От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы

Даже столичные студенты, располагавшие богатыми библиотеками, слушавшие лекции лучших профессоров, находившиеся в кругу единомышленников и т.д., почти столь же увлеченно читали журналы. В.П. Острогорский, учившийся в Петербургском университете в первой половине 1860-х гг., вспоминал: «Великое значение для меня и моих товарищей имели тогдашние журналы. Особенно те из них, которые соединяли в себе почти все лучшие литературные силы. Представляя, с одной стороны, богатейший материал для чтения критический и общественно-политический, не говоря уже о талантливейшей беллетристике (Тургенев, Некрасов, М.И. Михайлов, Плещеев и др.), с другой – они привлекали горячим отношением к общественным вопросам, беспощадным сатирическим бичеванием всего того, что противоречило идее прогресса и старалось набросить тень на благие реформы нового царствования <…>. Тогда нередко являлись в журналах критические и научные статьи (Чернышевского и Добролюбова. – А. Р.), читавшиеся нарасхват» 110 . Л.Ф. Пантелеев, также учившийся в Петербургском университете в эти годы, отмечал, что «студенты главным образом читали журналы <…> особенно был в ходу “Современник”» 111 .

110

Острогорский В. Из истории моего учительства. СПб., 1914. С. 99.

111

Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958. С. 160.

Вторая основная категория журнальных читателей – молодые чиновники, преимущественно провинциальные, недавно закончившие учебные заведения. Человек, подписавшийся на журнал, обычно составлял исключение в провинциальной среде, на уездный провинциальный город обычно приходилось не более 10—20 подписчиков журналов, на губернский – 50—70. Современник свидетельствовал, что в Архангельске, например, «всякий скорее согласится проиграть 10, 15 рублей в вечер, чем выписать дельный современный журнал» 112 . Но для тех, кого не удовлетворяла рутинная обыденная жизнь, журнал был чрезвычайно значим, был зачастую единственной формой связи с иной, полной духовности и красоты, жизнью. Писатель И.И. Ясинский, проживавший в начале 1860-х гг. в одном из уездных городов и знакомый с несколькими молодыми чиновниками, наблюдал, как «толстые журналы, главным образом <…> “Современник”, были светом для них» 113 . Более крупные чиновники, как правило, выписывали журналы, но читали их мало, лишь проглядывали и знакомились с той или иной заинтересовавшей публикацией (предметом их заинтересованного чтения были газеты, где основное внимание они уделяли иностранной политике и правительственным распоряжениям). Так, например, по сообщению Л.Ф. Пантелеева, один из крупных вологодских чиновников в конце 1850-х гг. «выписывал почти все тогдашние толстые журналы, но, кажется, мало читал», поскольку сын его вскоре по выходе приносил Пантелееву номера для прочтения 114 .

112

Бабицын И. Голос с Севера // Рус. мир. 1859. № 58.

113

Ясинский И.И. Роман моей жизни: Книга воспоминаний. М.; Л., 1926. С. 46.

114

Пантелеев Л.Ф. Указ. соч. С. 118.

Третья категория читателей журналов – это средние и крупные помещики, проживающие в своих деревнях. Эта группа читателей приобщилась к журнальному чтению еще в 1830-е гг. и искала в журналах прежде всего разнообразный и интересный материал для чтения, чтобы заполнить свободное время. По наблюдениям С.Н. Терпигорева, «в Москве и в Петербурге газеты и журналы не читают, а “пробегают”; в деревне, особенно осенью и зимою, их чуть не учат наизусть» 115 . Несколько лет живший в деревне литератор Ф.Н. Берг в корреспонденции в газету писал: мало имеем возможности «мы, живущие в глухих лесных деревнях, читать что-нибудь, и вы, живущие в средоточии умственной и литературной деятельности, даже и представить едва ли вполне можете, что значит книжка русского журнала, полученная здесь, и с какою жадностию она разрезывается и читается нами» 116 .

115

Терпигорев С.Н. Оскудение. М., 1958. Т. 1. С. 209.

116

Боев Н. [Берг Ф.Н.]. Письмо из глуши // Русский. 1868. № 33.

