Остров Аграфены
Шрифт:
Конечно, в прежние годы я не раз бывал на «Колыме», но, по большей части, это случалось летом, а дорога апрельская и июньская – это, как говорят одесситы, две большие разницы. Особенно для фотографа, к которым я причислял себя всю жизнь. К тому же, «Колыма» настолько переменчива по своим настроениям, изобретательна и щедра на новые встречи, краски и неожиданности, что постигнуть её полностью практически невозможно, сколько бы раз ты по ней ни проезжал. А уж касательно истории – тем более. Вполне обычная с первого взгляда сегодня, трасса из Якутска на Магадан таит в своей памяти мрачное гулаговское прошлое, и не зря её до сих пор называют самым длинным в мире кладбищем. Во время строительства «Колымы» лагеря на ней стояли через каждые двенадцать километров. Посчитайте сами, сколько их было на двух тысячах километрах дороги от Алдана до Магадана. И сколько бывших заключённых лежит под насыпями и в обочинах. Некоторые лагерные бараки и вышки времён Гулага, опутанные крепкой ещё колючкой, сохранились до сих пор, хоть и проросли насквозь деревьями, покосились от времени и покрылись
Впрочем, я немного сбился с мажорной апрельской тональности. Но такова уж «Колыма»: на ней невольная радость часто сменяется столь же невольной горечью…
Итак, добравшись в первый упомянутый район, мы на несколько дней остановились в посёлке дорожников с говорящим названием Тёплый Ключ. Именно там когда-то появился на свет наш водитель Андрей, а значит, по неписанным законам землячества, в Тёплом Ключе легко было найти и тёплый гараж для машины, и не менее тёплую крышу над головой. Так оно и случилось: нашу командировочную троицу из Якутска гостеприимно приютили давние друзья Андрея – Алексей и Марина.
Всё складывалось удачно, и свои дела по подписке мы закончили на день раньше, чем планировали, – в пятницу. Однако выезжать в соседний район в субботу не имело никакого смысла – в ночь на выходной нас там никто бы не ждал. Поэтому, чтобы не терять бездарно целый день, мы решили съездить на знаменитые колымские прижимы. Этих прижимов два – Жёлтый и Чёрный. Когда-то между ними был сталинский лагерь, заключённые которого и выдолбили кайлами в отвесной скале две «полки» для проезда машин. Водители до сих пор с осторожностью пробираются по ним над 200-метровой пропастью, стараясь максимально прижиматься к стенке. Отсюда и названия – прижимы. Обочина на въезде в Чёрный прижим буквально утыкана памятниками погибшим шофёрам, а сколько лежит на дне пропасти костей заключенных – одному Богу известно. Да, наверное, горной реке, которая летом бурлит и грохочет далеко внизу по камням, зимой тонет в снегах, а ближе к весне начинает расцветать аквамариновыми наледями. Вот такое мрачное, но очень красивое место.
И мне, и Олегу доводилось проезжать по прижимам, но почему-то всякий раз – то в дождь, то в снег. А эта суббота оказалась такой ясной и солнечной, что лучшего дня для фоторепортажа просто нельзя было пожелать. Погода и склонила нас к поездке, поскольку сомнения были: всё-таки почти сотня километров туда и столько же обратно. Но, видимо, недаром в умах якутян живёт поговорка: сто рублей – не деньги, сто граммов – не водка, сто километров – не расстояние…
Узнав о наших планах, в попутчицы попросилась телевизионщица из райцентра Светлана, давно мечтавшая отснять прижимы в хорошую погоду. Затем к журналистскому экипажу присоединилась знакомая Андрея – Алёна, у которой именно в субботу 17 апреля оказался день рождения. Наш хозяин – потомственный дорожник Алексей, утюживший своим бульдозером «Колыму» с ранней юности и знающий на ней каждую ямку и горку, вызвался в гиды. А следом собралась и его жена Марина. Она нас удивила тем, что, живя с детства в Тёплом Ключе, оказывается, сумела побывать только на самых ближних участках «Колымы», а остальную трассу знала лишь по рассказам мужа да отца. И вот теперь вдруг решила увидеть прижимы собственными глазами. Более того, Марина взяла с собой на прогулку за сто километров главную семейную ценность – таксу – существо ещё более домашнее, чем она сама. Если бы знали они обе, во что выльется их двойной дебют!..
