Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918

Петр III.

Дворец Монплезир в Нижнем саду Петергофа. В июле 1762 года – резиденция Екатерины Алексеевны. Отсюда она бежала в Петербург, чтобы начать революцию. Июль 2010 г. Фото автора.

Во время революции Петр III находился в Петергофе. «Император находился в нижнем, ближе к Неве, Петергофском саду. Он сидел на стуле. Рядом с ним графиня Воронцова. Она плакала. Он казался довольно спокоен, но несколько бледен» [95] . Фельдмаршал Бурхард Миних, остававшийся верным Петру III, предлагал действовать. После неудачной попытки захватить Кронштадт он предложил отступать в Ревель. В Нарве стояли драгуны полка герцога Августа. «Мундир синий, с воротником, обшлагами и лацканами черными, подбоем красным и аксельбантом и шлейфами желтыми: камзол и штаны белые; пуговицы медныя; галстук красный, с белою каемкою; на шляпе галун и пуговица желтые, петлица и верхняя кисть белыя, нижния кисти и кисть у темляка трех цветов: синяго, белаго и краснаго». Понятное дело, эстляндские дворяне при поддержке таких красавцев сумели бы защитить своего сюзерена или, по крайней мере, переправить его дальше в Европу. Но Петр III был слишком мягок, дал себя свергнуть, как ребенок, которого взрослые отправили спать. Кажется, большую роль сыграла тут привязанность к Елизавете Воронцовой, с которой он не захотел расстаться. Шерше ля фам!

95

Сиверс Д. Р. записки д. р. Сиверса / примеч. п. и. бартенева // русский архив. 1909. кн. 2. вып. 7. С. 518—526.

Голштинская гвардия императора, размещенная в Ораниенбауме, готова была сражаться. Современник вспоминает:

Петерштадт. Дворец Петра III. Июль 2010 г. Фото автора.

«1762 года, 28 Июня (9 Июля), в 11 ч. утра Его Всероссийское Императорское Величество Петр Ш-й отправился из Ораниенбаума в Петербург с тем, чтобы там следующий день, в Субботу, весело отпраздновать день своих имянин… Когда Государь отъехал, я пошел к себе на квартиру в казармы, перед небольшою крепостью, так называемым Петерштатом. Это была крепостца, которую Государь устроил для своего удовольствия, недалеко от Ораниенбургскаго дворца. Я скинул верхнюю одежду и помышлял о том, где мне пообедать, так как тут ничего не было, кроме хлеба и немного молока. Вдруг мчится кто-то стремя голову мимо казарм к Петерштату. Я разсмотрел, что это был генерал-адъютант Гудович. Он также быстро поехал назад. Тотчас послышался барабанный бой и тревога. Мне подумалось, что Государь захотел узнать, во сколько минут солдаты могут вооружиться; но скоро сделалось известно, что в Петербурге возстание. Больше нам нечего было разузнавать, так как с некотораго времени мы уже не переставали ожидать такого несчастия. Тут все пришло в безпорядок. Бросились к пушкам, достали острых патронов и хватались за все, чем бы защищаться. Император проехал от Ораниенбаума всего четверть мили, как ему доложили, что возстание общее, что он низложен и что Императрица супруга его провозглашена царствующею монархинею. Император тотчас приказал Гудовичу ехать назад и выслать находившияся в Ораниенбауме Голштинския войска в Петергоф. Их всего было вооруженных 800 человек, почти без всяких военных запасов, и это против 14 тысяч Русскаго войска! Мы готовы были пожертвовать нашею жизнию, тогда как у тех говорила же совесть о том, что они изменили своему государю». [96]

96

Там же

Как будто были возможность и решимость организовать оборону, но «главным командиром нашей злосчастной толпы был генерал Ловен, из эстляндскаго дворянства, совсем неспособный действовать в таких обстоятельствах… Император главным образом приказывал, чтобы наши не начинали стрелять. Я передал о том генералу Ловену. Он был в смущении, и я, как и другие, убедился, что гораздо труднее исполнить генеральскую должность, нежели носить генеральское имя» [97] . Вроде как упрек проскальзывает. А чего тут упрекать, если сам император дал приказ не стрелять? Любой тут в смущение придет – как с 800 солдатами обороняться от 14 тысяч и при этом не стрелять. Император как мягкий человек принял решение скорее сдаться, нежели посылать верных солдат на верную гибель. Он сам отплыл в Кронштадт, а гвардейцам приказал возвращаться в Ораниенбаум.