Как в городах, так и в поместьях много читали журналы женщины, особенно представительницы молодого поколения, страстно стремившиеся получить знания, но не имевшие возможности поступить в высшие учебные заведения (женщинам это не позволялось). Софья Ковалевская вспоминала, что в середине 1860-х гг., когда они жили в поместье, отец, генерал в отставке, разрешал выписывать только «Русский вестник». Ее старшая сестра брала у знакомого студента «Современник» и «Русское слово», «каждая новая книжка которых считалась событием дня у тогдашней молодежи» 117 .

117

Ковалевская С. Воспоминания детства // Ковалевская С. Избр. произв. М., 1982. С. 94.

В аристократических кругах, при дворе читались главным образом иностранные книги и журналы. В начале 1860-х гг. отмечалось, что в «великосветские кружки очень еще недавно стали проникать русские журналы, да и до сих пор у многих они лежат почти все время неразрезанными, сдаются переплетчикам и ставятся в шкапы <…>. Иногда вынимаются оттуда, если позднее, где-нибудь у кузины Алины или tante Серафимы станут говорить про какую-нибудь, уж очень замечательную статью – повесть или роман <…> вырезывают особенно интересное, переплетают, и потом уже читают». Так было с «Обломовым» И. Гончарова, «которого казалось уж как-то совестно не прочесть» 118 .

118

О средствах чтения в Москве и о московской лубочной литературе // Книжный вестн. 1860. № 3/6. С. 33.

Приведенные материалы характеризуют отношение к журналам и их аудиторию в 1850—1860-х гг. Позднее, со спадом социальной активности, реакция большинства читателей на журналы стала более спокойной, однако радикальная молодежь продолжала с напряженным вниманием читать близкие ей по направлению издания – «Дело» и особенно «Отечественные записки» 119 . По свидетельству С.Я. Елпатьевского, читатели «ждали новую книжку “Отечественных записок” как праздника <…> как дорогого гостя, который все знает, все объяснит и расскажет <…>» 120 . Землеволец О.В. Аптекман вспоминал, что «Отечественные записки» «почти безраздельно властвовали над умами той эпохи. Целое поколение, поколение 70-х годов, энергичное и боевое, считало “Отечественные записки” почти что своим органом», их авторов «слушали не только молодежь; и старшее поколение разночинцев, и все интеллигентное общество с глубоким интересом прислушивались к этому авторитетному голосу. Журнал читался нарасхват. Каждая новая книжка журнала ожидалась с нетерпением. Что скажут Михайловский и Лавров? Что напишут Щедрин и Грыцько (Елисеев)? Что подарят нам Некрасов, Успенский, Златовратский и другие? Между журналом и читателем устанавливаются самые тесные отношения, – отношения взаимного понимания общности задач и стремлений» 121 . Особый интерес у молодежи вызывал раздел «Внутренние дела» (автором которого был Г.З. Елисеев), где «группировка фактов, освещение отличаются ясностью и глубиной. Молодежь буквально зачитывалась этими хрониками <…>. Я помню хорошо, как в свободные часы между лекциями мы, студенты, захватив с собою новую книжку журнала, прежде всего обыкновенно набрасывались на “Внутренние дела” журнала и прочитывали их, при глубоком внимании, вслух» 122 .

119

О читателях «Отечественных записок» см.: Ware R.J. Op. cit.

120

Елпатьевский С.Я. Воспоминания за пятьдесят лет. Уфа, 1984. С. 98.

121

Аптекман О.В. Из истории революционного народничества. Ростов-на-Дону, [1907]. С. 23.

122

Там же. С. 24.

Интерес к проблемам общественной жизни неизбежно приводил юных читателей к чтению «Отечественных записок». Вот характерные воспоминания одного мемуариста о приобщении в молодости к чтению журналов: «…стал систематически читать <…> ежемесячные журналы, в которых я до того времени прочитывал лишь кое-какую беллетристику; теперь же я поглощал внутренние и иностранные обозрения, критику и публицистику; пытался приниматься и за статьи по экономическим вопросам <…>. Ежемесячно я прочитывал “Отечественные записки”, просматривал еще “Дело”, иногда брался за “Вестник Европы”, но этот журнал казался мне всегда скучным» 123 . Выпускник Петербургского университета вспоминал, что в начале 1880-х гг. студенты «пробавлялись <…> чтением газет и журналов прогрессивного направления и жили в создаваемой ими атмосфере недовольства и протеста против существовавших условий жизни, против ретроградного пути, по которому шло правительство <…>» 124 .

