Осторожно! Лиэн на мели

Внезапно все звуки стихли. Словно по волшебству. Нападки на нашу дверь прекратились. Привыкнув к повисшей тишине, я стала различать хриплое дыхание, свернувшегося на моих коленях мальчишки, что так и не выпустил мою шею из своих цепких ручонок. Девчонка кашлянула, а меня словно ушатом ледяной воды окатило.

Я улыбалась!

Объективно, причин для улыбок у меня не было, а улыбка-то была. Может, и не моя вовсе, м?

Прислушавшись к внутренним ощущениям, я замерла, затаила дыхание и погрузилась глубоко в себя. Сердце грохотало как сумасшедшее, беря такой ритм, что аж дурно становилось. Тоска, нежность, тихая грусть или даже скорбь – всё это было не моим. И улыбка, грустная улыбка на губах непонятно как мне доставшихся, тоже не была моей. Возможно, внутри меня нашлось место грусти и жалости, особенно после того, как я задалась вопросом: «Почему я здорова, а дети нет?», но если уж быть честной, то я не настолько хороший человек, чтобы прям убиваться по этому поводу и долго грустить.

– Ушли, госпожа. – Измира первой нарушила всеобщее молчание. – Возьмите сына, я схожу, проверю. Потом уж приступим к сборам.

Я не спешила ни с ответом, ни с действиями. Задумчиво уставилась в худенькое личико мальчишки, который, задрав голову, взирал на меня серо-зелёными глазами с такой надеждой, что у меня ком к горлу подкатил.

«Ну, Лиэн! Ну мымра такая! Ты мне что, любовь к детям навязать пытаешься?! А вот не надо! Сама разберусь, кого любить, а кого не то чтобы слишком! Это ты во всём виновата! Не надо мне на жалость давить! Не надо! Ты не справилась. Ты интригами и секретами обросла! Из-за тебя эти больные дети так жалко выглядят! Не надо на меня свою вину перекладывать!» – увы, но мой мысленный монолог не нашёл никакого отклика.

Да и фиг с ним!

– Ну-ка, Гарс, слезь с меня. – скомандовала я. – Если идти, то идти всем вместе. – мне к тому же не помешало бы осмотреть хоть что-нибудь за пределами этой комнаты. На улицу мне, конечно же, совершенно не хотелось, а вот комнаты в этой хибаре я бы изучила. К тому же совсем недавно выяснилось, что хибара у нас двухэтажная! – Давай, мальчик, слезь уже… – простонала я, вновь ухватившись за его ручонки.

Ох ты ж чёрт возьми… Какие у него были горячие руки, словами не передать! Я будто под струю кипятка ладони подставила.

– Измира, да он же горит! – отдёрнув руки от своей шеи и рук ребёнка, я неуклюже шлёпнула свою ладонь на высокий лоб мальчишки и, убедившись, что дитя горячее везде, возмущённо округлила глаза. – Куда смотрел лекарь?!

Моё гневное сопение разбавил повторившийся стук в двери, а ответа я в тот день так и не услышала.

Глава 10

В тишине комнаты отчётливо выделялся хрип, вырывающийся из детских лёгких с каждым выдохом. Мне было нервно и тяжело. Складывалось впечатление, что это не Лиэн, а я во всём виновата. Даже когда Измира оставила младенца на руках малолетнего Тео, я не смогла заставить себя сдвинуться с места.

– Я выгляну осторожно из-за грубы, госпожа. Дверь отпирать не пойду. – невнятно пробурчав мало что для меня понятное, Измирушка потрясла своим грязным и мокрым подолом к дверям.

Мой взгляд сместился от мокрых, грязных разводов, оставленных на полу от юбки Измиры, к ступням девчонки, что с невозмутимым видом заплетала свои длинные чёрные волосы в косу, и такая меня злость взяла, словами не могу передать!

Я никогда не мечтала оказаться в другом мире, никогда не хотела детей и всей этой возни с ними. Я не просила ничего из того, что мне волей-неволей пытались навязать с первой секунды, как я открыла глаза под тем треклятым мостом. Война или её последствия – не имело вообще никакого отношения ко мне! Там даже не мои сограждане воевали, чтобы я как-то могла кого-то оценить и наметить для себя, кого бояться, а кого нет. Это не мои дети! Да, не мои! Да, они меня пугали, всю жизнь пугали, ну не люблю я их… Что мне теперь? В петлю лезть?! Но это же не значит, что я, помимо всего, остального убожества, нищеты и разрухи, стану нормально реагировать на то, что эти дети пострадают! Не говоря уже о том, что от этих ужасных хрипов, насморка и кашля, вполне себе можно умереть в этих нечеловеческих условиях. Да, не люблю! Но не ненавижу же! Не дай бог… кто-то умрёт… в мою смену.