97

Там же

Тут пришлось им помучаться. По сообщению флигель-адъютанта императора Давида Сиверса, «в два часа по полудни… прибыл русский генерал Суворов с конногвардейцами и гусарским отрядом и потребовал, чтобы сдано было все вооружение. Сначала отобрали его у офицеров, а потом все Голштинское войско было согнано в крепостцу Петерштат, откуда уже никого не выпускали. Этот жалкий Суворов держался правил стародавней русской подлой жестокости. Когда обезоруженных немцев уводили в крепостцу, он развлекался тем, что шпагою сбивал у офицеров шапки с голов и при этом еще жаловался, что ему мало оказывают уважения. За тем он начал разыскивать, сколько у кого запасено денег, пожитков и драгоценностей».

Давид фон Сиверс родился в 1732 году в имении Застама (эст. Сястна) близ Гапсаля, где его отец служил управляющим. Он сделал головокружительную карьеру благодаря женитьбе на единокровной сестре Петра Федоровича. К 30 годам он был флигель-адьютантом императора, полковником Драгунского полка принца Георга Голштинского («мундир белый, с воротником, лацканами и обшлагами черными, подбоем бланжевым и аксельбантом желтым; камзол бланжевый; штаны лосинныя; пуговицы желтыя; галстук черный, с белою обшивкою; на шляпе галун и петлица желтые, кокарда черная, кисти черныя с белым; на погонной перевязи темныя полоски черныя; обшивка чапрака и чушек оранжевая» [98] ), впоследствии датским конференц-советником.

98

Историческое описанiе одежды и вооруженiя россiйскихъ войскъ. 1899. т. 3. С. 114—141. текст цитируется по сайту: http://listat.ru.

А. Бенуа Кладбище. 1896—1897 гг.

Замок Robe (эст. Колувере) близ Гапсаля. Современный вид. Июль 2010 г. Фото автора.

Записки Давида Сиверса, сохранившие свидетельства со стороны приверженцев императора об очередной русской национальной революции, хоть и написаны много лет спустя, заслуживают, по мнению публикатора П. Бартенева, доверия, поскольку «он был человек прямой, благодушный и набожный». Ну перепутал Финский залив с Невой – экие мелочи. По его воспоминаниям, после издевательств и мародерства голштинцев и эстляндцев отпустили восвояси – обошлось, кажется, без кровопролития. Впрочем, жители Мартышкино убеждены, что без кровопролития не обошлось, часть безоружных пленных голштинцев перебили. Позднее над их могилой по приказу великого князя Павла был построен склеп с говорящей надписью «Мученики», склеп изучал и зарисовал живший в 1890-х годах на даче в Мартышкино А. Н. Бенуа: «Он имел форму усеченной пирамиды, покоившейся на как бы вросших в землю дорических колоннах; пирамида на четырех углах основания была уставлена задрапированными урнами. Все это из сурового, почерневшего от времени гранита. На черной же доске, пригвожденной на недосягаемой высоте к передней стенке мавзолея, значилась надпись, смысл которой, к сожалению, было невозможно угадать, так как три четверти ее бронзовых золоченых букв выпали и пропали. Достаточно, впрочем, было одного слова Martyri (мученики), оставшегося целым, чтобы обострить любопытство до крайности» [99] . А. Н. Бенуа предполагал, что в склепе могли быть похоронены голштинские офицеры, погибшие в дни переворота 1762 года. В 1960-х годах склеп разрушили.

99

Бенуа А. Н. мои воспоминания. м., 1980.

Мыза Кольк (эст. Кольга). Старое здание господского дома. Июль 2010 г. Фото автора.

Судьба эстляндских дворян из окружения императора Петра III сложилась по разному. Герцог Петер Гольштейн-Бек, один из самых приближенных, губернатор Петербурга при Петре III, вернулся в Ревель, где продолжал выполнять обязанности губернатора. Увидим еще, как обошлась судьба с его потомками. Петр Бредаль, обер-егермейстер Петра, получил от Екатерины в подарок имение Гросс-Улила (эст. Сууре-Уллила) близ Дерпта, где жил и скончался. Граф Стенбок со своей голштинской женой выехал в родовое имение Кольк (эст. Кольга) близ Ревеля. Императрица посетила их в 1766 году.

Фланкирующая башня Большого дворца в Ораниенбауме. Июль 2010 г. Фото автора.

