От тебя одни неприятности

«Ну что ж…»

Уверенно развернувшись она направилась прямиков в его спальню. Если Пьера нет там, то он может быть только в одном месте — в спальне Ронды. Ревность полоснула по сердцу острым клинком.

Но самовлюблённая брюнетка осталась в клубе, Аманда явственно видела это покидая «Южную ночь». Женщина была расслаблена и весела, а значит Пьер ушёл, не попрощавшись и с ней тоже.

«Кажется этому мужчине вообще не нужна женщина! Или он пытается это внушить всем вокруг, а главное самому себе?»

«Ничего, сейчас мы рассеем сей миф! — подумала девушка, тут же отметив про себя: — Или он рассеет меня, пустив моё сожжённое в пламене безответной любви сердце, как прах по ветру».

Оказавшись перед нужной дверью Аманда замерла. Как мало времени прошло с тех пор, как мужчина, пряча её в латексном костюме зайки от своей любовницы затолкал в свою комнату. Как сильно изменились её чувства и эмоции. Тогда она боялась его. Оказавшись с грозным Валеном в спальне вдвоём, она испытала стыд и страх, опасаясь, что бывший легионер воспользуется ей. Приходила в ужас от одной только мысли, что не сможет ему противостоять, а в случае если всё вскроется она будет главной виновницей произошедшего. Она сама пришла к нему в наряде, говорящем на её счёт лучше тысячи слов.

Сейчас же стоя на пороге его комнаты она готова была умолять чтобы он сделал это, взял её, сделал своей. Так как он только захотел бы. Так как им обоим нравится.

Не было ни стука в дверь, не покашливаний, намекающих что Пьера кто-то ждёт по другую сторону двери. Аманда просто положила руку на ручку двери, опустила её вниз толкая дверь вперёд открывая и не задерживаясь ни на секунду в коридоре вошла внутрь, прикрывая за собой дверь.

В комнате было темно, горел лишь ночник обволакивающий силуэт Пьера словно сотканный из тьмы плащ. Тьмы, что подсвечивала Валена, выделала его образ на фоне всей обстановки в комнате.

Вален стоял к ней спиной, но от него не ускользнуло её присутствие. Ему не нужно было видеть, он чувствовал Аманду. Каждой клеточкой, каждым мускулом, каждой жилой и это убивало его. От этого наваждения не было спасения. От этого нельзя скрыться или спрятаться как не пытайся. Невозможно убежать. Единственное спасение — смерть. Единственное лекарство — пуля в висок или нож в сердце.

«Жаль, что он промахнулся», — такая глупая и малодушная мысль прорезала мозг мужчины.

Не оборачиваясь он спросил низким хриплым голосом больше похожим на рык раненного загнанного зверя:

— Зачем ты пришла?

— Ты знаешь!

Он обернулся. Жёлтый свет от ночника упал ему на лицо. Идеальную мраморную скулу пересекал глубокий шрам наскоро, неаккуратно криво зашитый. Судя по стяжкам самим Пьером.

Он кощунственно пересекал щёку, разделяя любимую ямочку Менди на щеке Пьера пополам. Так же было истерзано и небрежно зашито и сердце мужчины. Сил на борьбу почти не осталось.

Но он знал, что будет сражаться до последнего вздоха. Своего. Не её…

Аманда с шумом втянула воздух подаваясь вперёд. Не осталось больше ни гнева, ни слов, ни проклятий. Не было ничего кроме сковывающего сердце отчаянья. Все звуки стихли.

«Его могли убить! Действительно могли. Пьер мог погибнуть из-за меня! — истина накрыла её с головой, сдавливая горло, как накинутое на шею лассо. — От меня одни неприятности! Я приношу с собой только беды, потому что все те, кто уходили из моей жизни оставляли мне только свои несчастья».

Человек может поделиться с другим человеком только тем, что у него есть. Что есть у Аманды кроме боли, предательства и разочарования? Ничего! Абсолютно ничего!

