От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы
Шрифт:
С тех пор я не помню, чтобы какая-нибудь русская или иностранная вещь так захватила меня, даже и в молодые годы» 200 .
По воспоминаниям А.М. Скабичевского, «наиболее сильное впечатление было произведено на нас (поколение 1860-х гг. – А. Р.), конечно, двумя литературными памятниками, взволновавшими все русское общество и положившими грань между 50-ми и 60-ми годами. Это были “Отцы и дети” Тургенева и “Что делать?” Чернышевского» 201 . А.Я. Панаева писала об «Отцах и детях», опубликованных в 1862 г.: «Я не запомню, что какое-нибудь литературное произведение наделало столько шуму и возбудило столько разговоров, как повесть Тургенева “Отцы и дети”. Можно положительно сказать, что “Отцы и дети” были прочитаны даже такими людьми, которые со школьной скамьи не брали книги в руки» 202 . Другие мемуаристы также свидетельствовали, что «весь наш читающий мир потрясся от романа “Отцы и дети” и весь заговорил <…>» 203 , произведение это «было так талантливо написано, что публика зачитывалась» 204 . Как видим, известность Тургенева росла с каждым годом, в начале 1860-х гг. он был, безусловно, самым популярным русским писателем.
200
Боборыкин П.Д. Указ. соч. С. 180.
201
Скабичевский А.М. Указ. соч. С. 247.
202
Панаева А.Я. Воспоминания. М., 1972. С. 305.
203
Штакеншнейдер Е.А. Указ. соч. С. 49.
204
Елисеев Г.З. Воспоминания // Антонович М.А., Елисеев Г.З. Воспоминания. М.; Л., 1933. С. 271.
Роман
205
Панаева А.Я. Указ. соч. С. 327.
206
Елисеев Г.З. Указ. соч. С. 300.
207
Гончаров И.А. Указ. соч. С. 372.
Ф.М. Достоевский после возвращения с каторги получил известность своими «Записками из Мертвого дома» (1861—1862), которые воспринимались прежде всего как «документ русской каторги»; «публика, особенно молодежь, еще смотрела на него только как на бывшего каторжника, на экс-политического преступника» 208 . «Преступлением и наказанием» (1866) он завоевал определенную известность и как романист. Однако популярность Достоевского росла довольно медленно, по сути дела, лишь публицистический «Дневник писателя» вывел его в .число ведущих русских литераторов: «Славу <…> Достоевскому сделала не каторга, не “Записки из Мертвого дома”, даже не романы его, по крайней мере не главным образом они, а “Дневник писателя”. “Дневник писателя” сделал его имя известным всей России, сделал его учителем и кумиром молодежи, да и не одной молодежи, а всех мучимых вопросами, которые Гейне назвал, проклятыми» 209 . О выпуске «Дневника писателя», изданном в 1880 г., Н.В. Шелгунов писал: «Покупают нарасхват. Он отпечатал четыре тысячи экземпляров, и все разошлись в неделю. В книжном деле успех небывалый» 210 . «Братья Карамазовы», опубликованные в период широкой популярности «Дневника писателя», еще более упрочили положение Достоевского: «Если “Бесы” пошатнули в среде молодежи репутацию Достоевского, если “Идиот” и “Подросток” не были сразу поняты, то “Братья Карамазовы” имели успех колоссальный» 211 .
208
Боборыкин П.Д. Указ. соч. С. 281.
209
Штакеншнейдер Е.А. Указ. соч. С. 434.
210
Шелгунов Н.В. Воспоминания // Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П., Михайлов М.Л. Воспоминания. М., 1967. Т. 1. С. 369; о восторженном отношении читателей к «Дневнику писателя» см.: Волгин И.Л. Достоевский-журналист: («Дневник писателя» и русская общественность). М., 1982. С. 23—65.
211
Гнедич П.П. Книга жизни: Воспоминания. Л., 1929. С. 132.
Произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина в 1860—1870-х гг. пользовались большим успехом, а «в течение 80-х годов популярность Салтыкова достигла апогея. Его общественные сатиры читались с упоением. Каждая книжка журнала (“Отечественные записки”. – А. Р.) с его новым “Письмом к тетеньке” составляла своего рода событие» 212 .
Подобные свидетельства об успехе тех или иных произведений (Н.А. Некрасова, И.А. Гончарова, Н.С. Лескова, А.Ф. Писемского и др.) можно приводить еще в довольно большом количестве, причем нередко они касаются забытых или полузабытых сейчас авторов и книг (например, о романе Д.Л. Мордовцева «Знамения времени» (1869), который, по словам В.Г. Короленко, «имел в то время огромный успех. Его зачитывали, комментировали, разгадывали намеки <…>» 213 , или о романе Н.Д. Хвощинской «Большая медведица» – «это произведение произвело сенсацию и в обществе и в литературе; критики разных лагерей довольно ожесточенно спорили по поводу тех новых идеалов, которые рисовал в своем романе автор, но все пришли к одному заключению, что “Большая медведица” – произведение талантливое и что многие лица его очерчены с бесспорным мастерством» 214 ).
212
Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий. Прага, 1929. С. 154.
213
Короленко В.Г. История моего современника. Л., 1976. Т. 1. С. 267.
214
Дим. [Языков Д.Д.]. Н.Д. Зайончковская [Хвощинская] //Север. 1889. № 6. С. 515.
В приложении (с. 187—210) приводится список произведений за сорок лет (1856—1895), не только имевших подобный успех, но и просто широко читавшихся и составлявших умственную пищу русских читателей в соответствующие годы. Здесь взят только уровень читательской публики толстого журнала, поскольку в иных читательских слоях круг популярных и широко читаемых авторов был иным, и информация для дифференцированной хронологической характеристики аналогичного типа чрезвычайно скупа. Источниками для списка явились мемуарные и эпистолярные свидетельства, отчеты библиотек, а также журнальная и газетная критика. Нами были учтены предпринимавшиеся ранее близкие по характеру опыты 215 , однако в них на первом месте стояла эстетическая ценность произведений, место в истории литературы, для нас же важен читательский интерес к ним, широта их использования.
215
См.: История русской литературы XIX в. М., 1911. Т. 5. С. 481—525; Саводник В.Ф. Очерки по истории русской литературы XIX в. М., 1919. Ч. 2. С. 325—350; Русская литература конца XIX – начала XX в. Девяностые годы. М., 1968. С. 265—340.
В зарубежной книговедческой и социологической литературе при подготовке аналогичных перечней исследователи оперируют списками бестселлеров, то есть книг, лучше всего расходившихся в книжной торговле. Как было показано выше, в главе о журналах, анализируя ситуацию в России во второй половине XIX в., почти невозможно делать выводы о популярности писателей по тиражам книг, поскольку основным материалом для чтения у высших и средних слоев читающей публики были журналы. Имевшее успех у читателей произведение обычно выходило потом отдельным изданием, но тираж его был в 3—4 раза меньше, чем тираж журнала, а второго и тем более третьего издания дожидались лишь очень немногие книги. Поэтому целесообразнее для выявления вкусов русской читающей публики фиксировать журнальные публикации романов и повестей. Сложнее, конечно, обстоит дело с рассказами, очерками и стихами, потому что и перечисление отдельных публикаций представляет весьма трудоемкую задачу, и в читательское сознание они входили обычно сборниками (кроме того, при составлении сборника автор нередко менял композицию и даже название цикла очерков или стихотворений).