– Как-то меня уже всё задолбало! – заявила я, подбросив на руках худого мальчишку и встав вместе с ним на ноги. – Открывай дверь, Измира! – прокричала я.

Уложила ребёнка на кровать, накинула сверху своё покрывало, удовлетворительно кивнула и тут же замерла. В меня впились злющие глаза Тео.

– Кому открывать дверь? – зловеще поинтересовался наш старшенький. – Драконам?

– Тому, кто тарабанит.

– Заканчивай уже, Тео. Война проиграна. Чем драконы хуже Гормов, м? – воинственно прищурилась девчонка, перекинув тугую косу за спину.

– Не знаю! И знать не хочу! Они чужаки, а ты… Ты предательница, Фиолка!

– Это я-то?!

Странные, конечно, политические дебаты, но слушать их больше я была не намерена. Стук снова стих, а мокрый чепчик Измиры, вместе с ней самой, успел покинуть пределы этой комнаты.

Я глубоко вдохнула и осторожненько прошмыгнула в коридор.

Сухой пол не порадовал меня скрипом половиц. Не радовали и квадратные метры. Стоило вытянуть в стороны руки, как пальцы касались двух противоположных друг другу стен. В таком коридоре вдвоём не разойдёшься, уж больно узкий. Шесть шагов, примерно, шесть метров и можно уже было полюбоваться единственным источником освещения – окном, с запотевшими стёклами и деревянной рамой с облупившейся синей краской. Вблизи, аккурат под ним, вниз вела добротная лестница из тёмного дерева, а вот внизу… Внизу уже можно было увидеть подобие ковра, который вряд ли возьмётся очистить хоть одна клининговая служба, до того он был запачкан и испорчен, покрыт слоями грязи и масляными пятнами, и Измира.

Женщина стояла внизу, облокотившись обо что-то из мебели, и выглядывала из-за стены.

Я мысленно застонала. Хотела провести рукой по запотевшему стеклу и хоть краешком глаза посмотреть, что же вокруг делается, но предпочла не тратить время на эти глупости.

Тут уж увольте, у меня только два пути: либо что-то предпринимать, чтоб не дай бог не хоронить детей и не возиться с ними болезненными и больными; либо рвать отсюда ноги, чтоб, опять же, не хоронить детей и не возиться с ними больными. Я как-то до своих лет долила и ни одного покойника не видела. Я их, скорее всего, тоже боюсь!

– Почему ты не открыла дверь?! – грозно и громко поинтересовалась я, ступив на лестницу. – А если это был лекарь? А если они могли помочь детям?

Измира вздрогнула и обернулась. Приложила палец к губам, кивнув куда-то в сторону, чем ещё больше меня разозлила.

Преодолев половину пути, я стала присматриваться ко всему, что меня окружало, более тщательно. Света стало меньше. Окно, оставшееся позади, давало хорошую видимость на том участке лестницы, что я уже преодолела, и немного рассеивало свет у самих перил. Но как бы я ни старалась, моя ступня угодила во что-то холодное, мокрое и вязкое, а я, взвизгнув, дёрнувшись и вытаращив глаза, потеряла равновесие и полетела вниз, тщетно махая руками, аки нерадивый птенец, не умеющий летать.

Ожидаемо, за что-нибудь ухватиться у меня не получилось так же, как и взлететь. Грохнулась я эпично, распластавшись на грязнющем ковре звездой. Наделала столько шума своими визгами и криком, что даже толком не поняла, почему это вокруг меня вдруг стало так многолюдно.

Копчик ныл, задница онемела, плечо жгло, покалывая иголочками в область ушибленного локтя, а глаза жили своей жизнью.

Раз, два… Две пары тяжёлых, грязных ботинок с забавными крючками для шнурков высились слева от меня. Справа – извращённая версия галош хвасталась налипшими на подошвы комьями грязи.

– Сьера в порядке? – хмыкнул незнакомый мужской голос. Голос взрослого человека!

– Не губите… – зашептала Измира со стороны галош.

Я попыталась привстать на локтях, но тут же бросила это занятие, уперевшись ушибленным в невероятно жёсткий, грубый и грязный ковёр. Пришлось просто вытянуть шею, чтобы рассмотреть всех, как следует.

– Айдар, уйми своё ехидство. Сьера не одета. – недовольно зашептал кто-то поблизости.

Что за Сьера-то?!

Я опомниться не успела, как в меня полетело что-то тёмно-синее и тяжёлое.