Остров Лемпо

Папа размотал удочки, нацепил на каждый крючок по два зернышка кукурузы, дети уселись и стали смотреть на поплавки. Поплавки не двигались.

– Папа, пап, – не выдержал Банка. – А скойо йиба поймается?

– Ш-ш-ш, – папа прижал палец к губам. – На рыбалке надо сидеть тихо.

– Тихо сидеть скучно, – сказала Пундель.

– А скоро рыба поймается? – переспросила Атя, она была провокатор и нарочно повторила вопрос брата, чтобы тот начал скандалить.

В этот момент из-за мыса послышался скрип уключин и показалась лодка, некрашеная, серая от старости, а в лодке сидел серый от старости рыбак.

– Этого еще не хватало, – прошептал папа, когда стало понятно, что рыбак направляется прямо к ним.

Лодка подплыла, рыбак развернул ее кормой к мосткам, и тут дети смогли рассмотреть его: лицо морщинистое, кожа бурая от солнца и ветра, на темном фоне особенно выделялись совершенно голубые глаза.

– Терве! – воскликнул рыбак, широко улыбаясь, так что видно стало, что у него не хватает нескольких зубов.

– Терве, – отвечал папа. – Но… Как это… Эн пуху суомеа.

Старик засмеялся.

– Пап, что ты сказал? – прошептала Пундель, толкая отца под локоть.

– Да вот договорился продать вас этому дедушке за три рыбы, – пошутил папа.

Старик засмеялся громче.

– Не надо нам йибы! – крикнул Банка и отступил за девочек.

– Да не бойтесь вы. – Папа потрепал Банку по голове. – Дедушка со мной поздоровался, а я сказал, что не говорю по-фински.

– Ты по-фински сказал, что не говоришь по-фински? – уточнила Пундель.

Рыбак подплыл поближе.

– Детти ловятт рыппу?

– Да вот что-то не очень ловится, – папа развел руками.

– Наддо наживку посмотретть. – Смешной был акцент у этого старика: он сдваивал согласные звуки.

Папа вытянул удочку и направил в сторону рыбака, чтобы тот смог посмотреть крючок. Старик поймал крючок бурыми узловатыми пальцами и продвинул кукурузные зерна так, чтобы жало крючка вышло наружу.

– Наддо крючок показатть. Иначче рыппа не клюнетт, да-а-а.

– Зачем же? – удивился папа. – Я думал, наоборот, надо крючок спрятать, чтобы рыба не видела, что ее ловят.

– Рыппа знаетт, – старик покачал головой. – Рыппа всё знаетт. Он не против умеретть. Он не любитт, когда обманываютт.

Папа закинул удочку снова. Почти в тот же миг поплавок дернулся и заскользил в сторону по воде короткими рывками.

– Жуёт! – заорал Банка.

– Не жуёт, а клюет, – поправила Пундель.

Это была ее удочка. Девочка уже подводила к мосткам изрядно сопротивлявшуюся рыбу. Атя взяла сачок и помогла вытащить довольно большого леща. И почти сразу же дернулся ее поплавок. Через минуту на мостках лежали, шлепая хвостами, две рыбы. А детей охватил азарт. Папа насаживал наживку, следя, чтобы жало крючка торчало наружу, девочки забрасывали удочки и тянули рыбу. Банка прыгал, колотил себя кулаками в грудь и кричал:

– Дайте мне! Дайте мне!

– Рыппа знаетт, – улыбнулся старик. – Детти ловят рыппу, он знаетт, да-а-а.

Ударил по воде веслами и быстро поплыл прочь от берега. Дети даже не успели его поблагодарить, только помахали ему вслед. И он помахал им, не отпуская весел.

Вскоре лещей набралось десять или двенадцать. Папа сказал:

– Ну всё, хватит.

– Не хватит! Не хватит!

– Хватит. Нельзя ловить больше, чем можешь съесть.

Они собрали рыбу в садок. Садок оказался такой тяжелый, что девочки могли нести его только вдвоем. Папа довел их до калитки, поставил у забора удочки и сказал:

– Бегите домой к маме. Я один на озере посижу, а то вы так орали, что у меня лопнул мозг.

Мама удивилась улову. Дедушка в кепочке одобрительно покачал головой, отложил три рыбы, чтобы приготовить завтра на ужин, а остальных понес в сарай солить и вялить.

Пора была умываться и спать.

Уже в постели Банка вдруг вспомнил:

– Йадость, где Йадость?

Потере собачки никто не придал значения. Банка терял ее каждый день по несколько раз.

– Завтра найдем, малыш, спи, – сказала мама и поцеловала Банку в лоб.

– Ну, пожалуйста… – Банка попытался заплакать.

Мама почти уже согласилась прямо сейчас идти искать собачку, но Пундель уговорила Банку.

– Ты, наверное, на мостках на озере Радость забыл. Папа принесет. Ты проснешься, а Радость с тобой.

И они уснули. Странно засыпать, когда за окнами совсем светло, но день был долгим и утомительным – и они уснули, едва коснувшись головами подушек.

4. Завтрак

Наутро, когда Банка проснулся, Радости рядом с ним в кровати не было. Но малыш не очень расстроился. Радость сто раз терялась и всегда находилась. Девочек тоже не было в спальне, но малыш не расстроился и тут – сестры тоже всегда находились.

Банка встал и босыми ногами зашлепал в сторону кухни. Только он, наверное, перепутал направления, потому что оказался не в кухне, а в дедушкиной комнате. Тут почти ничего не было, кроме кровати, телевизора и комода. А на комоде стояла фотография грустной седой женщины, которую Банка не помнил. Это была бабушка, но она умерла за десять лет до того, как родился Банка. Он немножко испугался, что заблудился и что седая женщина на него смотрит. Хотел было сесть на пол и заорать, чтобы его нашли. Но тут послышались голоса девочек, и Банка пошел на голоса.

В кухне на большом столе мама и Атя накрывали завтрак. Атя была, с одной стороны, провокатор, но с другой стороны, Золушка – всегда помогала маме по хозяйству, мыла посуду, подметала, одевала Банку. Если мама велела Пундели сделать что-нибудь по дому, то Пундель почти всегда перепоручала задание Ате, а сама снимала в Тик-токе ролик про то, как Атя работает. Пундель и сейчас снимала.

Атя разложила на блюде бутерброды с килькой и вареным яйцом, принесла миску сырников, которые напек дедушка, пока дети спали. К сырникам полагался мед, брусничное варенье, сметана и сахар. Банка облизал палец, запустил в сахарницу, снова положил палец в рот, и во рту стало сладко.

– Банка, подожди, – одернула Атя. – Сначала соленое, потом сладкое.

– Дуйа! – сообщил Банка спокойно.

– Сам дурак!

– Дети, прекратите!

– Папа завтйа нашел Йадость?

– Не знаю. – Мама варила какао. – Папа уехал в магазин. Вернется, найдем твою Радость. Садитесь. – Мама подошла к двери и крикнула наружу: – Дедушка, завтрак!

– Банка! – заорал Банка, подбежал к холодильнику, достал свой соус, взгромоздился за стол, облил соусом бутерброд с килькой и откусил почти половину.