Список широко читавшихся книг и приведенные выше свидетельства не фиксируют ни среду, в которой был популярен данный автор, ни соотношение его популярности с популярностью других писателей. Поэтому необходимы более дифференцированные и конкретные данные для обоснованных суждений о писательской популярности. Мы провели несколько таких «замеров» на разных уровнях литературной культуры. Один из них касался читательской аудитории публичных библиотек. Анализ девяти отчетов публичных библиотек за 1896—1897 гг. из различных регионов страны показал, что в конце XIX в. самым читаемым автором был Лев Толстой (подсчитывалось среднее арифметическое мест, занимаемых автором в списках книговыдачи), за ним шли И.С. Тургенев, А.Ф. Писемский, И.А. Гончаров и А.К. Шеллер-Михайлов. В десятку наиболее читаемых авторов входили также Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков, Вас.И. Немирович-Данченко, Вс.С. Соловьев и Е.А. Салиас. Интенсивно читались книги П.Д. Боборыкина, Д.В. Григоровича, Г.П. Данилевского, В. Крестовского (Н.Д. Хвощинской), Всево-лода Крестовского, Д.Н. Мамина-Сибиряка, Б.М. Маркевича, П.И. Мельникова-Печерского, В.П. Мещерского, Д.Л. Мордовцева, Н.А. Некрасова, А.Н. Островского, И.Н. Потапенко, М.Е. Салтыкова-Щедрина, К.М. Станюковича и ряда других авторов. Из зарубежных авторов в книговыдаче лидировали Б. Ауэрбах, Г. Борн, Ж. Верн, Э. Вернер, В. Гюго, А. Доде, А. Дюма, Э. Золя, Ю. Крашевский, Ф. Купер, Е. Марлитт, К. де Монтепен, Г. де Мопассан, П. Понсон дю Террайль, М. Рид, Г. Самаров, Ж. Санд, Г. Сенкевич, Ф. Шпильгаген, Г. Эмар. В 1891—1892 гг., как показал Н.А. Рубакин, в публичных библиотеках к числу наиболее читаемых принадлежал примерно тот же круг авторов 216 , что свидетельствует о высокой стабильности читательских
предпочтений. При интерпретации приведенных данных не следует, конечно, забывать, что библиотечная аудитория состояла из ряда читательских слоев и групп. Меньший объем книговыдачи тех или иных авторов (например, социально-критических романистов) может свидетельствовать о том, что их читательская аудитория просто меньше по величине, чем аудитория авантюрно-приключенческих романов, а не о том, что они менее популярны у одних и тех же читателей. И тем не менее эта информация все же дает представление о круге книг и авторов, вызывавших наибольший интерес у читателей библиотек.216
См.: Рубакин Н.А. Этюды о русской читающей публике. СПб., 1895. С. 125—128.
Другой осуществленный нами «замер» касался такой специфической группы читателей, как рецензенты толстых журналов. Это те, кого в социологии принято называть «лидерами мнения», – люди, первыми знакомящиеся почти со всеми литературными новинками, лучше других читателей ориентирующиеся в современной литературе и дающие оценку новым произведениям, в определенной степени влияя на их восприятие иными слоями читателей. Для изучения круга значимых для рецензентов авторов нами был использован модифицированный вариант исследовательской техники, разработанной шведским социологом литературы К.Э. Розенгреном 217 . Эта методика исходит из ранее установленной закономерности, что известность писателя можно измерить числом упоминаний его в текстах, непосредственно не посвященных его жизни и творчеству. Число сопоставлений с каким-либо писателем свидетельствует в таком случае о степени его значимости для критиков. Под «упоминанием» в нашей работе понималась фамилия автора художественного произведения (или намек на него), появившаяся в рецензии на недавно опубликованную художественную книгу, написанную другим лицом. В ходе исследования учитывались все упоминания в рецензиях московских и петербургских (петроградских, ленинградских), выходивших не чаще 2 раз в месяц литературных журналов, за двухгодичный срок с двадцатилетним интервалом – с 1820 г. до наших дней (то есть 1820—1821, 1840—1841, 1860—1861 и т.д.) 218 . В результате были получены следующие списки, фиксирующие степень значимости тех или иных писателей для журнальных рецензентов (данные только по периоду, рассматриваемому в книге; приводится число упоминаний в указанные годы):
217
Rosengren К.Е. Sociological Aspects of the Literary System. Stockholm, 1968.
