От маминой звездочки в государственные преступницы

Еще у меня было много игрушек. Мишки, зайцы, куклы… Машинки. Я очень любила машинки, наверное, гораздо больше, чем все остальное. Мама с тятенькой считали, что у девочки должны быть всякие игрушки, а не только куклы.

В детстве я говорила, что хочу стать женой. Всегда, когда меня спрашивали, кем я буду. Когда вырасту, я неизменно отвечала: выйду замуж и буду женой. Когда я немного подросла, мама начала рассказывать мне, что кроме этого можно еще и получить профессию. Я долго не могла решить, кем хочу быть. И только годам к восьми захотела стать инженером. Потом хотела быть медицинской сестрой, потом – учительницей, потом – торговать платками на рынке, потом – снова инженером. Попав в Смольный, металась, кем мне стать, учительницей или медсестрой после окончания учебы. А теперь, похоже, я никем уже не стану. И даже учебу не окончу и шифр не получу, хотя он мне не нужен. Если помечтать, я хотела бы стать врачом… Но на это надо много денег, чтобы учиться за границей, в России женщин на врача не учат. А вообще, я бы не отказалась стать женой, как хотела в детстве. Только вот на это нет вообще никаких шансов, мой Алешенька сейчас в Третьем отделении… И мне туда дорога.

Твоего отца, Юленька, я знала с детства. Окончил он кадетский корпус, хотел учиться в юнкерском училище, но не смог туда поступить…

А потом, в 1885 году все пошло наперекосяк, счастливая семья рухнула. 2 февраля пришло известие о том, что отец погиб в Средней Азии. У мамы обострилась чахотка, и она умерла 15 августа. Тут, нежданно-негаданно, приходят люди и говорят, мол, пора освободить служебное жилье. Куда Соне было пойти? Некуда. И пошла Соня на Тверскую улицу. Спрятала взгляд подальше, встала у стеночки, поставила одну ножку назад, на стену дома, стоит, ждет… Проходит мимо народ, косится, показывает пальцем и идет дальше. А неподалеку распущенные женщины стоят и долетают до меня слова вроде «новенькая», «надо бы подойти, сказать, что мужчин надо в трактире ловить», «не плоди себе конкурентов», «почему она не накрашенная», «одета не по случаю, никто не клюнет»… Вдруг проходит мимо наш друг семьи, Георгий Сергеевич Бирюков. Увидел Соню, удивился, даже выругался нецензурно, а потом привез к себе домой. Говорят, если бы не шестеро своих детей, удочерил бы меня. А так подумал-подумал, и отдал в Смольный.

Георгий Сергеевич хотел как лучше, а получилось как всегда. Не сложились у твоей мамки отношения с учебой. Ну правда, что это за такое, без пяти минут невесты ходят парами и в форме… Правила дурацкие… В первый же день вылезла в окно к твоему отцу на свиданку и огребла потом от классной дамы. На следующую ночь так же вылезла в окно, чтобы тайно обвенчаться с твоим отцом, обвенчались, погуляли, но опять ей попались… Наверное, была она в таком шоке, что даже ничего говорить не стала. А потом понеслось… Побег на похороны твоего папы, который попал под извозчика, побег к твоему дедушке, потом на расстрел твоего дедушки случайно попала… Бесчисленное количество визитов в полицию. Фиктивный брак с одним человеком, первое уголовное дело ни за что за якобы участие в подпольной типографии, оправдание, развод, второе уголовное дело уже в столице, якобы, за покушение на императора, будь он неладен, пять лет каторги, замена на ссылку в Москву, полное оправдание. Знали бы тогда царские сатрапы, что именно в тот момент они себе врага нажили. Может, не тот случай – и дальше бы я не поддерживала «Народную волю». Потом знакомство с Алексеем, отцом твоего братика или сестрички, твое рождение, счастливое лето, наверное, самый радостный момент за весь период после смерти матери. А потом опять: Смольный, учеба, бесчисленные конфликты с начальством, подготовка взрыва, взрыв, смерть N, и все… Конец биографии твоей мамки. Потому что тот переворот, которого мы ждали, не совершился, народу чихать на все, а мамка сейчас сидит и ждет, когда же за ней приедут из полиции, возьмут под белы рученьки и повезут в столицу… - София задумалась и сказала ряд непечатных выражений, - А как я могла поступить иначе? Никак. Я была уверена, что права во всем. Но я о прошлом не жалею, иначе бы я всю жизнь корила себя за то, что пошла вразрез со своей совестью. А так, Юленька, ты не волнуйся, мамка тебя любит и будет любить до конца жизни. Ну то есть пять месяцев я тебе гарантирую, - усмехнулась София.

