Остров Мертвецов

Мясистая рука потянулась ко мне, в то время как другой чувак направил большой толстый дробовик прямо мне в голову.

Я пошевелился, борясь с желанием закричать и оценивая все, что было в моем распоряжении. Я не была связана. И я была быстра. Если бы я только смогла придумать какой-нибудь план побега, то смогла бы сбежать. Я умела бегать. Чертовски хорошо. Так что именно это я и собиралась сделать.

Я прищурилась от яркого света снаружи фургона, подняв руку, чтобы прикрыть глаза, когда потная ладонь сомкнулась на моем запястье и начала тянуть меня за собой. Дробовик ткнул меня в поясницу, и я судорожно вздохнула, пытаясь сориентироваться.

Черт.

Мы были высоко на утесе, морской воздух поднимался над обрывом и откидывал мои волосы влево, пока мы шли. Мое сердце забилось еще быстрее, когда я узнала место назначения.

Мы находились на «Перевале Дьявола». На том самом утесе, где мои мальчики, став «Арлекинами», стояли надо мной и толкнули меня в грязь. На том самом месте, где они разбили мое сердце и отослали меня прочь. На том самом месте, где моя некогда совершенно несовершенная жизнь подошла к концу прямо перед тем, как меня бросили на произвол судьбы.

Дробовик ткнули мне в спину чуть сильнее, и я не удивилась, обнаружив, что меня ведут к маленькой хижине, стоявшей сразу за линией деревьев.

Теперь мой пульс заколотился еще яростнее, потому что я не хотела туда заходить. Не потому, что я была уверена, что внутри меня ждет смерть, а потому, что там также скрывался призрак. Последняя частичка той девушки, которой я была. Это место хранило воспоминания о том, как я ждала своих мальчиков, когда всем сердцем верила, что они вернутся за мной. В прошлый раз я была настолько уверена в их любви, что мысль о том, что произошло дальше, никогда бы даже не пришла мне в голову.

Эта трава, по которой я ступала, хранила вкус того времени, когда мы в последний раз были вместе впятером. И, без сомнения, мои слезы оросили ее и стали частью самого утеса. Однажды я уже умерла здесь, и, похоже, Лютер решил притащить сюда оставшуюся часть меня, чтобы закончить работу.

Я вошла в маленькую лачугу, вспоминая, как дождь просачивался сквозь крышу и капал на меня. За десять лет это место еще больше обветшало, а запах сырости пропитал все вокруг.

Лютер сидел на табурете, который, как я догадалась, он принес с собой, потому что он выглядел новым, прочным и чистым, в отличие от всего остального здесь.

Перед ним в центре прозрачного полиэтилена стоял еще один табурет, и у меня перехватило горло, когда я была вынуждена тащить к нему свою задницу.

Полиэтилен скрипел под моими босыми ногами, и я задумалась, действительно ли его хватит, чтобы задержать в себе каждую каплю крови из моего тела? Может быть, Лютер подожжет это место, когда закончит разделывать меня. Просто чтобы убедиться, что от меня не осталось и следа.

Моя задница опустилась на табурет, и на меня вдруг накатила волна спокойствия. Я не знала, что это было и почему, но мой страх просто растаял. Я догадалась, что мое тело смирилось с судьбой. Вот и все. Я оказалась здесь по его милости и не могла сделать ничего другого, кроме как принять ее, и я хотела уйти сильной, если это действительно конец.

Я вздернула подбородок, когда двое громил повернулись и ушли, а Лютер хранил молчание, пока за ними не закрылась дверь.

— Кажется, нам с тобой давно пора поболтать, Роуг Истон, — медленно произнес он, протягивая руку к своей сумке, которая лежала у его ног, и заставляя мой взгляд следить за его движениями. Я нахмурилась, когда он вытащил из нее две банки и бросил одну мне.

Я поймала ее автоматически, в замешательстве посмотрев на банку холодного лимонада, прежде чем снова поднять взгляд на него.

— Я думаю, мы можем попробовать сделать это по-хорошему, — объяснил Лютер, открывая свой напиток. — Но если это не сработает, тогда, я полагаю, ты знаешь, что будет.

— Ты хочешь сказать, что, возможно, не убьешь меня? — Спросила я, проводя пальцем по крышке холодной банки.

— Возможно — это громкое слово в подобной ситуации, тебе не кажется?

Я кивнула, потому что, черт возьми, да, так оно и было. Три секунды назад я была мертвее мертвого, а теперь у меня был лимонад и «возможно». Так что я была вся во внимание.

Я открыла банку и сделала глоток, чтобы попытаться успокоить свои нервы. Напиток был холодным и сладким, и я бы удовлетворенно вздохнула, если бы не сидела здесь, ожидая смерти.

— Итак, — начал Лютер, окидывая меня оценивающим взглядом. — Ты вернулась.

— Похоже на то.

— И Фокс влюблен в тебя. Даже спустя столько лет. — Он сказал это как утверждение, и я не была уверена, правда это или нет. Фокс, конечно, иногда заставлял меня думать именно так, но он также достаточно часто напоминал мне человека, сидящего передо мной. Он увидел то, чего хотел, и был полон решимости заявить на это права. Было ли это любовью? Трудно сказать. Может быть, токсичного вида.

— А что насчет двух других? Джонни Джеймса и Чейза? — Я открыла рот, чтобы ответить, но он поднял зататуированный палец. — Возможно, здесь стоит добавить, что я не дурак. Ты появилась в городе, и они втроем объединились, чтобы спрятать тебя от меня. Они снова выбрали тебя, как и все эти годы назад, и мне кажется совершенно очевидным, что время, проведенное в разлуке, не ослабило их влечения к тебе. Так что я могу только предположить, что все они хотят объявить тебя своей.

Мой открытый рот стал шире, а сердце бешено заколотилось. Что, черт возьми, я должна была на это ответить? Он только что сказал мне, что думает, что его сын влюблен в меня, а теперь говорит, что, по его мнению, и два его лучших друга тоже хотят меня. По-моему, это очень похоже на проблему. Это не казалось мне чем-то хорошим. Совсем нет.

— Как там Маверик? — Спросил Лютер, снова меняя полосу движения, и я только моргнула, глядя на него. — Я знаю, что ты пробыла в его комплексе больше недели, и если информация, которую мне предоставили, верна, то, похоже, он все еще неравнодушен к тебе.

— Я… не знаю, что на все это ответить, — в конце концов призналась я, потому что что, блядь, я должна была сказать?

Лютер внимательно наблюдал за мной, и я не могла не заметить, насколько они с Фоксом похожи. Он был сильным мужчиной, высокого роста и широкоплечего телосложения, как и его сын, хотя его кожу украшало больше татуировок, а через одну сторону челюсти проходил шрам. В нем была холодность, которую я видела и у Фокса, жестокость, которую его сын, казалось, включал и выключал по мере необходимости, но которая, казалось, жила в этом существе более постоянно. Хотя, может быть, я видела ее сейчас просто потому, что он смотрел на меня.

— Я собираюсь рассказать тебе историю, — сказал Лютер, устраиваясь так, чтобы его лодыжка лежала поперек колена. Он держал банку с лимонадом между кончиками пальцев, наклонившись ко мне, чтобы рассказать, чтобы это, черт возьми, ни было. Я чувствовала себя как мышь в лапах льва, но ничего не могла поделать, кроме как ждать, пока он перестанет играться со мной. — Я полагаю, тебе известен факт о том, что мать Фокса выбыла из игры. Но, возможно, если ты услышишь всю правду о том, что она сделала со мной, ты будешь более склонна понять, почему я отослал тебя десять лет назад.