218
Исследование выполнено совместно с Б.В. Дубиным, более полную публикацию результатов см.: Дубин Б.В., Рейтблат А.И. О структуре и динамике литературных ориентаций журнальных рецензентов (1820—1978 гг.) // Книга и чтение в зеркале социологии. М., 1990. С. 150—176.
Еще один «замер» писательской популярности был осуществлен на основе писательских гонораров, о чем говорится в следующей главе.
Глава V
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ГОНОРАР КАК ФОРМА ВЗАИМОСВЯЗИ ПИСАТЕЛЕЙ И ПУБЛИКИ
В предыдущей главе шла речь о различных показателях, позволяющих замерить популярность писателя в той или иной социальной среде. К числу показателей, фиксирующих взаимоотношения литераторов и публики, следует отнести и литературный гонорар. Нам представляется, что, исследуя процессы его возникновения и развития, можно проследить не только закономерности формирования взаимоотношений издателей и писателей, издателей и покупателей книг и т.д., но и изменения в читательской аудитории, динамику писательской популярности. Сейчас в книговедении и литературоведении почти нет специальных публикаций на эту тему 219 . Характерно, что в «Краткой литературной энциклопедии» (В 9 т. М., 1962—1978) статья «Гонорар» вообще отсутствует, а в энциклопедическом словаре «Книговедение» (М., 1982) она рассматривает только современную практику оплаты авторского труда в СССР. Правда, подобное отношение к изучению проблемы гонорара существовало не всегда. Ряд работ о гонораре был опубликован как в дореволюционные, так и в 1920—1930-е годы 220 . Однако почти все они, за немногими исключениями, фрагментарны и описательны, ограничиваются сводкой сведений о гонораре одного или группы писателей. Плодотворные попытки охарактеризовать тенденции развития гонорара на значительном промежутке времени содержатся лишь в статье С. Шашкова и особенно в книге Т. Грица, В. Тренина и М. Никитина. Однако, во-первых, сделанные в этих работах наблюдения и обобщения нуждаются в уточнении и корректировке; во-вторых, остается почти совершенно неописанным период с 1880-х гг.; в-третьих, необходимо, с нашей точки зрения, ввести и иной аспект изучения проблемы гонорара, включив в число рассматриваемых объектов (наряду с писателем и издателем) также и читателя.
219
216 Можно назвать лишь следующие работы: Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М., 1971. С. 232—238; Видуэцкая И.П. А.П. Чехов и его издатель А.Ф. Маркс. М., 1977. Интерес представляет ряд зарубежных исследований (Charvat W. The profession of authorship in America, 1800—1870. Columbus, 1968; Sici'nski A. Literaci polscy. Wrolcaw, 1971; Clark P.P., Clark T.N. Patrоns, publishers and prizes: The writer’s estate in France // Culture and its creators. Chicago; L., 1977. P. 197—225; Clark P.P. Literary culture in France and in the United States // American journal of sociology. 1979. Vol. 84. Issue 5. P. 1057—1077), в которых гонорар рассматривается в широком социальном и культурном контексте. Публикации А. Менье (Meynieux A. Pouchkine homme de lettres et la litt'erature professionnelle en Russie. P., 1966; Meynieux A. La litt'erature et le m'etier d’'ecrivain en Russie avant Pouchkine. P., 1966) содержат богатый материал по истории гонорара в России конца XVIII – первой трети XIX в.
220
См.: Шашков С. Литературный труд в России // Дело. 1876. № 8. С. 1—48; Русаков В. [Либрович С.Ф.]. Литературные гонорары русских беллетристов // Книжный вестн. 1904. № 32—34; Клейнборт Л. Литераторы и литературный труд // Новый журнал для всех. 1911. № 3. С. 101—110; Лернер Н. Писательские гонорары // Вестн. лит. 1920. № 2, 3; Гриц Т., Тренин В., Никитин М. Словесность и коммерция. М., 1929; Гессен С. Книгоиздатель Александр Пушкин. Л., 1930, и др. Большое значение для теоретического анализа проблемы гонорара имеют статьи Б.М. Эйхенбаума: Литература и литературный быт // На литературном посту. 1927. № 9. С. 47—52; Литература и писатель // Звезда. 1927. № 5. С. 121—140.
