Остров желтых васильков
Шрифт:
– Есть еще одна версия, которую ты почему-то не рассматриваешь. Даже если Катя не убивала Яну, в чем я очень сильно сомневаюсь, Долгову мог подставить кто-то еще, но Катя решила, что это Данила. Цветы на даче и на голове Яны могли быть из одного букета, но вы уверены, что это тот самый букет, который доставили по почте Долговой домой? С таким же успехом убийца мог сделать заказ, купить цветы в магазине или вообще вырастить их в домашних условиях.
– Кто, например?
– Откуда я знаю! У Долговой есть брат, ты знаешь? Я тут подумала: а вдруг это он убил Яну?
– Какой ему в этом смысл?
– Да мало ли смыслов у маньяков? К тому же
Телефон Трофимова снова завибрировал. Звонила Елена Петровна Зотова. Веня вышел с телефоном в кухню. Через минуту он вернулся. Марта смотрела на него напряженно и ждала.
– Не хочу тебя огорчать, дорогая, но с Данилочкой, ясным соколом, ты увидишься теперь не скоро. Он только что дал показания по делу и написал чистосердечное признание, что убил твою подругу Яну Котову. Поздравляю, в твоем любовнике осталось хоть что-то человеческое.
– Какие показания? О чем ты говоришь? Данила не виноват. Он никого не убивал. Он не мог, – Марта замолчала и уставилась на него с яростью. – Это вы его заставили! Вы выбили из него показания!
Марта вдруг бросилась к нему. Трофимов перехватил ее руку, которую она занесла для удара, заломил за спину и пихнул девушку на татами. Она упала на колени, потом уткнулась лицом в мат и затихла. Лежала, не шевелясь, словно неживая.
Веня бросился к ней, перевернул на спину. Марта смотрела перед собой, лицо ее ничего не выражало. Трофимова охватил порыв и он прижал ее к себе. Наверное, он заразился от Марты состраданием! Веня знал, что она врет и покрывает убийцу, но так жалко ее стало – не продохнуть.
– Марта, мне очень жаль. Но Данила убийца. В его машине были найдены следы крови, которые по группе совпали с группой крови Котовой, и цветок, желтый василёк. Он убил не только Яну. Он убил свою мать, которая его вырастила.
– Уходи… Мне надо побыть одной. Сегодня у меня был очень тяжелый день. Уходи, пожалуйста. Уходи…
– Я не могу тебя оставить в таком состоянии. Хочешь, я тебе кофе сделаю? Или чай?
– Убирайся вон из моей жизни! – закричала Марта и попыталась его ударить. Он перехватил ее руку, сжал запястье и держал до тех пор, пока огонь в глазах Марты не потух. Она отвернулась, заплакала.
– Не пей больше, ладно? От алкоголя только хуже будет.
– Вы его арестовали? – спросила Марта, вытерев слезы тыльной стороной ладони.
– Да.
– Вам придется его отпустить, потому что он не виновен. И я завтра же дам показания, что весь вечер и ночь он провел у меня.
Трофимов вышел на улицу. Было темно. Шел дождь. На душе тоже было скверно. Он сел в машину, завел двигатель, включил щетки. Они со скрипом ползали по стеклу. Хотелось принять душ и смыть с сердца тяжесть. Ради чего он все это начал? Ради сиюминутных наслаждений? Влипнув в роман, как муха в варенье, Трофимов понял, что облажался по полной программе. Он потерял не только Эльзу – он себя потерял, а Марту не получил: она отдалась ему только телом, но сердце ее принадлежало другому. Трофимов задумался: а нужно ли ему сердце Марты? И с удивлением понял, что нет.
Веня был уверен, что Эльза звонила, чтобы сообщить ему дату развода. Она всегда была быстрой в принятии решений и поступках. Трофимов достал телефон, нашел пропущенный звонок Эльзы, но так и не решился ей перезвонить.
