Освобождение шпиона

— Конечно. Женя оформит все как надо, верно?

Она посмотрела на Курляндскую. Та с несколько за­поздалой реакцией (Воронову показалось, что сумма в де­сять тысяч ее тоже немного ошеломила) кивнула головой:

— Конечно. Да. Я все сделаю, Виталий Дмитриевич, не беспокойтесь.

— Да мне, собственно, о чем беспокоиться... — сказал Воронов.

Он повертел в руке пачку долларов, сунул в сумку.

«Десять тысяч, — подумал он отстраненно, еще не в силах поверить. — Как с неба свалились... Словно по волшебству!»

— Ну, и вообще, — продолжила Маргарита, глядя прямо в глаза следователю. — Вы же можете облегчить условия его содержания?

Воронов замешкался, но все же кивнул. Самый труд­ный - первый шаг. Когда переступил черту запрета, все последующие даются легче.

— Хорошо. Я постараюсь сделать для него, что смо­гу... И в рамках закона, конечно, — добавил он с некото­рым усилием. — Режим, белье, лояльность администра­ции, лишние передачи... — И строго добавил: — Если вы рассчитывали на что-то большее, должен вас разочаро­вать.

— Нет. Вы меня не разочаровали. Даже напротив. Я вам очень признательна за все. До свиданья.

Она снова протянула руку. Воронов пожал ее и по­чувствовал в ответ смелое, почти мужское пожатие. Может, даже чуть более смелое, чем требуют приличия. И этот прямой взгляд прямо в глаза...

На работу он шел пешком - по разбитым улицам, мимо обшарпанных домов, среди плохо одетых людей, большинство из которых никогда и в руках не держали десять тысяч долларов. Да и ста долларов тоже не дер­жали. Но он не смотрел по сторонам: только под ноги, чтобы не упасть. Шел и думал, что, видимо, понравил­ся госпоже Коул. Произвел впечатление. Думал еще о том, как вернется домой, увешанный подарками, о том, что, видимо, в ближайшие выходные поедет к за­водчикам в Новоселки смотреть щенка немецкой ле­гавой... А может, пора задуматься о собственной ма­шине? Какая-нибудь подержанная «лада»... Или даже «хюндайчик»...'

По крайней-мере он сможет тогда подвозить Ульку в школу. Даже в «математичку», которая на другом конце города. Это идея, кстати... Правда, тогда придется рас­статься с мыслями о щенке. Или — или. Н-да... Воронов даже расстроился немного. Но потом опять вернулся к мыслям о госпоже Коул и расстраиваться перестал. Вот смелая и красивая женщина. Замужем ли она? Кольца на пальце он не заметил. Ни на левой, ни на правой ру­ке. Хотя, собственно, какое это имеет значение... Сам- то он женат и вполне счастлив в браке. Ведь так? Навер­ное, так. Или почти так. А может... А может, и совсем не так...

...И все-таки, какое смелое у нее пожатие!

К этой мысли Воронов возвращался снова и снова.

* * *

г. Заозерск. СИЗО

С утра приходили двое шнырей из хозобслуги, при­били к стене кронштейн и повесили телевизор. Плос­кий и черный, как антрацитовая плита, с узкой, почти невидимой рамкой. Мигунов взял пульт, уселся на шконку с ногами (это тебе не «Огненный», где целый день надо стоять, ходить или сидеть на жесткой табу­ретке) и следующие два упоительных часа посвятил знакомству с новой техникой.

«Ю-эс-би»-интерфейс для просмотра видео, функ­ция «3D» (там, по идее, должны прилагаться специаль­ные очки? Ага, свистнули, выходит...), изображение высокой четкости, раздельная подсветка матрицы... И множество других примочек, о существовании кото­рых Мигунов в своем последнем месте обитания не знал и даже не догадывался... Круто! Старая 42-дюймо­вая «Тошиба», которая когда-то украшала гостиную его дома на Боровском шоссе, от которой млели гости и ко­торой он гордился, как мальчишка, — она, при всем к ней уважении, и рядом здесь не стояла...

Несколько дней он не отрывался от экрана, даже глаза стали слезиться. Да, за восемь лет многое измени­лось. Не только в начинке телевизоров. Жизнь измени­лась! Москву показывают — не узнать. Другой город. Понастроили небоскребов, заполонили все иностран­ной рекламой, запрудили улицы дорогущими автомо­билями... И улицы, вроде, не те, что раньше... В чем де­ло? А-а-а, просто коммерческие киоски убрали! Такая малость, кажется. Мигунов никогда не обращал на них внимания — «комки» и «комки», сигареты иногда поку­пал там, иногда раздражался из-за нетрезвой публики, которая толпилась рядом, соображая на чекушку-дру­гую. А вот поди ж ты...

Жалко. Чужая стала Москва. Сами улицы при этом краше не стали. Наоборот — как-то сузились, что ли, скукожились. Пробки страшные. Показали как-то в ут­ренней передаче: шесть утра - кольцевая стоит от Мо­жайского до Ленинградки. Это кольцевая-то с ее пятью полосами в каждую сторону! А что тогда творится на Бульварном и Садовом?.. Не-ет, раньше такого не бы­ло, раньше с утреца, затемно, можно было проскочить аж до самого центра и даже место найти на уличной парковке... Теперь нельзя, выходит. Ну и как они там живут в таком разе? Пешком ходят? На вертолетах лета­ют? Или «мигалками» обвешиваются кто как может?..

И одеваться стали по-другому. Молодежь, стари­ки — все напялили кофты с капюшонами, которые во времена Мигунова называли пренебрежительно «кенгурухами». В сериалах, а то и в новостях, то и де­ло мелькают юнцы в каких-то галифе из джинсы. Сверху широко, ширинки в полметра торчат, а начи­ная с икр — в обтяжку. Жуть. А еще бабы с татуиров­ками. Малолетки — пляшут в каких-то клубах, пузо наружу а там — ласточки с розочками, змейки с дра­конами... Много парней, стриженных под «ноль», будто каждый третий сукин сын в уличной толпе — скинхед. При этом «голубых» и кавказцев тоже боль­ше! Непонятно...

Вообще как-то многолюднее, пестрее стало... И тол­ще. Средний москвич разожрался, раздобрел, разбух, как утопленник... Вон, этого хмыря взять хотя бы. Гово­рит, что будут снова повышать акциз на табак, бюджет-де трещит по швам, денег стране не хватает на самое не­обходимое, бла-бла-бла — а у самого будка в экране еле помещается. И это в широкоэкранном формате 16 на 9!

В общем, Мигунов обнаружил, что его Родина хуже жить не стала. Даже напротив. Несмотря на его шпион­ские происки, за которые он получил пожизненное, Родина живет и процветает, Родина живет лучше и бо­гаче! Индийский штат Гоа превратился в дополнитель­ный округ Москвы, Карловы Вары — в курортный рай­он столицы, Лондон — во вторую Рублевку, Курше­вель — во что-то непонятное, и его принято ругать по­следними словами...

Шведский автоконцерн SAABстал русским, у мил­лиардеров появилась мода скупать английские фут­больные клубы и успешно руководить субъектами Фе­дерации с туманного Альбиона... Взятки нынче берут миллионами евро, у арестованного генерала МВД при обыске нашли сантехнику из золота 585-й пробы, а ка­кой-то эксперт с горящими глазами рассказал, что со­граждане ежегодно отмывают за рубежом четыреста миллиардов долларов!

Черт. Но при чем тут он?

За что он наказан-то? Вот за это?!