От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы
Шрифт:
Рост читательского спроса на книгу создавал благоприятные возможности для писательского «самоиздания». О том, как легко было издать книгу в начале ХХ в. и как широко это практиковалось, свидетельствует Л. Гумилевский. Он вспоминал, как после года учебы в университете у него к 1910 г. накопилась тетрадь стихов: «Недолго раздумывая, я отнес ее в типографию, не сказав никому ни слова, и вот на окнах книжных магазинов в городе появились зеленые книжки с типографской виньеткой, увенчанные женской головкой». Издание книги тиражом 500 экз. обошлось ему в 40 р. 553 . Философ Л. Шестов вспоминал: «Первую большую работу “Шекспир и его критик Брандес” я послал в петербургские журналы, но получил отовсюду отказы. Пришлось выпустить ее отдельной книгой. Но издателя найти не мог: неизвестного автора не хотели издавать. Оставался один выход: печатать за свой счет» 554 . Книга эта, вышедшая в Петербурге в 1898 г., обошлась Шестову в 350 р. 555 .
553
Гумилевский Л. Указ. соч. // Волга. 1988. № 7. С. 146; № 8. С. 109.
554
Первые литературные шаги. М., 1911. С. 175.
555
См.: Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова. Рaris, 1983. Т. 1. С. 26.
Поскольку у коммерческих издателей гонорар писателя
556
См.: Толстая А. Младшая дочь // Новый мир. 1988. № 11. С. 193.
557
Вересаев В. Воспоминания. М., 1982. С. 507, 509.
На волне успеха «Знания» в 1911 г. возникло «Издательское товарищество писателей» в Петербурге (С.Н. Сергеев-Ценский, А.Н. Толстой, Е.Н. Чириков, Н.Ф. Олигер, В.В. Муйжель и др.), в 1912 г. – «Книгоиздательство писателей в Москве» (В.В. Вересаев, Н.Д. Телешов, И.С. Шмелев, И.А. Белоусов, И.А. Бунин и др.).
И если петербургское издательство успеха не имело и закрылось в 1914 г. 558 , то московское функционировало вполне успешно и просуществовало до 1923 г. 559 . Как писал В. Вересаев, издательство действовало как товарищество из московских писателей с паевыми взносами, которое «берет на себя все хлопоты по изданию книг писателей, устраивает свой собственный склад, берет на себя предварительную оплату расходов по печатанию и бумаге и за комиссию удерживает в свою пользу 15% с номинала книги. Весь доход в первую очередь идет на погашение долга писателя товариществу, за печатанье и бумагу, все остальное, за вычетом 15% комиссионных, целиком получает автор каждый месяц по мере продажи книги. <…> предприятие наше дало результаты самые блестящие: до самой революции оно быстро росло и укреплялось, писатель повалил к нам валом; в конце концов он получал за свою книгу до 28% с номинала» 560 .
558
См.: Голубева О.Д. Издательское товарищество писателей (1911—1914). С. 410—430.
559
См.: Голубева О.Д. Книгоиздательство писателей в Москве (1912—1923 гг.) // Книга: Исслед. и материалы. М., 1965. Сб. 10. С. 192—220.
560
Вересаев В. Указ. соч. С. 508—509.
Профессионализация коснулась главным образом писателей-«реалистов» и представителей «массовой литературы», именно они могли жить на гонорары. Сформировался писательский «рынок». В 1910-х гг. осенью многие провинциальные писатели приезжали в Петербург и останавливались в гостинице «Пале-рояль», где «происходила своеобразная ярмарка: издатели книг и журналов приобретали у писателей привезенные ими готовые произведения» 561 .
Иным образом складывались отношения с издателями у символистов и представителей других модернистских течений и групп. Спрос на их книги был слабым, и даже у известных авторов не расходились тиражи в 1—2 тыс. экз. (в то время как книги «реалистов» раскупались десятками тысяч экземпляров). В результате издавать их было коммерчески невыгодно 562 . Поэтому выпускали их книги исключительно издательства, существующие на деньги меценатов («Сирин», «Скорпион», «Гриф», «Мусагет» и др.). На пожертвования меценатов существовали и все символистские журналы: «Весы», «Аполлон», «Золотое руно» и др. Поэтому гонорары у писателей-символистов были существенно меньше. Так, А. Белый за книгу «Золото в лазури» (1904) получил в «Скорпионе» 150 р. (по 10 р. за печатный лист) 563 , Бальмонт за книгу переводов из Уитмена – 400 р. 564 . Ведущие символистские поэты (А.А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов) жили главным образом за счет иных источников дохода, а отнюдь не за счет гонорара. Но и они в 1910-х гг. постепенно профессионализировались.
561
Палей А.Р. Встречи на длинном пути. М., 1990. С. 114.
