Остров толстяков

Борис и Вася прошли через специальную камеру, которая являлась ничем иным, как портативным агрегатом для путешествий во времени. Повернули ручку — как в стиральной машинке. И всё. Пока они там вращались, у нас прошла пара часов. У них — два-три месяца. Скорее всего, их подключили к некоторой разновидности капельницы, чтобы они не загнулись от обезвоживания. Может, даже усыпили. Изолированные от общества и вредных гастрономических привычек, они быстро избавились от излишков жира. Этим же лёгко объяснялся факт их необычайной — даже по нашим меркам — прожорливости по возвращении. Что же касается их странных приобретённых манер — озлобленности и неразговорчивости — то и это вполне объяснимо в рамках моей теории. Они слегка одичали.

Вероятно, агрегат у негодяев в одном экземпляре. Поэтому они и выщипывают нас по одному. И это хорошо. Значит, у нас, порядочных людей, есть некоторый запас времени.

Теперь, когда я всё аккуратно разложил по полочкам, оставалось только придумать, откуда у них «машинка времени» и на каком принципе она работает. Под эти успокаивающие технологические мысли мне удалось, наконец, заснуть.

Расклад утром не изменился: нас трое, четверо предателей рода человеческого, два дистрофика-проглота и табун туземцев, неизвестно, где живущий, и неизвестно, откуда таскающий еду. Ньютон по-прежнему отсутствовал. Крепким орешком, видать, оказался. Или заклинило шестерни у ихней молотилки. По-любому нас не тронут, пока с ним не разберутся — что-то меня наталкивало на такую мысль. Поэтому я в прекрасном расположении духа вернулся к дегустации местных деликатесов, довольный тем фактом, что я — самый умный.

Плохие новости обрушились на меня во время поедания молочного киселя под аккомпанемент глазированных шоколадом пончиков.

– Савелия нигде нету!
– запричитал Коля.

– И Аркаша сгинул, - добавил Роман, но более радостным голосом, потому как их группа избрала для себя другую догму.

Вот те на! Вторую «машинку» купили? Парами теперь выдёргивать будут?

– Он как увидел эту бабу, так и поскакал за ней, - продолжил Коля.
– Я ему: вернись! Но он ноль внимания. Только крикнул: она мне должна!

Хм. Всё вырисовывалось гораздо серьезней. И не возвращение Ивана выглядело теперь совсем в другом свете.

– Пошли к вождю!
– скомандовал я, наспех вытирая рот.

– Зачем?

– Некогда объяснять.

С одной стороны, я боялся потерять драгоценное время. С другой — опасения мои ещё не оформились в конкретные слова. Их больше заменяли образы, как то: костяной нож, снимающий скальп с черепа Савелия, или его тело, насаженное на кол, готовое к употреблению.

Нам крупно повезло, потому что мы сразу наткнулись на вождя, отдающего своим подчинённым короткие приказы. На нас он посмотрел несколько обиженно, но не кровожадно. Значит, шансы ещё есть.

– Савелий!
– только и смог произнести я и нарисовал руками в воздухе его воображаемую фигуру.

– Са-ве-лий!
– повторил по слогам Николай, для ясности.

Вождь не выказывал признаков понимания, и тогда я рявкнул ему в ухо фразу, услышанную накануне:

– Ямбау тамо!

Он вздрогнул, как от выстрела, и замахнулся на меня копьём, скороговоркой произнося ругательства. Или заклинания. Десяток его верных помощников тоже оголили свои острые пики и окружили нас, свирепо вращая глазами.

Ситуация назревала, в самом оптимистическом раскладе, патовая, поэтому я снял с себя свои «Alessandro Dell'Acqua» и протянул вождю. Тот с достоинством принял подарок стоимостью три сотни баксов, нацепил очки на нос и покосился на Колю. Пришлось и ему распрощаться со своим экземпляром «Chopard».

– Что это было?
– спросил меня олигарх, когда успокоенные туземцы разошлись по своим делам.

– Попытка выручить друга из беды.

– У нас получилось?

– Возможно. Но на всякий случай я воздержусь сегодня вечером от мяса.

Колю передёрнуло, но он пока не решился выпытывать подробности. Тем более, что в лагере нас ожидали новые сюрпризы.

Мы застали троицу оппонирующих нам толстяков за очень неожиданным занятием — они стояли на коленях перед деревянным истуканом и прославляли его. На мой справедливый вопрос, чем вызван неожиданный приступ идолопоклонства, Паша радостно пояснил, что Иннокентию прошлой ночью было виденье. Бог Тукку просил вознести к нему молитвы, а взамен обещал ускорить процесс оздоровления. Выходит, не один я ломал голову над загадками, и не одному мне приходили из Космоса ответы. Религиозная гипотеза как-то проскользнула мимо меня.

– Рома, - окликнул я редактора, как самого здравомыслящего из их безумной толпы.
– Насколько все это серьёзно?

Ответа не последовало. Он лишь окатил меня презрительным взглядом и отвалился обратно в нирвану.

Туземцы с удовольствием присоединились к службе, и мы стали невольными свидетелями танцев с бубном. Хотя и без жертвоприношений. Что самое удивительное, им удалось вовлечь в свои странные игрища Бориса с Васей. Точнее, то, что от них осталось — две безвольные невменяемые тени.

– О, несравненный Тукку!
– доносилось с поляны.
– Излей на нас свою благодать!

Божество — разумеется, если предположить, что это было именно оно — сначала разродилось тропическим ливнем, а во второй половине дня выплюнуло обратно Савелия с Аркашей, сильно исхудавших и обтрёпанных в манерах. Естественно, они тут же принялись уничтожать продукты, как саранча кукурузное поле. Конвейер отлажен.

Иннокентий незамедлительно поблагодарил Тукку — от нашего имени и от себя лично. Однако у меня оставался ещё целый ряд вопросов к присутствующим.

– А Ванечку нашего, стало быть, Тукку поглотил безвозвратно, - не удержался я от обидного комментария.
– Напрасно ждёт его дома одинокая болгарская старушка-мать!

Спасибо Савелию — объедая ногу индейки, он вдруг обнаружил несвойственную его предшественникам склонность к общению и тем самым спас меня от неминуемого четвертования.

– Не, это не то, что ты думаешь, - признался олимпийский чемпион.
– Иван попал в эту... Как его...

– В статистическую погрешность, - подсказал более начитанный Аркадий.

– Точно!

– И?!

Савелий развёл руками.

– На всё воля Божья.

– Трепещите неверные!
– исступлённо заорал на нас Иннокентий.

Мы с Колей ретировались, морально вернувшись в состояние повышенной боевой готовности. Прихватили с собой только пару бутылок водки да отломили кусок пирога с осетриной. Килограмма на четыре, не больше. В хижину не пошли, а обосновались в какой-то уютной пещере, которую приметили накануне, и потёк у нас суровый, нелицеприятный мужской разговор.