От заката до рассвета

Она поглядела ему прямо в глаза и схватила за руку.

— Гвин, и ежу понятно, что от тебя нужно Малунье. Просто помни — правило “ведунья всегда умирает в одиночку” написано кровью. Это не моя блажь. Это кровь сотен ведьм, в том числе и моих подруг, которые пропали также — ни за что ни про что, только по собственной глупости и жадности. Но то, что подняла из Ямы эта наглая воровка настолько чудовищно, что мне и подумать страшно. Даже и не думай помогать Малунье!

— Ты боишься? Ты ли это, Хель?

— Да, твоя старая подруга Хель боится! Но свои силы нужно всегда верно оценивать, как также значится в одном из правил ведуний. Божена не рассчитала и поплатилась за это не просто жизнью, а еще и душой, которая уже по колено в Яме, а это самое страшное для ведуний — попасться. Попасться в лапы к кому-нибудь настолько голодному и сильному, что тебе не удастся не то, что сладить с ним, а просто удрать. Мы не ведьмы, Гвин, мы не служим Яме.

— Ага, вы у нее воруете.

— Сила на дороге не валяется! Но любая сила требует осторожности. Месяцев, а то и лет подготовки. Исследований, наблюдений и всего прочего, чтобы исключить даже вероятность провала. Божене все это было побоку, она всегда хотела больше и быстрее. Я ее предупреждала, но она не слушала. И теперь ее уже не спасти, Гвин. Я это знаю, лучше остальных. Не ходи. Божена сама выбрала свою судьбу. А ведунья всегда умирает в одиночку.

— Она же твоя ученица. Пусть и бывшая, но…

— Но, — сжала его руку Хель. — Божена сделала все, чтобы забраться на край Ямы, и не тебе ее оттуда вытаскивать, чтобы рухнуть вместе с ней.

— Я в любом случае поеду к воеводе, я уже дал обещание Кречету, что помогу им сладить с Баюном. А там расспрошу и про Божену — если ничего и в самом деле поделать нельзя, не стану рисковать.

— Воевода безумен, — проговорила она странным шепотом. — Он из тех людей, которые ухватятся за последнюю ниточку, но урвут свое. Если он узнает, кто ты, Гвин, то он скорее тебя в поруб бросит, но добьется, чтобы ты спасал его безнадежно увязшую дочь. А этот Кречет наверняка уже разболтал о тебе всему Пограничью. Лучше тебе даже и носа не показывай у Замка и даже не заикайся, что имел дело с нечистой силой — он возьмет тебя в оборот, ты даже глазом моргнуть не успеешь! Мне приходилось иметь с ним дело, и я не я, если снова стану ему помогать. Последнее время он совсем не выходит из своего Замка и давно повредился рассудком после смерти жены.

— Что же ты предлагаешь мне просто сбежать?

— Останься… — с надеждой в голосе проговорила ведунья, делая к нему нетвердый шаг. Каурай вздохнул и положил руки на ее чуть подрагивающие плечи.

— Нет, Хель, у меня еще есть незаконченные дела, — сказал он, мягко держа ее на расстоянии. — Мальчишки…

— Твоих засранцев мы найдем, — махнула рукой ведунья. — Мор уже один раз отыскал Бесенка — найдет и во второй.

— Ваш Мор легко может переварить их, пока добежит до избы! Но мне еще нужно вернуть Красотку и мою железку. Куроук в желудок к вашему любимцу точно не вместится.

— Ты про тот жуткий меч?! Ты еще не избавился от него?

— Нет. Если я не отыщу Куроук, то он с удовольствием сам отыщет меня. Только жертв будет втрое больше.

— Была бы я на твоем месте, уже давно закопала бы где-нибудь или выбросила в море…

— Поверь, я пытался. Но это не выход. Я не могу просто так оставить все на самотек и спрятаться здесь. Да и кто знает — к моему прибытию панночку уже сто раз схоронят. Думаю, минувшей ночью она уже отдала Спасителю душу. Вернее, этому Вию.