562
См.: Гречишкин С.С. Архив С.А. Полякова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1980. С. 6—7.
563
См.: Лит. наследство. М., 1986. Т. 85. С. 360—361.
564
См.: Гречишкин С.С. Указ. соч. С. 12.
Отметим, что в этот период отношения авторов с издательствами обязательно фиксировались в договоре. Правда, «никаких официально опубликованных форм договоров не существовало. Формуляр договора складывался в практической деятельности каждого отдельного издательства. Даже в пределах одного издательства формуляр был неустойчив. <…> К непременным условиям, которые включались в состав договора, относятся: а) тираж издания; б) размер авторского гонорара; в) последовательность выплаты гонорара» 565 . Нередко добавлялись указания на сроки предоставления рукописи и выхода книги из печати, объем рукописи, право издательства на изменения в тексте и т.д. 566 . Даже периодические издания заключали договоры с постоянными авторами. Приведем в качестве примера условия договора исторического романиста Е.Н. Опочинина с издателями газеты «Московский листок», заключенного в 1911 г. на пять лет. Согласно этому договору Опочинин должен был в год писать по три романа, разделенные на фрагменты по 400 печ. строк для «подвала» газеты, а также очерки, «доставляя означенные работы в сроки, указываемые редакцией», всего 540 тыс. печ. строк в год, и получать за это 450 р. в месяц (плюс через два года – 5 тыс. р., а через три года – еще 5 тыс. р.) 567 .
565
Воронин С.Д. Архивы литературно-художественных издательств в России конца XIX – начала ХХ вв. Выявление, методика реконструкции. Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1987. С. 14.
566
См., напр.: РГАЛИ. Ф. 44. Оп. 1. Ед. хр. 339; Ф. 202. Оп. 1. Ед. хр. 218; Ф. 335. Оп. 1. Ед. хр. 6, 7, 16, 26, 30, 41; Ф. 597. Оп. 1. Ед. хр. 496; Ф. 608. Оп. 1. Ед. хр. 67.
567
См.: ЦИАМ. Ф. 1379. Оп. 1. Ед. хр. 7.
Таким образом, можно констатировать, что в первом десятилетии ХХ в. в России сложились четкие и вполне «нормальные» формы взаимоотношений издателей и литераторов, характеризующие развитую литературную и книгоиздательскую систему: ориентация на спрос покупателя и подписчика, сравнительно высокое денежное вознаграждение за литературный труд, профессионализация писателей, договорное оформление их отношений
с издательствами.ЧИТАТЕЛЬСКАЯ АУДИТОРИЯ В НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА
Конец XIX – начало ХХ в. – период существенных перемен в статусе и масштабах распространения чтения в России, обусловленных быстрыми темпами экономического и социального развития страны, а также политическими потрясениями, которые пришлись на эти годы. Индустриализация и урбанизация (в 1897 г. горожане составляли 14,7% населения, а в 1914 г. – 23,3% 568 ), развитие капиталистических отношений, Русско-японская и Первая мировая войны, революция 1905—1907 гг. расшатывали общество, в значительной степени опирающееся на патриархальные традиции, «втягивали» людей в «общий котел». Как отмечает Б.В. Дубин, «распространение печати приобретает массовый характер именно там и тогда, где и когда формируются самостоятельные общественные силы, цивилизованно выражающие свое понимание и волю. В этом смысле граница грамотности есть граница признания универсальных ценностей гражданского общества – защищенной законом свободы действий и мнений, неприкосновенности достояния и прав личности» 569 .
568
См.: Водарский Я.Е. Население России за 400 лет. М., 1973. С. 103.
569
Дубин Б.В. Слово – письмо – литература: Очерки по социологии современной культуры. М., 2001. С. 65.
Формирование массовой читательской аудитории – общий для всех модернизирующихся стран процесс. Но в России, в условиях самодержавного режима, отстраняющего от участия в политике подавляющее большинство населения, значимость литературы (в широком смысле слова) как формы участия в общественной жизни была необычайно высока.
За последнее двадцатилетие существования царской власти читательская аудитория увеличилась в несколько раз.
Прежде всего отметим, что существенно вырос уровень грамотности населения. По данным переписи 1897 г., среди лиц в возрасте старше 9 лет были грамотны 30,1%, а в 1917 г., по расчетам Б.Н. Миронова, – 42,8% 570 .
570
Миронов Б.Н. Грамотность в России 1797—1917 годов // История СССР. 1985. № 4. С. 149.
В 1910 г. в городские библиотеки России было записано, по неполным данным, приблизительно 1,5 млн читателей (с учетом библиотек-читален общее число составит 2,6 млн) 571 . Поскольку численность городского населения России была равна в 1913 г. 23,3 млн человек 572 , то охват библиотечным обслуживанием составлял, таким образом, немногим более 11% жителей городов. Сельскими библиотеками в 1909—1911 гг. пользовались 2,9% всего сельского населения 573 , то есть примерно 3 млн человек. В целом по стране охват библиотечным обслуживанием в начале 1910-х гг. был, по нашим расчетам, на уровне 3—4% жителей. Эта цифра дает нижнюю границу величины читательской аудитории книг и журналов, так как в библиотеки записывались более или менее регулярные читатели.
571
Подсчитано нами по: Города России в 1910 году. СПб., 1914.
572
См.: Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811—1913). М., 1956. С. 88.
573
См.: Медынский Е.Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. 5-е изд., доп. М., 1918. С. 132.
Об увеличении читательской аудитории косвенным образом свидетельствует рост объемов издательской продукции. В 1895 г. в стране вышло 8,7 тыс. книг общим тиражом 35,5 млн экз., в 1913 г. – 34,6 тыс. книг тиражом 109,1 млн экз. 574 .
Рост аудитории шел главным образом за счет социальных низов (прежде всего – рабочих и крестьян), так как в более высоко стоящих социальных слоях уже на предыдущих этапах был достигнут высокий уровень приобщения к чтению.
Резкий рост числа грамотных существенно перекроил «читательскую карту» России. Во-первых, аудитория еще больше стратифицировалась: увеличилось число читательских слоев (воспроизводящих социокультурную стратификацию общества); во-вторых, различия между читательской элитой и читательскими низами стали еще больше; в-третьих, увеличились разрывы между «рядом стоящими» группами читательской аудитории. Ниже мы не будем давать многоаспектную характеристику каждого читательского слоя (ряд черт был описан в нашей монографии «От Бовы к Бальмонту», они продолжали существовать и в описываемый период), а сосредоточимся на том, что было специфичным для этих лет.
574
См.: Поршнев Г.И. История книжной торговли в России // Книжная торговля. М.; Л., 1925. С. 126, 130.
Прежде всего отметим, что поскольку «средняя» и низовая аудитории росли скорее, чем «образованная», то усиливалась их значимость, росло их «давление», они начинали если не определять общую ситуацию, то очень явственно «подавать голос» и вмешиваться в издательскую политику, в процесс выдвижения на первый план тех или иных жанров и тем, построения иерархии литературных авторитетов и определения модных писателей, возникновения бестселлеров 575 и т.д.
Характерны различия в динамике тиражей изданий различных типов. Суммарный тираж толстых ежемесячников, к которым обращалась образованная публика, вырос слабо (по нашим примерным подсчетам, с 90 тыс. в 1900 г. до 135 тыс. в 1914 г., причем рост был достигнут главным образом за счет аудитории журналов «Жизнь для всех» и «Новый журнал для всех», которые, хоть и воспроизводили внешние характеристики соответствующего типа изданий, все же по характеру подачи материалов и уровню их сложности явно обращались к иному, «полуобразованному» читателю). В то же время суммарный разовый тираж общих и литературных ежедневных газет, в аудитории которых преобладал «средний» и низовой читатель, увеличился с 900 тыс. в 1900 г. до 2,2 млн к началу 1914 г., то есть более чем в два раза 576 . Показательно также, что в этот период многие газеты (в том числе и такие солидные, как «Новое время», «Биржевые ведомости», «Русское слово», «Южный край») обзаводятся иллюстрированными еженедельными приложениями, являющимися излюбленным чтением «среднего» читателя, более того, некоторые когда-то популярные иллюстрированные еженедельники также становятся приложениями к газетам, например «Развлечение» превращается в приложение к «Московскому листку» 577 .
575
См.: Грачева А.М. Бестселлеры начала XX в. (К вопросу о феномене успеха) // Русская культура XX века на родине и в эмиграции. М., 2000. Вып. 1. С. 61—75.
576
При проведении подсчетов суммарных тиражей для изданий, тираж которых неизвестен, мы экспертно «задавали» нужную цифру по аналогии с изданиями этого же типа и уровня распространенности, данные по которым имеются в доступных нам источниках. О корректности подобных условных подсчетов свидетельствует тот факт, что, по данным Б.И. Есина (Есин Б.И. Русская дореволюционная газета. М., 1971. С. 74), суммарная величина общего разового тиража всех (856 наименований) русских газет в 1913 г. составляла 2,7 млн экз., что близко к результатам наших подсчетов (следует принять во внимание, что мы не учитывали еженедельные, профессиональные, национальные газеты, а также эфемерные издания: общее число учтенных у нас органов составляет 453, причем тут присутствуют самые распространенные и многотиражные издания).
577
О роли массовой прессы в этот период см. также: Ferenczi C. Freedom of the Press under the Old Regime, 1905—1914 // Civil Rights in Imperial Russia. Oxford, 1989. P. 191—214.