«Делиться нужно чем богат! Я богата бедами!», — горькая усмешка исказила лицо девушки, делая её на десять лет старше, она остановилась в одном шаге от Пьера с поднятой рукой. Рукой что намеревалась коснуться лица мужчины, того места где по её милости навсегда останется глубокий шрам, как вечное напоминание о любви, которая так и не случилась. Самой прекрасной истории любви из всех.

«Шрамы украшают мужчин, — мысль, сопровождённая шагом назад. — Ему пойдёт. Кто-то будет наслаждаться видом этой опасной, завораживающей красоты. Кто-то… Не я… Это будет последнее, что отпечатается на нём из-за меня. Он прав. Не судьба…»

Глава 18

Безумный блеск в глазах Аманды горел страхом. Самым мучительным оттенком страха из всех — ужасом потери. Валену не раз доводилось наблюдать его на службе. А после и в собственном доме и даже в своих глазах. Когда-то давно он потерял не только семью, нормальную жизнь, покой из-за того, что не смог уберечь сестру от ударов судьбы этого мира, а собственную дочь от слёз от потери матери, но и самого себя.

Он заблудился в лабиринте собственных эмоций, страхов, боли, ошибок и преступлений. Пьер не был человеком без воли, наоборот его несгибаемость и уверенность в собственных поступках могла заставить сдвинуться горы. Но он отчётливо нуждался в порядке, он должен был точно знать, что и как ему нужно сделать, хаос способен был разрушить его жизнь до основания. Именно поэтому, зная о своих слабостях не понаслышке он выбрал военное поприще и ни разу не поставил под сомнение правила, что были написаны кровью тех, кто родился задолго до него.

Всего лишь раз в жизни он соскользнул с протоптанного пути. Свернул с дороги, что вела его в правильном направлении склонившись на сторону мести. Первобытной, животной, так отчаянно требовавшей от него совершить отцеубийство. Призывающей его защитить свою семью от зверя, что породил их.

Всего лишь раз Пьер позволил хаосу навести свой порядок в его жизни, жизни что больше никогда уже не могла быть прежней. Сейчас смотря на то, как девушка так неожиданно ворвавшаяся в его спокойный, налаженный уклад жизни сама по себе являющаяся хаосом медленно отступает, склонив голову перед его непоколебимостью он осознал, что поглотит этот хаос. Он окунётся в него с головой и сойдёт с ума.

Он уже сошёл с ума. Он безнадёжно болен. Отравлен собственными пороками и извращёнными желаниями. Мужчина с самого начала знал, что не позволит ей уйти. Он давал Менди такую возможность, но она глупо пренебрегла ей, а сейчас уже поздно, капкан захлопнулся.

Его зрачки заволокло тьмой. Похоть и неизбежность — это всё что можно было рассмотреть в них. Выжигающая изнутри страсть и потребность ощутить единение. Почувствовать её изнутри. Стать ближе, слиться воедино в первобытном танце не имеющего ничего общего с платоническим и таким окрыляющим чувством любви. Он жаждал не этого, он бредил пороком и грязью, он мечтал насладиться им, увязнуть так глубоко, как это только возможно. Погрузиться в неё так глубоко, как только сможет, по самые яйца.

Сорвавшись с места, Вален не рассчитал силу своего порыва, поэтому, когда его рука сомкнулась на шее Аманды одновременно с крепким торсом, прижимающим её спиной к двери, из уст девушки сорвался болезненный вскрик, который Пьер, бесцеремонно сорвав с губ девушки грубым поцелуем проглотил.

Ему не хотелось пугать Аманду. Он мечтал быть нежным и деликатным, но он не мог. Вален не любил, он присваивал себе. Он не умел заниматься любовью, он трахал. Он брал то, что хотел. Брал грубо и жёстко. Вырывал водоворот наслаждения из чужих рук, так же, как забирал чужие жизни.