Сильнее всего пострадал генерал-майор, командир гвардии Густав фон Левен. Хотя никогда не принимал участия в военных действиях, зато в службе при дворе был тертым калачом. Густав фон Левен родился в Ревеле в 1690 году. С детства входил он в ближайшее окружение Петра I и герцога Голштинского. Густав фон Левен был женат на дочери знаменитого Вольмара фон Шлиппенбаха («сдается пылкий Шлиппенбах…»), тот играл выдающуюся роль в российском административном аппарате при Петре I. Эстляндские дворяне избрали его своим предводителем в 1734 году – не столько в силу каких-то военных заслуг, сколько в силу той роли, которую бароны фон Левен, его ближайшие родственники, играли тогда в Швеции (Аксель фон Левен, генерал, зять премьер-министра Горна, один из руководителей партии Шляп, политического крыла голштинцев в Швеции). Густав фон Левен владел средневековым замком Лоде (эст. Колувере) близ Гапсаля и еще несколькими крупными имениями в Эстляндии.

Он тоже уехал в свои эстляндские поместья. Но Екатерина быстро отобрала их под разными предлогами. Эстляндское рыцарство Петр III облагодетельствовал. Помимо безусловного подтверждения всех привилегий император выдал рыцарству еще и льготный заем в 50 тысяч рублей. Из которых 30 тысяч достались кому? Правильно, барону Левену. А Екатерина II, взойдя на трон, потребовала сразу денежки вернуть. Как же вернуть, если они давно потрачены, ну и пришлось продать замок Григорию Орлову.

Отто Кристиан Энгельбрехт фон Штакельберг – внук Карла Адама, предводителя «голштинской» группировки эстляндских дворян, – возглавлял гвардейскую кавалерию Карла Петера Ульриха, лейб-драгунский полк. Милостями был осыпан превеликими. После переворота 1762 года он жил в своих эстляндских поместьях. Фамильные хроники живописуют Отто Кристиана Энгельбрехта как образованного мецената, собиравшего коллекцию произведений искусства. Он был женат на дочери Готшалка Дюкера. Супруги превратили мызу Фена (Вяяна) в центр своих владений. В 1780-х годах выстроили новое здание господского дома в имении (по проекту, как утверждается, неизвестного итальянского архитектора), оно до сих пор впечатляет своими формами и стилем – не говоря о людях того времени! Неоднократно обращали внимание на сходство форм усадебного дома имения Фена и Большого дворца в Ораниенбауме: удлиненный фасад, члененный рустованными оконными проемами, и обязательная колоннада вокруг центрального входа. Ощущается попытка обыграть уступы рельефа местности. Особое сходство придают фланкирующие башни, без них здание в Вяяна напоминало бы казарму.

Господский дом мызы Фен (эст. Вяяна). Вид на фланкирующую башню. Апрель 2010 г. Фото автора.

Потомки Отто Кристиана Энгельбрехта фон Штакельберга занимали исключительно высокое положение в Петербурге, особенно после того, как его внук Карл женился на Эмилии Гауке. Запутанная династическая история. Один из первых матримониальных скандалов в царском семействе. Шурин наследника российского престола герцог Александр Гессенский увлекся фрейлиной императрицы Юлией Гауке, мало того – женился на ней в 1851 году. Соответственно и Карл Штакельберг становился родственником царской семьи. Да еще каким близким – муж сестры жены брата будущей императрицы! Одним словом, свояк будущего императора. Юлия и герцог Александр подверглись опале и были высланы из России. Отец оскандалившегося герцога, однако, не пристыдил шалуна и не аннулировал его брак. Он сделал Юлию герцогиней Баттенберг. Так и пошли герцоги Баттенберги, впоследствии – Маунтбаттены. Чтобы устранить возможную тень, которую «бедные» родственники могли бросить на императрицу Марию Александровну и ее потомство, их сделали богатыми и знатными. Александр II завоевал для племянника Болгарию и сделал его царем. Теперь уже не скажут, что русский царь – кузен выскочки, чей дед был цыганом-брадобреем в Варшаве. Скажут – кузен царя Болгарского.

Не забыли и Штакельбергов. Карл Штакельберг был произведен в генералы и назначен командовать лейб-гвардии кирасирами ее величества, расквартированными в Гатчине. Его многочисленные эстляндские родственники отправились в Болгарию помогать «братьям-славянам» управляться в новом государстве. Например, Александр фон Каульбарс из имения Меддерс (эст. Мыдрику) был назначен министром обороны Болгарии. А когда наследник русского престола Николай Александрович женился на гессенской принцессе, Штакельберги превратились почти что в боковую ветвь царской семьи. Ниже генерала им уже никак нельзя быть на русской службе.