Остров толстяков

– Сказал бы, чем, да воспитание не позволяет.

– А без эмоциональных оценок? Что конкретно печатают в твоём журнале?

– Тексты. Тексты тех людей, которые больше других подсуетились.

– Тогда всё справедливо, - резюмировал я.
– Под лежачий камень вода не течёт.

– Подождите!
– замотал головой Иннокентий.
– А разве не рынок диктует, кого печатать? Не читатели голосуют рублём?

Рома дружески похлопал его по плечу.

– Читатели тоже вымерли.

– И кто тогда покупает книги?

– Пассажиры электричек. Им, как вы понимаете, всё равно. Буквы-то везде одинаковые: и у Достоевского, и у Васи Пупкина. Я даже придумал этому явлению термин — «нано-литература».

– Ура!!!

Мы выпили за остроумного редактора и его нелёгкую профессию, и инициативу перехватил Аркадий, рассказавший нам такие подробности политической кухни, перед которыми одинаково меркли и злодеяния графа Дракулы, и головоломки Агаты Кристи.

– Что поделаешь, - сокрушался он.
– Политики — тоже люди. Им иногда хочется высказаться. Вот и получается: кто-нибудь ляпнет, будто всех вертел на одном месте, а нам приходится объясняться, что на самом деле он приглашал их в «Диснейлэнд» покататься на новом аттракционе.

Оказалось, что в целях построения нужного имиджа они используют гипноз в виде «двадцать пятого кадра» и даже африканское Вуду.

– Это тебе не сосули лазером сдувать, - подколол я Бориса.

Тот непонимающе уставился на меня, а Коля, уловивший соль, неприлично заржал и тоже отметился:

– У них, в провинциях, - сообщил он, - такой ерундой не занимаются. Люди приземлённые, но серьёзные, не в пример нашим столичным дивам.

Потом все неожиданно озаботились судьбой Павла. Он ведь единственный из нас не принадлежал к так называемым «сливкам общества». Парню просто повезло — это ясно. Но мы к тому моменту уже почувствовали на себе ответственность за его дальнейшее благополучие. Элита мы, в конце концов, или кто?

– Надо пристроить парня, - по-хозяйски рассудил Коля и стал пытать удачливого слесаря.
– Ты что делать умеешь?

– Да много чего, - отозвался тот, по-девичьи розовея.
– И лопатой, и топором.
– Он вдруг картинно хлопнул себя по лбу.
– Стреляю хорошо! С ружьём по молодости по тайге шлялся.

– Охотник?

– Не, наоборот. Браконьеров ловил.

– Егерь что ли?

– Да нет же! На частника я одного работал. Он там пару сотен гектаров леса прикупил, а грибники эти... В общем, по сотне за тушку мне платили.

От таких откровений я даже слегка протрезвел.

– Мочил их что ли?

– Это уж когда как.

– И сколько за сезон получалось?
– не удержался от вопроса Коля.

– Да штуки по две выходило, - не без гордости ответил Паша.

Неловкую паузу прервал Борис, вовремя вспомнивший о долге и оставшихся без присмотра избирателях.

– За президента!
– заорал он и, не дожидаясь остальных, осушил бокал с «Бордо».

Его поддержали почти все, кроме Иннокентия и Ньютона. Какие там у бабьего баловня были претензии к нашему кормчему, я не знаю, а болгарин, такое ощущение, просто не врубился.

Последний раз я так обожрался на собственной свадьбе.

Завтрак состоял из тунца, поданного на серебряном подносе в обрамлении тушеных овощей, жаркого из какой-то дичи и лохани с развратно плавающими в ней дарами моря. Стандартный набор соусов и овощей-фруктов-закусок я в расчёт не беру.

Прикидывая, с какого боку подступить к столу, моё одурманенное запахами сознание устроило потасовку с внутренним голосом и вышло из неё победителем. Через полчаса я лежал на спине под пальмой, раскинув в сторону руки и едва дыша. Два туземца стояли надо мной с опахалами, радуясь каждому моему непроизвольному выхлопу.

«Что-то здесь не так», - счастливо подумалось мне.

В этот ответственный момент меня посетил олигарх Николай, отдувающийся губами от морока, поднимающегося к мозгу из глубин желудка.

– Ты не видел Бориса?
– спросил он.

– Нет. А что?

– Да там жратва кончается, а его всё нет.

– Дрыхнет?

– В хижине — никого.

– Может, его взяли на процедуры?
– предположил я, ощущая, как веки тягучей клейкой мутью прилипают к глазным яблокам.

– Сомнительно. Кто бы его забрал?

– Тогда придёт, - пообещал я, основывая свои выводы лишь на желании поскорее отвязаться от собеседника.

Коля испарился, но подремать в то утро мне всё равно не дали. Сначала истерично заголосил где-то вдалеке капризный Вася. Потом у к нему присоединился кто-то ещё. Пришлось оторваться от занятий и пойти посмотреть, что у них там творится.

Я сразу понял, что Коле удалось-таки внушить свою тревогу остальным участникам оздоровительной программы. Савелий тряс за грудки какого-то туземца, задавая ему один и тот же вопрос:

– Где Боря?

Василий порхал вокруг сцены и требовал начальства.

– Мы отказываемся принимать пищу, - кричал он.
– Пока нашего товарища не предъявят нам целого и невредимого!

– Они же ни бельмеса не понимают, - попытался образумить его Роман.

– Ничего. Поймут, когда приспичит.

– А ты что, в самом деле решил голодать?

– Там видно будет.

Вся эта паника казалась мне надуманной, не стоящей выеденного яйца. Однако существует в природе такое наукой доказанное явление как массовый психоз. Мы снова — в который уж раз — обошли наш маленький городок и, убедившись, что Боря действительно куда-то сгинул, обсудили план спасательной операции.

Пребывая в твёрдой уверенности, что жертва дрыхнет где-нибудь под райскими лопухами, я в разговоре участия принимал вялое. Так, вставлял иногда едкие реплики. В результате нудного получасового разговора мы пришли к единодушному выводу, что нужно расширить круг поисков, а также задействовать шумовые эффекты.

До обеда нам удалось вклиниться в чащу метров на триста. Мы складывали руки рупором и кричали, а деятельный Коля надувал и лопал полиэтиленовые пакеты, которыми дальновидно разжился у хозяев. Туземцы, нагруженные закусками, едва поспевал за нами.

Сказать, что мы не добились этими сумбурными действиями ничего, я не могу. Потому что когда мы вернулись к костру, пропал Василий. Помню, он всё время плёлся в хвосте процессии и стонал. И вдруг — на тебе, улетучился.

– Ну всё! Я за себя не отвечаю!
– Савелий рванул на груди футболку.

Мы демонстративно опрокинули на землю чан с горячим супом и стали колотить ложками по тарелкам. Туземцы поджали хвосты, почуяв неладное, и вскоре нашему взору предстал очень важный персонаж — и раскраска у него была поярче остальных, и габариты повнушительнее. Собственно, чего мы и добивались.