От я до я

Злорадство не самое полезное для меня чувство, поэтому дальнейшую разборку уже не смотрю, просто отхожу на ресепшен, выясняю, в какой палате Рома, а потом набираю Андрияшу. Хотела позвонить напрямую Яношу, уже собиралась нажать «вызов», но передумала. Не представляю, в каком он состоянии сейчас. Брат его точно сейчас более спокойный. Насколько это вообще возможно.

«Юль, ты где? Уже должна была доехать». Пропущенное сообщение от Баскакова, а утром, он, как всегда, прислал свое «Привет, любимая».

— Привет, Рома! — Он лежит на кровати, уставившись в потолок, но тут же поворачивает ко мне голову, едва слышит мой голос. — Твои родители здесь. Мы уже пообщались.

Он заводит глаза под потолок и грустно улыбается.

Два часа провожу с Ромкой, наплевав на требование его матушки, мы просто молчим, переписываемся сообщениями, хотя сидим рядом друг с другом.

Отвлекаюсь на телефон — Андрияш. И то, что он рассказывает, заставляет меня расслабиться. Даже Ромка заметил, когда я вернулась в палату.

«Что-то случилось?»

«Все нормально, просто хорошие новости, отдыхай».

Он больше не спрашивает, вертит в руках свой мобильный, а я про себя тихо радуюсь, что мне не придется просить Баскакова утихомирить своих родителей. Но ему я этого не говорю. Сейчас точно не место и не время говорить с ним о Яноше. Наверное, Ромка сам это понимает и сегодня ни слова не написал мне о Разумовском, будто и не было вчера этой ужасной драки. Только синяки на его лице и зафиксированная челюсть не дают забыть…

Остаток воскресенья пролетает быстро и нервно — к вечеру хочу разбить телефон о стену. Мама, потом тетя, потом Ирина Леонидовна, Арина, потом снова мама, снова Ирина Леонидовна, потом Корнеев… И нежные, безумно красивые эсэмэски от Ромы. Он такие никогда мне не писал.

И только один человек молчит. Как вышла от Ромы, написала клоуну «привет». Так этот «привет» до сих пор висит непрочитанным в вотсапе. Зло берет на Разумовского, думала даже позвонить, но решила забить. В конце концов, если я ему нужна, он сам позвонит.

«Давно с тобой не друзья уже». Его чуть хриплый, гипнотизирующий голос до сих пор в ушах стоит.

Но если ты решил, «недруг», обращаться со мной, как со своими девицами…

Телефон гудит входящим звонком. Неужели?

— Привет, Василиса, — стараюсь скрыть разочарование в голосе. Сестра точно ни при чем, что один идиот игнорирует меня целый день.

— Юль, я только узнала. Олег сказал. Почему ты мне не позвонила? Какой ужас! Ты как вообще?

Стрельцова взволнованно тараторит, а я устало прикрываю глаза. А ведь завтра еще в универ. Учебу никто не отменял. Интересно, Янош объявится?

— Нормально все, если вообще может быть нормально. — Забираюсь на кровать и прижимаю трубку еще ближе к уху. — Рома — молодец, держится, уже не жалуется. Его родители в городе, и это ад! Сегодня была только разминка. Они хотят, чтобы Янош сел в тюрьму. Я сама до конца не понимаю, что у парней произошло, но я узнаю. Если этот засранец придет завтра на пары, я его…

— Так он не придет, Юль, — обрывает удивленно Вася. — Ты разве не знаешь?

— То есть? Чего не знаю?

— Они час назад как улетели в Москву, а оттуда в Польшу вроде. Андрияш и Янош. Олег мне сказал об этом. Янош больше не вернется, Юль.

Глава 48 Янош

«Не звони мне больше. Я всегда буду любить только Рому, а ты чуть не убил его. Никогда тебя не прощу. Исчезни, пожалуйста. Так всем лучше будет».

Что за черт?! Не верю! Пусть я долбаный самовлюбленный эгоист, но она не могла так меня послать. Если только не возомнила себя защитницей убогих.

Не могла же?

Пусть сама скажет. Сейчас. Пусть скажет сама!

Набираю номер — сбрасывает вызов. Снова набираю — опять отбой.

Думаешь, так легко от меня отделаешься? Совсем меня не знаешь, Заноза. Совсем!

Снова набираю — снова сбрасывает.

Ладно, нажимаю на запись сообщения.

— Юля, я сейчас к тебе приеду, и ты мне сама, слышишь, лично, глядя в глаза, все скажешь! Твой урод-дружок в канаве бы давно лежал, если бы не я!

Отправляю — вижу, что включила и слушает.

Так вот!

Молчит, не перезванивает. Снова набираю — сбрасывает.

Наверняка в больнице у своего урода. К черту Профа! До больницы ехать недолго, за час, полтора максимум обернусь. Ничего со мной не случится.

Запер! Я и забыть успел. Как ребенка малого непослушного запер! Бью со всей дури в дверь, да толку?! Еще головой побейся, идиот!

Полчаса мечусь по квартире — выворачиваю ящики, перетряхиваю барахло старшего. У него не может быть одной пары ключей. Запасливый гад, я же его как облупленного знаю. Думай, Янош, думай!

Время идет… Только через час нахожу запасную связку. Чудом просто — пришлось обшарить все его бумаги, в одной из коробок для документов и нашел.

На улице ветер зло бьет в лицо. Шарф забыл, но возвращаться не хочу. И так время потерял, она могла уже уйти из больницы. В общагу? К Василисе? К Солдатенковой? Или просто поехала гулять по городу. Вариантов уйма.

— Янош! — за спиной злой окрик старшего. — Я же сказал дома сидеть!

Догоняет быстро, да я и не собирался сбегать. Только поскорее пусть мозг вынесет, не хочу больше время терять.

— А я заключенный? — не понижая голоса, спрашиваю у Профа. — У меня дела.

— Неужели? Какие у тебя дела? Ждешь, когда посадят? Так недолго осталось. Пошли.

— Мне надо найти Занозу, — почти миролюбиво пытаюсь объяснить старшему, хотя он, как обычно, не втыкает. — С ней поговорю, а потом хоть замуруй меня в своей хате. Идет?

— У мамы инфаркт, Янош.

— Не понял. — До меня не доходят слова Андрияша. — Мама? Но почему…

— Догадайся почему.

Проф внимательно смотрит в глаза, прямо не обвиняет, но по спине уже ползет липкий ужас.

— Как она? Жива?

— В больнице. Врачи быстро приехали, повезло, угрозы жизни нет. — Молчит, тяжело дышит, я только сейчас замечаю, что он у него красные глаза и взгляд совсем безумный. — А теперь объясни, почему ты ни мне, ни отцу не отвечаешь уже почти час?!