От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
Город и Институт во все предшествующие века избегали военных неприятностей, ни одно крупное сражение не разыгрывалось под их стенами, а смены владетелей до перехода под покровительство короны были скорее житейскими неурядицами и уж простого люда и не касались вовсе. Ну да, налетят, подхватят, что плохо лежит, но сам город не трогают, сразу бегут к Институту. А оканчивалось все обычно выкупами… и свадьбами, нередко счастливыми. В итоге единственной пострадавшей стороной оказывались родители.
Так что нет ничего удивительного в том, что в ответ на сообщение профессора Гиате о приближении отряда оджхарцев, наблюдаемого им посредством
— Ну что они здесь забыли? — вопрошал господин бургомистр. — Город у нас маленький, прямого тракта на столицу нет. Зачем мы им?
— Я отчетливо видел, что они направляются именно сюда, — сказал Окьед и поморщился. Нет, ну в самом деле, не мог же он сказать, что оджхарцы придут за книгой. Вот это уж явно выше понимания толстяка-бургомистра. Он и сам до сих пор в этом сомневается.
Тем временем почтеннейший господин Байа усердно морщил лоб в ожидании озарения свыше и разрешения сего «форменного безобразия» (как про себя характеризовал происходящее бургомистр); он даже возвел очи горе, но Небеса (а точнее, потолок его кабинета в Ратуше) были безмолвны.
— А может, вы ошиблись? — робко поинтересовался он напоследок.
Окьед понял, что сейчас (нет, вот прямо сию минуту!) прибьет бургомистра, но в этот самый момент в кабинет ворвался растрепанный и всклокоченный секретарь:
— Там… Там!
Тут раздался звон набата, тяжелый звук облетел город, предвещая тяжелые же времена…
— Ну! — набычился бургомистр.
— Гонец там, — выдохнул наконец секретарь, — от Приграничного форта. Оджхарцы прут! И много их…
Начавший приподниматься бургомистр рухнул обратно и перевел взгляд на Окьеда; тот лишь пожал плечами.
— Когда?
— Они почти у ворот, ваша милость, полчаса и… — отозвался секретарь, — но ворота уже закрыты, и ополчение уже собирается у стен, я осмелился…
Бургомистр издал сдавленный всхлип, но тут же одернул себя и сделал заметку: наградить толкового секретаря, буде все окончится хорошо. В противном же случае может оказаться, что некого или же некому будет награждать.
Руэр Байа был хорошим бургомистром, под его руководством Рамеда процветала. Кроме Института, на обслуге коего и зиждилось ранее благосостояние города, при его правлении стали знаменитыми белошвейки и портные (еще бы, столько молодых и богатых девушек в городе; даром что существовала институтская форма, время от времени решали побаловать себя платьем или шалью). При господине Байа расширился и стал более оживленным городской рынок, налоги были вполне приемлемы, а горожане в целом довольны и гордились своим городом. Все это, конечно, замечательно. Во дни мира. Но одного взгляда на растерянное лицо господина бургомистра Окьеду хватило, чтобы понять — город падет. А вот секретаря надо бы запомнить…
Но это вовсе не значило, что падет и Институт. Если у Рамеды имелась только одна относительно невысокая стена с башнями, где размещались баллисты и катапульты, то Институт был настоящей крепостью. За долгие годы до получения Рамедой статуса гербового города Институт успел обрасти (вдобавок к первоначальной крепкой кладке стен) надвратными башнями и подземными кладовыми, содержащими восьмимесячный запас продовольствия. Окна Института были узкими и более походили на бойницы, во внутреннем дворе имелся
колодец, питаемый ключами, а две стены были уперты в отвесную скалу.Оставалась лишь пара сложностей.
Первая заключалась в том, что пятидесяти стражей и сорока служителей Института никак не хватит для обороны.
А вторая — убедить госпожу ректора закрыть ворота, как только неприятель ворвется в город, и не открывать, даже буде перед ними примутся зверски истязать женщин и детей.
«Легко сказать — убедить Беделлу, — думал Окьед, — ты себя сначала убеди. Нет, открыв ворота и героически кинувшись на помощь в одиночку или даже малым отрядом, никого не спасешь, а остальных погубишь…»
Мрачные мысли не оставляли его на всем пути к Институту.
Рамеда, Институт.
26 октября 838 г.
Окьед зашел в кабинет и поклонился.
— Мое видение, к несчастью, подтвердилось, моя госпожа. Оджхарцы будут здесь очень скоро.
Беделла отреагировала не в пример спокойнее бургомистра:
— Это значит, что девочек мы вывезти уже не успеем.
Окьед только кивнул.
Дело в том, что единственная проходимая в это время дорога сначала вела в направлении Оджхара, и как раз по ней и продвигались враги. Все другие тракты шли через горы, а перевалы уже непроходимы. Да и о какой эвакуации может идти речь, если неприятель уже в виду стен?
— Да и не хочу я вести их в горы под зиму, — продолжала Беделла.
— Госпожа ректор, тогда нам придется затвориться в стенах Института…
Голубые глаза Беделлы льдисто сверкнули.
— …что бы ни происходило снаружи… — закончила она за Окьеда.
А тот лишь подивился ее выдержке.
— Верховный Маг обещал помощь к середине ноября.
— Это наша единственная надежда, — просто сказала она.
Южный тракт, предгорье.
26 октября 838 г.
Когда капитан отряда, посланного Архимагом в Рамеду, вместо своего отражения в ручье увидел того самого Архимага, то он моргнул. От удивления. Да еще — с непривычки к связи на расстоянии. Затем опомнился и попытался поклониться, при этом едва не сверзившись в ручей. («Сами попробуйте поклониться, сидя на корточках…» — обиженно думал капитан, осознавая, как смешно выглядит.)
Верховный Маг, видя его мучения, жестом успокоил воина и начал вещать:
— К Рамеде подошло войско в две с половиной — три тысячи человек. К сожалению, ближе вашего отряда никого нет. Я, конечно, сниму полтысячи мечей с Восточной стены [104] , если сумею договориться об этом, и пару-тройку гарнизонов с городов, близких к Рамеде… Но, боюсь, подойдут они не скоро…
Капитан отряда только кивнул, просчитывая путь предполагаемых подкреплений.
— …ваша задача, — продолжал меж тем Архимаг, — затаиться поблизости от Рамеды и действовать по обстановке, не мне вас учить…
104
Пограничное укрепление протяженностью около 450 км между Затналом и Алимором.