Остров битвы

Люди окружали композицию из изысканно расставленных цветов, гладких камней и зажженных факелов. По традиции там должны присутствовать предметы, дорогие умершему, но эти вещи были далеко, поэтому члены семейства Ренне предложили то, что посчитали подходящим случаю: пяльцы с незаконченной вышивкой, сборник стихов, маленькую арфу и куклу.

Из сосуда, где горела смола, вырвалась черная полоса дыма, превратившаяся в странные каракули на фоне высокого серого неба.

Из уважения к гостю леди Беатрис произнесла речь; ее голос был мрачным, исполненным достоинства и сострадания. Когда она закончила говорить, среди одетых в черное людей воцарилась тишина. Рубашки мужчин казались ослепительно белыми на фоне хмурого неба.

Пауза затянулась. Вдали дважды прокричала ворона.

— Лорд Каррал? — негромко позвала леди Беатрис. — Если вы не против…

Ллин поняла: старик не понимает, что другие склонили головы, поскольку он продолжал пристально смотреть вперед слепыми глазами.

Каррал глубоко и прерывисто вздохнул.

— Хотя я незаслуженно получил репутацию хорошего менестреля, — тихо заговорил он, — у меня нет песни для дочери. Моих скромных способностей не хватает, чтобы сказать все, что хотелось бы. Песнь об Элиз должна описать каждую минуту мимолетной жизни. Чтобы исполнить ее, потребовалось бы двадцать лет. Ее сон, дыхание, смех, первые шаги. Первый поцелуй… и последний. Она бы поведала о любви Элиз ко мне… и о моей к ней.

Лорд на мгновение затих, продолжая беззвучно шевелить губами. Ллин показалось, что он больше не сможет говорить, однако старик продолжал:

— Песнь о ней содержала бы все, что я не мог видеть: ее прекрасную улыбку, золото волос в лучах вечернего солнца, легкость и грацию движений, пальцы, перебирающие струны арфы. В этой песне было бы все ее детство; первые слова, игры, тысячи «почему», вопросы, которые она задавала в два года. Ее первый танец. Первый бал.

Старик закрыл невидящие глаза, и по щеке потекла слеза, но лорд сдержал рыдания.

— Все черты молодой девушки, которой стала Элиз, достойны поэзии, — тихо заговорил он. — Ее мелодичный голос, детское чувство справедливости, неукротимый дух, протест против междоусобных войн, который привел к тому, — проговорил лорд почти шепотом, — что она в конце концов сделала.

Каррал с трудом произнес последние слова.

— Если бы я мог сочинить такую песнь, в ней не было бы строк о ее смерти… ибо я не выдержал бы этих воспоминаний. Нет, песнь об Элиз должна закончиться на вызове моему брату, ведь Элиз бросилась в реку не от отчаяния. Я знал дочь. Она была непокорной, своевольной и гордой и не могла позволить Менвину и его союзникам использовать себя в своих целях. — Лорд Каррал замолчал, слезы ручьями потекли по старческим щекам. — Или, возможно, я мог окончить песнь на ее последнем прощании со мной, последнем танце. Но мне бы вряд ли удалось завершить эту песнь, поскольку я буду играть ее снова и снова, пока сам не последую в реку вслед за дочерью. Снова и снова буду я вспоминать тысячи бесценных минут ее жизни, вспоминать все мои мечты о ее будущем.

Лорд снова смолк, по-прежнему глядя перед собой.

— Прощай, доченька, — воскликнул он с нежностью, разрывающей сердце, и бросил розу в пламя.

Старик разрыдался, не обращая внимания на собравшихся. Он рыдал о потерянном ребенке, и Ллин плакала вместе с ним. Девушка прислонила голову к камню и чувствовала, как текут слезы. Шатаясь, она спустилась по ступенькам и села на последнюю из них, содрогаясь от рыданий по той, которой не знала.