Авторским гонораром принято называть «вознаграждение, выплачиваемое автору произведения литературы, науки или искусства или его наследникам за использование этого произведения» 221 .
Необходимо подчеркнуть, что гонорар – это форма осуществления взаимодействия различных компонентов литературной системы: непосредственно – литератора и издателя, опосредованно – автора и публики (покупателей книг и подписчиков периодических изданий). Подобное «сердцевинное» положение гонорара в сфере книжного дела позволяет на основе его изучения выносить суждения об основных деятелях литературной системы – писателях, издателях и читателях. Исходя из сведений о времени появления гонорара как постоянной формы оплаты литературного труда и о тенденциях его развития, можно делать выводы о постепенном изменении социального статуса писателя в русском обществе, этапах профессионализации литературного дела, уровне благосостояния писателей, материальной поддержке их со стороны тех или иных социальных слоев. Одновременно данные о гонораре могут быть «развернуты» и на издателя. Тогда по ним можно будет судить о времени появления профессиональных издателей, этапах развития этой профессии, ориентации издателей на те или иные типы литературы и литераторов. И наконец, сведения об изменениях в гонораре при определенной интерпретации могут существенно пополнить данные о развитии русской читательской публики, в частности о ее социальном составе, мировоззренческих и эстетических ориентациях, популярности тех или иных писателей.
221
БСЭ. 3-е изд. М., 1972. Т. 7. С. 67.
В изучении гонорара мы исходили из того, что эта форма оплаты литературного труда свойственна отнюдь не всем типам литературной системы. В условиях господства меценатства или дилетантизма он, по сути дела, отсутствует. Есть основания считать, что литературный гонорар возникает и существует тогда, когда: а) есть люди, готовые продавать свою литературную продукцию (то есть им нужны деньги, они считают литературное творчество трудом и не стыдятся получать плату за свои произведения); б) есть люди, которым эта продукция нужна и которые готовы за нее платить; в) есть люди, которые берут на себя функцию посредничества между создателями и потребителями литературных произведений. Это означает, что появление литературного гонорара связано с возникновением достаточно обширной публики и формированием ее постоянных представителей в литературе – так называемых «коммерческих» издателей, ориентирующихся на покупательский спрос. Подобные издатели заинтересованы в стабильных и четко таксированных отношениях с поставщиками литературной продукции, и именно они первыми начинают платить гонорар. Можно возразить, что издатель не выступает представителем потребителей, а действует исходя из своих интересов. Но тогда, в условиях рыночной ситуации, издатель либо быстро разорится (если совсем не учитывает спроса), либо будет постоянно тратить свои деньги (ради пропаганды, славы и т.д.) и, по сути дела, будет сам выступать потребителем литературной продукции. Другое возможное возражение на наше понимание гонорара – трактовка издателя как эксплуататора, который присваивает себе значительные суммы денег, неадекватно оплачивая литературный труд. Думается, что и это возражение неправомерно. Оно исходит, как правило, из учета доходов за какие-то определенные популярные книги. Но дело в том, что издатель выпускает целый ряд книг и прибыль от издания одних частично уходит на покрытие убытков от других, которые не имеют успеха, запрещаются цензурой и т.п. Поэтому издатель не имеет возможности взвинчивать гонорары, иначе издание становится нерентабельным. Подтверждением этого положения может служить и тот факт, что так называемые «идейные» издатели платили ненамного больше, чем «коммерческие». Кроме того, у автора, уверенного в сбыте своих произведений и считающего, что ему предлагают явно заниженный гонорар, всегда оставалась возможность самому выступить издателем своего произведения.