123

РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 1. Ед. хр. 160. Л. 57 (Никонов С.А. Мои воспоминания).

124

Там же. Ед. хр. 290. Л. 188—189 (Шаталов В.Н. Из воспоминаний неудавшегося литератора).

1880-е годы были последним периодом господства журнала в чтении интеллигентной аудитории. Позднее его позиции все больше и больше подрывают газеты, иллюстрированный журнал и книга. С ослаблением цензуры и усилением политической борьбы в стране политика «ушла» в ежедневную газету, а литература – в деполитизированный (хотя и «направленческий») сборник. В начале XX в. сборники «Знание», «Шиповник» и др. занимали доминирующие позиции на книжном рынке. Достаточно характерно и появление модернистских журналов («Весы», «Аполлон», «Новый путь»), резко порывавших с традицией толстого русского ежемесячника. Здесь печаталось мало беллетристики, основное внимание уделялось культуре и искусству, а общественные события рассматривались в религиозном или культурологическом аспектах.

Толстый журнал уходил в это время в иные социальные и культурные слои: народной интеллигенции, передовых рабочих и крестьян (показателен в этом плане успех «Журнала для всех», выходившего тиражом 90 тыс. экз.).

Разумеется, толстый журнал не исчез (выходили как «Вестник Европы», «Русская мысль», «Русское богатство», так и более «молодые» органы), однако он уже не определял движение литературы, отдав ведущие позиции газете и книге.

Глава III БИБЛИОТЕКИ ДЛЯ ЧТЕНИЯ И ИХ ЧИТАТЕЛЬ

Существует точка зрения, что в России в XIX в. ощущалась острая нехватка книг и библиотек. Но при этом странным образом почти игнорируется существование так называемых «библиотек для чтения». В исследовательской и научно-популярной литературе их деятельность совершенно не освещена. Кроме ряда публикаций, посвященных конкретным библиотекам, нам известна только одна специальная статья о библиотеках для чтения конца XVIII – начала XIX в. и несколько общих работ, где содержатся ценные наблюдения и соображения по данному вопросу 125 . Чем же обусловлен тот факт, что библиотеки для чтения выпали из поля исследовательского внимания? Частично это объясняется тем, что историки библиотечного дела нередко считают их разновидностью книготорговли, а историки книжной торговли – разновидностью библиотек. Но на самом деле причина лежит несколько глубже. Дело в том, что в изучении истории русского книжного дела (как, впрочем, и других сфер истории культуры) традиционно на первый план всегда выходят формы «идейной», просветительской деятельности, а формы коммерческие, товарные остаются в тени. Здесь мы хотели бы частично заполнить этот пробел и осветить забытый аспект истории отечественной культуры, связанный с деятельностью библиотек для чтения.

125

Зайцева А.А. «Кабинеты для чтения» в Санкт-Петербурге конца XVIII – начала XIX века // Русские библиотеки и частные книжные собрания XVI—XIX веков. Л., 1979. С. 29—46; Здобнов Н.В. История русской библиографии до начала XX века. М, 1951. С. 87—88, 133—137; Громова А.А. Состояние сети массовых библиотек Петербурга—Петрограда накануне Октябрьской революции // Труды Ленинградского библиотечного института им. Н.К. Крупской. 1957. Т. 3. С. 183—189, 204; Осипов В.О. Русская книготорговая библиография до начала XX века. М., 1983. С. 82—83, 88—89, 121—129.

Мы не стремимся изложить их последовательную историю, это скорее попытка историко-социологического анализа, цель которого – описание характерных черт библиотек для чтения и места их среди других каналов распространения книги, выявление функций их в культуре того времени. В ходе изложения, разумеется, из-за слабой изученности объекта будет довольно обильно привлекаться исторический материал, но при этом отнюдь не ставится задача достичь какой-либо полноты и целостности исторического описания.