— Не знаю, Гвин, — опустила глаза ведунья. — Пан воевода легко выкопает жену из могилы, лишь бы все было по его хотению. Это очень страшный человек, а нынче, чую, он просто озвереет от горя. Совсем недавно он схоронил Ладу, с которой у них не было никакого счастья. Он держал жену взаперти с тех пор, как они насильно обвенчались, и в конце концов загнал в могилу. Если умрет и дочь — вернее когда она умрет — Серго станет настоящим монстром и тогда горе всем валашцам, кто не успеет сбежать. Я сама подумываю уехать отсюда, уж слишком опасно стало в Пограничье. Сначала этот Баюн, потом люди Кречета, которые ничуть не лучше, а теперь и таборщики. Не хватало нам еще и ярости воеводы, если он вдруг проведет ниточку от своей дочери к нам. Знаешь как его прозвали местные? Шкуродер. Только тсс… Даже не думай называть его так на людях.

— Хель… — поджал губы Каурай. — Пустое. У меня нет никаких обязательств перед этим человеком. Не факт, что он вообще согласиться меня принять, раз безвылазно сидит в этом своем Замке. Головорезов у него целый острог. Зачем ему еще один?

— Я бы тоже хотела так думать, — пробормотала она. — Но, поверь… Воевода… проклят. Как и весь его чертов острог. Я знаю, о чем говорю.

— Проклят? — поднял бровь одноглазый. — Кем?

— Не знаю… Это очень сильные чары, и даже мне к ним не подступиться.

— Он нанимал тебя, чтобы ты сняла эти чары, и…

— Да, — еле слышно призналась она. — Я провалилась.

— Полагаю, Божена пыталась призвать демона, чтобы он снял проклятье с ее отца?

— Нет. Она ненавидела его всей душой. Такого как Серго невозможно любить. Тут только жадность и тщеславие… не более. Не ходи.

— Я пойду, — твердо проговорил Каурай. — Если ты говоришь, что Серго обязательно сорвется с цепи после смерти Божены, то представь, что это будет за чудовище, если его дочь не просто отойдет в мир иной, но и станет добычей Ямы? Кому он попробует отомстить в первую очередь?

Она долго сверлила его недовольным взглядом. Но сдалась и опустила плечи.

— Ладно, — вздохнула она. — Но как ты доберешься до Валашья? Тебе понадобится лошадь.

— Ни за что.

— Гвин…

— Я не стану обворовывать вас еще и на лошадь. Вы и так дали мне куда больше, чем нужно.

— Если бы ты остался здесь, тебе не пришлось бы нас обворовывать.

— Хель!

— Ладно… Но идти пешком до Валашья в такое время — крайне опасное занятие. Даже для такого как ты. Вот что! Выправим тебе Подорожную.

— Подорожную? Хель, это уже с лишком!

— Заткнись, я сама лучше знаю, что с лишком, а что нет, — отмахнулась она. — Ты только приехал, ты и понятия не имеешь, насколько тут все серьезно. Не пройдет и нескольких дней, как даже сюда могут заявиться либо головорезы Баюна, либо Кречет со своей ватагой, либо эти табунщики… Ох, и заварили мы кашу…

— Мы?

— Гвин…

— Да?

— Помолчи…

И тут она положила ладони одноглазому на предплечья и решительно согнула руки, разрушая преграду между ними.

— Хель… — проговорил он, когда она коснулась его грудью.

— Молчи, — произнесли эти сладкие губы, прежде чем сомкнуться на его устах и властно добиться ответа.

Она все еще была такая же — он не мог не отметить это, когда легко укусил ее пару раз. Она была не против, и с удовольствием куснула его в ответ, оплетая руками его шею, проходясь пальцами по его поседевшим волосам. Спустилась ниже и…

— Не надо, — остановил ее Каурай. Их близость длилась считанные удары обоих сердец, торопливо догоняющих друг друга в унисон.