К своему дому Веня подъехал в половине первого ночи. Открыл дверь и замер у порога. В гостиной
горел свет. На диване, укутавшись в плед и свернувшись, как котенок, спала Эльза. На полу валялась книга «Маленький принц».Трофимов сел в кресло рядом с диваном. Эльза почувствовала его присутствие, заворочалась и проснулась. Она положила под голову руку, глядя задумчиво на Веню, сказала тихо:
– Венечка, кажется, я погорячилась. Ведь нельзя вот так вот все разрушить! Я тут подумала: вдруг я все придумала?
Трофимов молчал.
– Что ты молчишь, скажи что-нибудь? Где ты сейчас был? Почему на мой звонок не ответил? – Эльза смотрела на него в упор – Трофимов не выдержал и отвел взгляд. – Господи, ну почему ты не умеешь врать! Когда я тебе звонила, ты был у нее. Какая я дура… – Эльза села и закрыла ладонью рот, в глазах ее стояли слезы.
Трофимов сорвался с места, встал перед Эльзой на колени, обнял ее ноги.
– Эля, я… Понимаешь… Это все очень странно… Все как-то получилось случайно и глупо, а я теперь не знаю, что делать… Это какое-то наваждение. Прости меня… Я…
Эльза приложила палец к его губам.
– Я понимаю… Все понимаю… И ты меня прости, но я не смогу больше быть с тобой…
Эльза прикоснулась губами к его волосам, встала и направилась в прихожую.
– Эля! Я люблю тебя! Там все было несерьезно. Ты должна меня понять! И с тобой такое случалось! Но я тебя простил.
Эльза обернулась, покачала головой.
– Нет, Вень, нет… – с жаром сказала она. – Ты просто сделал вид, что меня простил. Ты всегда помнил, что я тебе изменила. И я помнила. Я и сама себя так и не простила. Поэтому и не сложилось у нас ничего. Измену невозможно простить ни себе, ни близкому человеку. Ты сам все прекрасно знаешь… Но мы хотя бы попробовали, за что я тебе очень благодарна. Только я не ты, Венечка. Ты сильный, а я слабая. Не смогу я с этим жить. Не переживай. Все будет хорошо!
Эльза ушла. Хлопнула входная дверь, Трофимов вздрогнул и с силой ударил кулаком по дивану.
Дома находиться было невыносимо. Веня сел в машину и начал нарезать круги по ночной Москве, чтобы прийти в себя. Он сам не понял, как снова оказался у дома Марты. Не понял он и то, что здесь делает.
Пахло липой. Дождь кончился, и асфальт разрисовали блики уличных фонарей. Окно Марты светилось. Она еще не спала. Трофимову захотелось увидеть ее. Ей плохо, и плохо ему. Может быть, в этом и есть спасение?
Веня заглушил двигатель и уже собирался выйти из машины, когда увидел знакомый автомобиль. Обознаться он не мог – это был «Лендкрузер» Евгения Долгова. Хлопнула дверь подъезда; Долгов, с опаской озираясь по сторонам, вышел на улицу, сел в свою машину и ударил по газам.
– Вот дерьмо, – потрясенно выдохнул Трофимов и посмотрел на часы – время было около двух ночи. Что Долгов делал в это время у Марты? Утешался на ее груди? Поводы были: самоубийство жены, арест сына и похороны любимой женщины. Да, Марта – уникальная жалельщица и поразительная утешительница. Всех, кого можно пожалеть, утешила и приласкала. И отца, и сына. А его, идиота, в задницу послала. И поделом! Вене пришла вдруг мысль, что Долгов у Марты не утешался, а избавился от свидетельницы! Как он избавился от соседки Котовой – Валентины Семеренко. Сердце в груди забилось как сумасшедшее. Трофимов высунулся из машины и снова посмотрел на окна Марты. Свет в одном окне по прежнему горел, и Трофимову стало страшно. Он набрал ее номер. Гудки тянулись невероятно долго.