Остров наслаждений
Шрифт:
«Боже мой», — единственная осознанная мысль, пронесшаяся в его голове.
Милли начала двигаться, и все, о чем он мог думать, была Милли. Все, что он чувствовал, была Милли.
Милли…
Его бедра дернулись, и Чейз вскрикнул. Она за секунду оседлала его, и он вошел внутрь. Милли выгнулась, упершись руками в его ноги, задавала темп, и он подчинялся. Ему больше ничего не оставалось. Закрыв глаза, Чейз откинул голову и выгибался ей навстречу, обхватив ее попку руками.
Темп нарастал, и он почувствовал пик наслаждения.
— Милли, — хрипел Чейз. — Милли…
Ее тело напряглось,
Какой прекрасный способ, чтобы умереть.
Глава 9
Милли посмотрела на море, волны которого тихо шуршали в темноте. На черной воде блестела серебряная дорожка лунного света. Прохладный ветерок приятно охлаждал горящую огнем кожу. Чейз уснул, когда они закончили заниматься любовью. То есть нет, они занимались сексом. Она тоже была вымотана, но все равно прокралась сюда, на пляж, и теперь сидела на холодном песке, поджав ноги к груди, и размышляла.
Для нее это все-таки было занятием любовью. Какое ужасное слово, вселяющее страх. Любовь. Милли начала влюбляться в Чейза и подозревала, что исправить уже ничего нельзя. Только в ее случае любовь была не раем, а адом, полным ужаса и вины, где каждый день ты боишься, что этот — последний счастливый.
Она пыталась успокоить себя, напоминая, что многим людям дается второй шанс. Они теряли все, но поднимались и двигались дальше и находили другого человека, ради которого вновь стоило рискнуть всем. Многие так делали, но она не такая. Милли просто не могла представить, как ее сердце разобьется.
Ну а Чейз? Даже если он вдруг согласится продолжить их роман, со временем он захочет больше, чем Милли может ему дать. Брак, возможно, детей.
— А я ищу тебя.
Милли вздрогнула, услышав за спиной сонный голос Чейза. Она тут же вспомнила о смятых простынях, о вкусе его соленой кожи и о том, как ласкала его и как это было приятно.
— Я не могла уснуть.
Чейз подошел к ней:
— Действительно?
— Угу, я иногда страдаю бессонницей. Это побочный эффект моей работы, к сожалению.
— Ты проверяла сегодня, как обстоят дела на бирже? — спросил Чейз дразнящим тоном.
Милли застыла. Она действительно не проверяла состояние дел на работе уже больше двух суток. Ничего себе…
— Естественно, — слишком поздно встрепенулась она.
— Лгунья, — нежно констатировал он и опустился рядом с ней на песок.
Он снова был в одних лишь боксерах. Милли кожей ощутила его обнаженную ногу всего в сантиметре от своей.
— Если же и не проверяла, то только потому, что на твоей лодке совершенно не берет Интернет. Ты не умеешь врать, Милли? Ты ничего не проверяла, потому что просто позабыла о работе, и это пугает тебя больше, чем что-либо.
Милли молчала. Она продолжала влюбляться в него все сильнее, а по ее телу бежали мурашки от его прикосновений.
— Биржа проживет без меня несколько дней.
— Я думаю, актуальнее вопрос: проживешь ли ты без нее?
Милли повернулась,
пытаясь разобрать выражение его лица в темноте. Тщетно.— Но я здесь, не так ли?
— Почему ты ушла из постели?
— Что за стиль пещерного человека? Или я задела гордость истинного плейбоя?
— Что?
— Ну, знаешь, типа это ты должен уходить первым.
Милли пыталась говорить беззаботно и придать своего тону дразнящие нотки. Вышло неубедительно.
— Я никуда не собираюсь уходить, — после небольшой паузы грустно ответил Чейз.
— И все же ты должен помнить. Осталось еще четыре дня, а я очень серьезно отношусь к срокам контракта.
Чейз промолчал, и Милли почувствовала, что вот-вот сломается. Ей было сложно следовать своей легенде и придерживаться первоначальных условий. Почему он не мог просто подыграть ей? Или не хочет?
— Когда у вас с мужем стали портиться отношения?
«Что?» — опешила Милли и вперила в Чейза удивленный взгляд.
— Ты поэтому до сих пор чувствуешь себя виноватой? — добил он ее.
Она еле смогла вздохнуть:
— Почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
— Я должен был спросить раньше. Когда ты хотела рассказать.
— Да уж, раньше, — согласилась она.
— Я знаю.
Милли решительно покачала головой:
— Послушай, Чейз, я, конечно, признаю, что была очень ранима и откровенна после того, как мы занялись сексом. Но разве не это было целью упражнения? — добавила она, отчаянно пытаясь пошутить.
— Ты называешь лучший секс в своей жизни упражнением?
— Ты знаешь, что я имела в виду.
— Я знаю наверняка только то, что я хотел, чтобы ты потеряла контроль над собой и открылась. А когда ты сделала это, я потерялся и прошу прощения за это.
— Угу, класс. — Она схватила горсть песка и позволила ему медленно струиться сквозь пальцы. — Только это уже не важно.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что это — правда. Разговор был всего лишь мимолетной слабостью. Я в норме.
— А я нет.
Милли почувствовала, как все происходящее начинает раздражать ее.
— Зачем все это сейчас? Я думала, ты почувствуешь облегчение и мы покончим с этим.
— Ты хотела рассказать мне что-то еще. Что-то более важное.
— Нет, не хотела.
— Ты собиралась открыть мне истинную причину той грусти, которую носишь в сердце и не можешь забыть.
Ужас сковал Милли. Она не могла сделать вдох, не могла нормально соображать.
— Если я и кажусь вечно грустной, то это потому, что мой муж и… Это потому, что мой муж умер. Я думала, это очевидно.
Она повернулась и посмотрела Чейзу в глаза, стараясь придать своему лицу грозное выражение. Он выдержал ее взгляд и немного прищурился, задумавшись.
— Если ты не хочешь говорить, — тихо произнес он, — видимо, мне придется угадать.
— Угадать?
— Да, как в тот раз, с твоей работой, квартирой и образом жизни в целом.
— Не надо.
— Знаю, я натворил дел, Милли, но я хочу все исправить.
— Слишком поздно, — ответила она, вновь подтянув ноги к груди, и поразись, насколько холодно бывает на берегу Карибского моря. — Зачем утруждаться, Чейз? Нам осталось всего несколько дней провести вместе.