— Несчастный человек, — шептала Ллин. — Бедный, несчастный человек. Его жизнь полна потерь, гораздо больших, чем мои. Гораздо больших…

Менестрели, которые привыкли сохранять спокойствие даже на самых скорбных мероприятиях, затянули печальную мелодию. Солнце зашло на западе за тучу, увлекая за собой и весь день. Собравшиеся стали расходиться, однако менестрели остались дежурить, сменяя друг друга у погребального костра, как будто, демонстрируя выносливость, они проявят уважение и любовь к отцу погибшей девушки. Но это едва ли могло облегчить душевные страдания лорда.

От горящей смолы все еще шел дым, набросав напоследок еще пару строк на серой бумаге неба.

Глава 20

— Они Ренне, — тихо сказала Элиз, — они жаждут мести.

— Зачем? — спросил Пвилл.

Девушка пожала плечами.

Тэм и Элиз вернулись в лагерь и обнаружили, что там все уже суетились, готовясь отправиться в путь при первых лучах солнца. Элиз рассказала о том, что ей удалось разведать.

Тэм различал в сумерках сгорбленные силуэты товарищей, занимавшихся своими делами. Юношей овладело смутное беспокойство, подобное струйке дыма, поднимающейся от гаснувшего костра.

Пвилл встал.

— Если это Торен Ренне, то, я думаю, его мотивы не настолько просты, как кажутся. Я бился с ним на турнире. Это очень цельный человек, напоминающий скорее короля из легенд, нежели кого-то из его вечно грызущейся родни. Если он преследует Хаффида, на то должны быть причины. — Пвилл перевел взгляд на Элиз. — Не знаю, считать ли смелостью или глупостью то, что ты шпионила за ними, прячась в темноте по кустам. Удивительно, что тебя не заметили.

— Хватит! Давайте прекратим притворство! — воскликнул Финнол, тыча пальцем в девушку. — Если ты — Элиз Уиллс, то я — Торен Ренне… Все это уже поняли. Посмотри на себя! Ты столь же сильна, как Бэйори, так же мастерски владеешь мечом, как Пвилл, и такая же застенчивая, как… я. Зачем скрывать правду? Нам доводилось встречать нэгара и раньше.

Тэм почувствовал, как Элиз замерла.

— Финнол прав, — промолвила она холодно и спокойно. — Я плыла по реке, ведь она во многом — мой дом. Ренне разбили лагерь внизу по течению. Я подслушала разговор Торена Ренне и Диза. Они гадают, зачем их кузены Сэмюль и Бэлд путешествуют в обществе Хаффида, которого они преследуют.

Все молчали. Неловкая тишина наполнилась осознанием близости колдовских чар.

— Так кто же ты? — с трепетом в голосе спросил Финнол.

— Я — Элиз Уиллс, Финнол, у тебя не должно быть сомнений на сей счет. Но нэгар, с которым я заключила сделку, — Шианон, а она колдунья, могущественная и ужасная.

— А что тебе… ей нужно от нас, простых смертных?

— Вот-вот разразится страшная война. Вы можете не помогать мне предотвратить ее, Финнол, но она все равно найдет вас. Моя цель — остановить Хаффида. Если удастся — убить и сжечь на погребальном костре. Так что сами решайте, как поступать дальше.

— Стоять насмерть в битве с колдуном или же бежать и получить удар в спину. — Финнол всплеснул руками. — Невелик выбор, если тебе к тому же можно верить.

— Я ей верю, — выпалил Тэм, удивляясь собственной смелости. — Хаффид стал нашим врагом той ночью, когда мы встретили Алаана на мосту Теланон, и останется врагом, пока либо он, либо мы не умрем. Я не знаю, почему нас избрали для той миссии, но это так.

— Вас избрала река, Тэм, — ответила Элиз. — Вы можете принять ношу со страхом или найти в ней утешение. Река указала на вас, и она сделала правильный выбор.

— Разве нельзя было найти кого-нибудь другого? — тихо недоумевал Финнол. — Например, воинов, которые всю жизнь провели в бою? Эти люди гораздо лучше подошли бы для такой задачи.

— Если кто-то и подходит для этой миссии, то именно ты, Финнол Лоэль, и твои друзья. Кто сражался с рыцарями Хаффида на реке Уиннд? И ведь многие из черных рыцарей погибли, в то время как вы остались невредимы. Река не ошибается, Финнол. Не ошибается.