Вот такая разноликая, но очень дружная и весёлая собралась команда. Для одного внедорожника, хоть и довольно вместительного, компания была явно великовата, поэтому, оценив обстановку, я на правах хозяина перебрался в багажное отделение за спинкой заднего сидения. Олег примостился на сидение передо мной, утрамбовав пространство вокруг себя тремя дамами. Алексей, как и положено гиду, сел впереди, рядом с водителем, приняв на руки недоумевающую таксу. И мы поехали.
Олег фонтанировал анекдотами, Алексей и Андрей рассказывали дорожные байки и показывали колымские достопримечательности. Разговорившись, Марина и Алексей поведали нам «страшную тайну» их таксы. Оказывается, она была засекреченным двойником другой таксы, но об этом, кроме них, никто в посёлке не знал. И вот почему. Отец Марины Владимир, тоже бывалый дорожник, год назад съездил на Украину на собственной машине. Там-то он и приобрёл щенка таксы. Думаю, не надо рассказывать, каких трудов стоило довезти через все границы, таможни и дорожные неурядицы до далёкого якутского поселка крошечную украинскую собачку. Но Владимир довёз. И сроднился с ней за долгое путешествие, как с собственным дитём. Однако непростой путь по российским ухабам аукнулся на его радикулитной спине – пришлось залечь в больницу на пару месяцев. Когда Владимир выписался, то с удивлением заметил, что такса за это время почти не подросла. На его недоуменный вопрос Алексей с Мариной ответили, что, мол, они тоже заинтересовались этим, но выяснили, что таксы растут очень медленно – потому они и такие низкие на ногах. В действительности же маленькая такса бегала по дому, суя свой нос куда не следует в самом прямом смысле, и однажды, засунув голову в кисть портьеры… задохнулась. Для Владимира это был бы страшный удар, для Марины с Алексеем – несмываемая вина (не уследили!), и поэтому они, никому ничего не сообщая, умудрились срочно раздобыть в столичном Якутске и тайком доставить
в Тёплый Ключ «двойника» похожей масти, но чуть более младшего по возрасту…Сто километров дороги пролетели незаметно. Когда мы отсняли прижимы во всей их красе, Алексей предложил проехать чуть дальше – к ещё одному природному феномену здешних мест – незамерзающей горной речке. Ярко прорезая извилистой синей лентой белоснежную межгорную впадину, она приманила не только нас – у ледяных берегов стояло две машины и несколько человек, растянувшихся цепочкой. «Рыбаки!» – сразу поняли мы.
Прозрачное небо и сияющее на нём светило превратили долину речки в высокогорный курорт – отражение солнечных лучей от снега и льда было такое, хоть раздевайся и загорай. Воспользовавшись неожиданным подарком природы, мы решили расположиться на берегу на обед, а заодно и отметить Алёнин день рождения. Алексей с девушками принялись сооружать стол, такса начала обследовать окрестные кучи плавника, я направился фотографировать экзотический пейзаж, а Олег с Андреем, разыскав в водительских запасниках леску и крючки, присоединились к рыбакам. И почти сразу на льду у их ног затрепетали первые хариусы. Увлечённый рыбалкой Андрей подходил всё ближе и ближе к открытой воде и, в конце концов, поплатившись за неосторожность, провалился в речку. Слава Богу, глубина оказалась лишь по пояс, он быстро выкарабкался на лёд, но у нас не было с собой никакой запасной одежды – всё осталось в Тёплом Ключе. Андрея выручила Алёна. Забравшись в машину, она сняла плотные чёрные колготки, которые были у неё под джинсами, и отдала их «рыбаку». Как ни унижало это мужское достоинство Андрея, но ему пришлось встать к обеденному столу в обтягивающем наряде, напоминавшем костюм солиста балета, а затем в таком же виде сесть и за руль.
Возможно, это была «чёрная метка» провидения, но мы восприняли её только как повод для дружных подкалываний водителя. Поэтому дорога назад оказалась ещё веселее. Да и чего было не веселиться – не только фотографии и видеозаписи отличные сделали, но, вдобавок, свеженьких хариусов на ужин наловили и на горном солнце позагорали. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль: «Слишком уж хорошо всё сегодня сложилось, чтобы так же замечательно закончиться…»
И буквально через пару секунд, ничего не поняв, но инстинктивно сгруппировавшись, я уже летал по кругу в своем «багажнике», обо что-то ударяясь и на что-то натыкаясь. Оказалось, что прямо у знака «Конец всех ограничений», когда Андрей начал хорошо придавливать акселератор, под колесо нашего «Крузера» попал камень и буквально сбил с диска бескамерную шину. «Трехколёсную» машину понесло в заснеженный кювет, где мы более-менее благополучно и остановились бы, но высящийся впереди земляной конус с упомянутым злосчастным знаком сыграл роль трамплина и отбросил нас в противоположную сторону – через дорогу. Перевернувшись раз пять-шесть на полотне и насыпи, внедорожник замер вверх колёсами только под самым склоном. Благо, он в этом месте оказался не очень крутым и высоким – не больше десятка метров.
В звенящей тишине негромко всхлипывала от испуга и боли сжавшаяся в клубок Марина, остальные, как я заметил, молча выползали из покорёженной машины. В туманной голове радостно всплеснулось: «Слава Богу, все живые!..»
Да, день всё-таки оказался счастливым. Нам повезло дважды: мы успели до аварии оставить за спиной прижимы с их бездонной пропастью и умудрились пролететь поперёк дороги перед самой колонной идущих навстречу большегрузов с прицепами. К тому же, нетронутый и довольно глубокий снег под склоном с торчавшими из него молодыми деревцами заметно смягчил последние удары.
Пока мы выкарабкались из снега на насыпь, туда уже сбежались водители со всей колонны. В глаза бросились их перепуганные лица и сверкавшие чешуей хариусы на дороге, будто специально кем-то выложенные вдоль траектории нашего полёта. Мы один за другим поднялись на ноги, и это было уже хорошо. Андрей, сильно побивший лицо, в горячке и не вспомнил, что топчется на снегу босой, в одних Алёниных колготках, но ошарашенные дальнобойщики поглядывали на него с явным недоумением. У Алексея была рассечена голова, у Марины, кажется, сломана рука, мы с Олегом тоже придерживали руки: он – левую, я – правую. Алёна и Светлана отделались ушибами. Синяки и ссадины в счёт не шли.
Чуть придя в себя и оглядевшись, мы поняли, что среди нас нет… таксы.
Марине, которая впервые в жизни сломала руку, пока было не до собаки, но Алексей, замотав туалетной бумагой кровоточащую голову, принялся ходить вдоль дороги и растерянно бормотать: «Хоть бы кусочек шкурки найти – тестю показать…»
Пока мы дожидались попуток, чтобы добраться до Тёплого Ключа, наш побитый и поломанный мужской состав, насколько смог, обследовал место происшествия и прилегающие к нему полкилометра дороги в обе стороны. Увы, ни таксы, ни её следов нигде не оказалось – она будто растворилась в воздухе.
Когда мы добрались до Тёплого Ключа, и Владимир повёз нас в районную больницу на своём микроавтобусе, он был темнее ночи за окнами – переживал и за дочь Марину, и за пропавшую без вести любимицу. Причём, за последнюю, как мне показалось, даже сильнее.
Сделав всем по очереди рентген, Марину загипсовали и увели в палату. Алексею наложили швы и отправили с хмурым тестем обратно в Тёплый Ключ. Светлане, Алёне и Андрею, обработав и заклеив пластырем их ссадины, посоветовали отлежаться в выходные дома. А вот перед Олегом и мною районная медицина развела руками: какими-то непонятными на здешних рентгеновских снимках выглядели наши травмы. Недолго покрутив мутные чёрные плёнки в руках, дежурный врач приняла мудрое решение: «Вы же городские, вот и езжайте в свой город – там лучше разберутся. А мы вам тут всё равно ничем помочь не сможем…»