– Ну что, я тебе рассказала все, что могла. Надеюсь, у тебя будет счастливое будущее. Уже в новом мире…

София посмотрела на спящую дочь, легла на кровать и заснула.

Вернувшись после каникул в Смольный, София постоянно боялась, что ее заберут. Девушка не могла слышать слова, вроде «присаживайся» или «смотри, какой красивый браслетик мне подарили на Новый год», потому что браслеты у нее ассоциировались исключительно с наручниками, а присаживаться, по мнению девушки, можно было только в тюрьму.

Поняв, что она не может оставаться в Смольном, София решила бежать за границу.

София вышла из института. Девушка лихорадочно пыталась придумать, что ей делать.

«Надо как-то попасть за границу. Не столь важно как. Наверное, лучше через Польшу. А там как-нибудь доберусь до Швейцарии. Там можно будет спокойно жить. Для начала сниму деньги с того счета, который остался мне от родителей, надеюсь, это можно будет сделать, а потом куда-нибудь устроюсь на работу. Самое главное – перейти границу…»

София шла по улице и надеялась, что не столкнется ни с кем из полиции. Неожиданно девушка увидела, что неподалеку от нее стоит тот самый филер, поднадзорной которого как раз являлась София. Однако, он смотрел в другую сторону. Девушка прибавила шаг и, незамеченная, прошла опасный участок.

«Пронесло… Теперь следующий опасный участок – вокзал. Там надо будет быть предельно осторожной. Лишь бы только в институте в полицию не заявили о моей пропаже, тогда сразу можно крест на будущем поставить», - подумала София.

Удача улыбнулась Софие, девушка купила билет до Варшавы. Вечером 21 января девушка вышла из поезда и направилась к погран.переходу.

Однако, увидев как обстоят дела на самом деле, София передумала переходить границу. Военные внимательно проверяли документы, сверяли со списком людей из числа неблагонадежных, тратили на каждого человека по полчаса минимум.

«Нет, так меня сразу вычислят», - подумала София, - «Надо возвращаться в институт, как бы прискорбно это не звучало».

Переночевав на вокзале, девушка купила билет до Москвы и, поскольку до поезда оставалось немало времени, решила послоняться по вокзалу. Увидев на одной из стен ориентировку на себя, София испугалась и, не делая резких движений, скорее покинула здание вокзала.

«Надо же, а я здесь ночевала. Совсем головой не соображаю. Зря я из института ушла, там и то безопаснее было. Вот же здорово будет, если я вернусь, а меня уже отчислили. Придется тогда в родительском доме прятаться…» - подумала София и пошла в ближайший трактир перекусить и прятаться от городовых – в это заведение вряд ли бы они пошли.

Ближе к вечеру 24 января София была в Москве.

Вернувшись в Москву, София первым делом пошла в родительский дом. Там она переночевала, а с утра решила идти в институт.

«Как я буду оправдываться… Лишь бы только не сорваться, когда баба Нюра орать будет. Явно же выяснять начнет, где я была. Надо срочно что-то придумать.» - пронеслось в голове девушки.

Однако, придумать что-нибудь у нее не получилось, поэтому София решила импровизировать и смотреть по месту. Успокоившись, девушка закрыла родительский дом и пошла в сторону института.

Чем ближе был институт, тем чаще билось сердце девушки.

«Надо только маленько потерпеть, баба Нюра не выгонит меня на улицу, не сможет, ей ее принципы не позволят», - попыталась успокоить себя София.

Девушка вошла в здание института и обратилась к мадам Пуф, которая явно не ожидала увидеть здесь и сейчас Софию.

– Здравствуйте, мадам. Разрешите приступить к занятиям?

Нетрудно догадаться, что первая реакция мадам Пуф была совершенно ожидаема. Анна Игоревна начала кричать на девушку и говорить, чтобы та возвращалась, откуда пришла.

«Не пойду никуда. Буду сидеть здесь и действовать на нервы», - подумала София.

Однако, вскоре мадам Пуф смягчилась и спросила, зачем же та уходила и где была.

– Где была, где была? По мужикам ходила, - ляпнула София. Потом подумала, что шутки сейчас неуместны и ответила, - Да где я могла быть? Провела пять дней в родительском доме, а потом поняла, что была не права и решила вернуться.

Услышав крик классной дамы, что ей уже надоели постоянные выходки Софии, девушка молчала. София понимала, что она должна сделать все, чтобы ее не отчислили, потому что только Смольный может ее как-то скрыть от полиции, поэтому, после десятиминутного монолога, София услышала фразу, которая ее успокоила: