Отблеск безумной звезды
Шрифт:
Первые желтые листья уже летели над асфальтом перед колесами, в сыром тумане — час был ранний.
Через два часа он уже был у ворот санатория и бибикнул, чтобы ему открыли ворота.
Из будки с запотевшими окнами вылез сонный охранник.
— А, это вы! — зевнул он. — Павла он знал в лицо. — К Ольге Витальевне?
— К ней! А что?.. — недовольно спросил Павел.
— Так ее здесь нет! — снова зевнул охранник.
— Как нет?!
— А вот так! — злорадно ответил тот. — Была, да сплыла…
— Где же она сейчас?
— Господи, а я-то откуда знаю!..
Павел
«Так и знал! Боже мой, какой дурак! Она ясно дала понять еще тогда, когда прощались, что не любит. Даже врать не хотела! Не любит, не любит, не любит…» — остервенело повторил он.
Светлые легкие кудри, ясные светлые глаза… Личико светлое, безмятежное (ни единой морщинки!), чуть розоватые губы — такой она была весной и такой он видел ее в последние дни их любви…
Наверное, она снова превратилась в ту суетливую особу с прямыми волосами и резкими чертами лица.
И уже не разобрать, когда она была самой собой — настоящей.
Павел уже хотел ехать обратно, в Звенигород, но потом из какого-то мазохистского упрямства решил все-таки увидеть ее еще раз.
У него была надежда: а вдруг она еще там, на даче?..
С собой были ключи от ворот. Заехал во двор сам, не вызывая по переговорному устройству Муру.
«К отцу, что ли, зайти? Ладно, потом…»
Сад совсем зарос репейником и огромными лопухами. Во флигеле — никого. Значит, она теперь в Москве… Скорее всего с Викентием.
Олиного московского адреса Павел не знал, помнил лишь, что живет она неподалеку от Чистых прудов. «Нет, ни к чему с ней встречаться…»
По аллее шла Мура в длинном плаще и сапогах, похожая на солдата времен Первой мировой, золотые волосы сияли на солнце, словно шлем.
— Павел Степанович… — ахнула она.
— Добрый день, Мура, — преувеличенно-бодро произнес Павел. — Ну, как тут у вас дела? Отец у себя?..
— Так вы что же, ничего не знаете? — захлопала глазами Мура.
— А что я должен знать? — У Павла екнуло в груди.
— