От маминой звездочки в государственные преступницы

– Забудь. В сны верят только старушки. Тем более, как может этот сон быть вещим, если твоего папы уже сколько времени нет с нами. А ты уже давненько родила.

– Хотела бы я верить, что все будет хорошо, но как-то тревожно на душе. И на учебу скоро, меня это совсем не радует. Но, если говорить откровенно, лучше на учебу, чем в Третье отделение.

– Да, учеба - дело нужное. Когда в институт отбываешь?

– Через неделю, - снова начала плакать София, - Не хочу в институт, не хочу ходить парами и вести себя прилично.

– Не расстраивайся, все к лучшему. Думай о том, что тебе осталось учиться всего год, а это совсем немного. И в этот год нам надо будет много чего сделать. Все только начинается!

– Да, все только начинается, - твердо сказала София, - Не надо раскисать, надо находить хорошее в любой ситуации. Кстати, что нового?

– Ничего. Все по-старому. Нитроглицерин сделали, все подготовили. Осталось только поехать в столицу. Может быть, тебе не стоит туда ехать?

– Почему не стоит? Стоит. Я тоже должна туда ехать, подстраховать тебя и Марию Емельянову.

– Как хочешь, дело твое. Кстати, как у тебя дела в институте? Давно что-то не спрашивал, а ты сама не говоришь.

– Не говорю, потому что хотя бы на каникулах вспоминать про него не хочу. Дела нормально, ругаюсь с учителями, получаю единицы, недавно устроила истерику классной даме, в общем, все хорошо.

– Нашла чем хвастаться. Веди себя прилично, а то выгонят еще. И оценки бы хоть немного исправила.

– А зачем? Главное - это дожить до декабря, живой, здоровой и на свободе. А там либо все изменится и институт в принципе закроют, либо мне будет просто не до учебы в Шлиссельбурге.

– Слушай, не надо о грустном. Расскажи лучше, как Юленька.

Разговор плавно перешел на другие темы. Эти дни каникул проходили гораздо лучше предыдущих.

Софии настолько не хотелось расставаться с Алексеем, что девушка решила те три дня, которые она провела в участке, провести в его обществе, приехав в институт позже начала учебы. Не сказав Алексею точную дату, когда начнется учеба, София просто пожила эти дни у него. Но рано или поздно, с любимым пришлось прощаться и София, совершенно не желая этого, была вынуждена вернуться в институт.

Проходя мимо комнаты мадам Пуф, девушка прибавила шаг, чтобы не попасться классной даме, однако, ей это не удалось.

– Здравствуйте, мадам, - сказала София и сделала книксен, как это было положено по уставу института. Видя, что Анна Игоревна весьма недовольна ситуацией, София снова начала закипать, - Мадам Пуф, а что вам не нравится? Я пришла в институт, прибыла на учебу, да, на три дня позже, но меня эти три дня в полиции ни за что продержали, все справедливо, на каникулах я была ровно неделю. Не должны же мои каникулы были сократиться из-за произвола нашей полиции? Я вернулась, не пьяная, табаком от меня не несет, что еще надо?

– Софья, пошли к начальнице, - услышала девушка и недовольно подумала, - «Опять к начальнице, опять слушать все эти глупые разговоры, сколько уже можно?»

София была на взводе от того, что она вдруг вспомнила, как не так давно, дней пять назад Георгий Сергеевич намекнул девушке, что в курсе, чем она занимается и припугнул полицией. Конечно, опекун совершенно не представлял, насколько все далеко зашло, и думал, что дело ограничивается сходками и агитацией, иначе бы увез девушку куда-нибудь подальше из Москвы. София тоже догадывалась, что ее, простым языком говоря, «берут на понт», но ссориться с людьми, которые ее приютили, не хотела. Девушка просто отшутилась, вопрос был исчерпан, но осадок в душе остался.

А теперь, после всей этой ситуации, на девушку напала необычайная злость и София сказала мадам Пуф:

– Да пошел этот институт к чертовой матери!

С этими словами девушка выбежала на улицу. Погуляв недолгое время по улицам, София слегка остыла, а потом поняла, что поступила неправильно. Однако возвращаться в институт в таком состоянии девушке совершенно не хотелось. Поэтому она решила заночевать в бане родительского дома. Хоть и было там неприбрано, необжито, девушку этот вариант вполне устроил. Ночевать у Емельяновых София побоялась, чтобы ее вдруг не арестовали, мало ли, вдруг уже полиция напала на след – по улице проходил филер и София боялась, что он может заметить что-то не то.

София знала, что опоздание на учебу уже на четыре дня вполне может вызвать недовольство полиции, не говоря уже о недовольстве начальства, но девушка решила, что пусть будет то, что должно быть.

Родительский дом София посещала иногда, просто посмотреть, «подышать тем воздухом», повспоминать маму и папу. И в этот раз, вдоволь насладившись приятными воспоминаниями, девушка наутро решила не ехать в столь ненавистный институт, а устроить себе снова «гастрономический тур» и развлечься, в то время, как ее подруги сидят на уроках.

Для начала София решила купить всяких вкусностей на рынке. Соленых огурцов, селедки, пирожков с ливером. Потом пошла на прогулку в парк. Съела леденец на палочке, вспомнила детство, покаталась на конке до Сокольников и обратно и почувствовала себя вполне счастливым человеком, которого наконец-то не напрягает токсикоз.

Но как часто бывает, за счастливыми моментами приходят неприятные. Утомившись после прогулки, София зашла в трактир. Да, контингент там был не самый приятный, зато хозяин пек довольно вкусные пирожки, которые София любила. Поев пирожков с квасом, София решила направиться в сторону Смольного. Но все ей испортил один посетитель, который принял институтку за девицу легкого поведения, тем самым испортив ей настроение.

София вышла из трактира довольно злая. Этот пьяный посетитель, разговор с Бирюковыми, снова идти в этот ненавистный институт… А тут еще Василий Гаврилович, сторож, спрашивает, чего это благородная девица возвращается с каникул так поздно? Сославшись на важные дела, София прошла в здание Смольного.

София вошла в здание Смольного. Девушка была очень зла.

«Сейчас начнутся расспросы, где я была, почему пропадала? Надоели все, видеть никого не могу», - подумала София.

И тут, как назло, София увидела мадам Пуф, идущую ей навстречу.

– Мадемуазель Собольникова, вы где пропадали все это время? – спросила ее немка.

– Я отдыхала. С такой учебой скоро на стену полезешь.

Немка еще что-то говорила, но Софию уже было не остановить, дали о себе знать все обиды недавних дней, усталость от производства нитроглицерина и ненависть к институту.

– Это не институт, это тюрьма какая-то. Почему я не могу ходить куда хочу и где хочу? И сколько хочу? Пропустила уроки – выучу в свободное время. А не выучу – глупее не стану от того, что не научусь отличать ямб от хорея. Я не обязана ходить парами, носить форму как у приютских девиц и жить по расписанию. Я не каторжанка, во всяком случае, пока, не знаю, что будет завтра, поэтому не обязана сидеть здесь в заключении. Устроили тут цирк, прямо противно.