборону, я заговорила ещё громче, – Выйди! Оставь нас наедине!

– Да чего вы стесняетесь, я вас…

– Выйди, Измира! – прокричала, осознав, что моё сопротивление стремительно угасает под её напором.

Слава богу, это подействовало, и она прекратила свои посягательства. Даже из комнаты вышла, явно обидевшись и расчувствовавшись. А я… А меня накрывала паника и тревога.

– Ну не кричи ты, пожалуйста, – заговорила я с младенцем, привстав на локтях. Взглянула на тёмный жилет, которым ребёнок был обмотан и осторожно заглянула внутрь. – Чего? Вон красный уже весь. Надорвёшься же.

На меня смотрели крошечные голубые глаза, что резко контрастировали с покрасневшей кожей маленького, пухлого личика. Вот, кто хозяин всего богатства, которое меня окружало. Маленький и громкий манипулятор, что перевернул жизнь каждого в этой хибаре. Я была в этом абсолютно уверена, потому что ребёнок – он везде ребёнок, даже в этом, как его… в Валервиле.

– Ты такой страшный, жуть. – нервно выдохнула, примеряясь к "громкоговорителю". – Не будешь орать, глядишь, покрасивее будешь.

Страшно было до одури. Я второй раз в жизни держала на руках ребёнка. Первый опыт был очень кратковременным и неудачным. Сын подруги тоже так орал, когда Римка всунула мне его, чтоб попозировать на своей выписке перед фотографом. Ванька орал, этот орёт… Нет, дети абсолютно точно не моё.

– Не устал орать? – спрашивала, разглядывая свёрток со всех сторон. – Я, может, тоже хочу орать. Я вообще тебя боюсь! А ничего, держусь же как-то. Ты давай, это, прояви солидарность. – несла что ни попадя, лишь бы куда-то деть все эмоции, что меня переполняли. Ну и, конечно же, прислушивалась к собственным ощущениям, пытаясь вычленить что-то странное, чужое, мне несвойственное.

Младенец недовольно нахмурил почти что неразличимые светлые бровки и пустил слюни, издав губами несколько причмокивающих звуков.

– Есть охота, да? – предположила я, невольно потянувшись к своей груди. И так я её лапала, и так массировала, а ничего. Не было у меня еды для него. Ну не было, и всё тут! Не ставить же эксперименты с пустой грудью над крохой? – Откуда ж ты взялся у неё, а?

К моему глубочайшему сожалению, я не почувствовала ничего, что могло бы сойти за чужое восприятие. Я-то наивно полагала, что с Громкоговорителем что-то Лиэновское вылезет. Как с Измирой, например. Эту женщину я словно знала и чувствовала, что-то внутри меня тянулось к ней, кто-то будто подсказывал, что мне чувствовать, а тут… ничего. Вообще ничего. Мой сумбур в мыслях, мой безумный коктейль эмоций, моя растерянность и паника – край.

Что там Измирушка говорила про кормилицу? Дозаправить бы наш Громкоговоритель…

– Измира! – прикрикнула я, неуклюже покачав очень даже тяжёлый свёрток.

Чего и следовало ожидать, Измирушка появилась тут же. Как бы под дверью ни подслушивала, любопытная.

– У меня нет молока. Ты говорила что-то о кормилице. Забери, пожалуйста. Он голоден. – боязливо вытянув вперёд младенца, я дождалась, когда женщина его возьмёт на руки, и осторожно поинтересовалась: – У тебя сохранились письма, которые я тебе писала?

– Не вспомнили. – не вопрос – утверждение. – Да как же так, госпожа?

– Письма, Измира. – осторожно попыталась вернуть женщину в нужное русло. – Возможно, я что-то вспомню, когда прочитаю, что я тебе писала о… беременности.

– О-о-о-о-о, – понятливо протянула та, но тут же сникла. – Нет, госпожа. Я покидала Эренвиль в спешке. Не подумала, что они могут понадобиться.

Очень и очень жаль!

Нет, с этой Лиэн что-то было определённо нечисто! Где она могла взять этого ребёнка? Да, как выяснилось, детский приют у неё имелся, но это не объясняло ничего. Зачем выдавать чужого ребёнка за своего? Ребёнка, которого ты не носила под сердцем… Измира говорила и о позоре, который собиралась разделить с Лиэн. Должно быть это связано с беременностью Лиэн и Громкоговорителем. Получалось, что Лиэн ещё и нажила себе проблем, выдав чужое дитя за своё. Зачем?

– Измира, а здесь кто-то остался из моих друзей или подруг? Может, кто-то знает, от кого я забеременела и сможет прояснить для нас всю ситуацию?

– Да где там… – печально вздохнула она, убаюкивая Варрана. – Во дворце, как заподозрили ваше положение, так за леса и сослали.

Господи… Хоть не спрашивай ничего, каждый ответ Измиры вызывал всё больше и больше вопросов.

Глава 7

Дождавшись, когда Измира отправится заправлять наш Громкоговоритель, я осторожно выбралась из постели во второй раз. Мне было очень зло и очень неспокойно в сложившейся ситуации. Совсем недавно я могла бы поклясться, что внутри меня кто-то существует, хозяйка моего тела, но, не получив никаких подсказок, никаких эмоциональных отголосков от Лиэн, я не на шутку встревожилась. У меня отчётливо прослеживались только две версии: Лиэн со мной больше нет и ей глубоко плевать на младенца, которого она выдавала за своего.

Добравшись к столу, я сгрузила ворох ткани с неприметного стула на пол, и, подвинув к себе подсвечник, уселась копаться в сваленном барахле. Заодно отсортировала всё на две кучки и одну гору тряпья, которое беззастенчиво скидывала на пол к тому, что скинула со стула. Рукописи и бумажки в одну сторону, подальше от канделябра, всякие неведомые мне штуковины – в другую. Я старалась, как могла, вызвать хоть какие-то воспоминания и чувства Лиэн, а внутри ничего, кроме моего раздражения и обиды, не было.

Сколько мечтательниц хотели бы оказаться на моём месте? Ммм, мне кажется, очень многие. Я бы, наверное, и сама не отказалась, предупреди меня кто и снабди аналогом поисковика информации и деньгами. Буду честной, я и в другую страну улетала, только имея внушительную сумму на руках, с запасом, перелопатив весь интернет и убедившись, что там, куда я собираюсь, непременно имелось посольство моей родной и необъятной. Мне так было спокойнее. Все эти марши с палатками, автостопы, пешие туры, жизнь дикарём… Ну, простите! Не моё всё это. Я за стабильность и надёжность.

Повертев в руках непонятные вещицы и не добившись желаемого результата, я скрежетнула зубами и взялась за бумаги:

– Давай, синхронизируйся уже… – нетерпеливо буркнула себе под нос, уставившись в ровные ряды каких-то каракулей.

Ждать пришлось недолго. Очень скоро для меня непостижимым образом открылся смысл подобия расписки.

«Мариса Хами берёт на себя всю ответственность за Задору Валервиль.

| месяц лета 54-го года.»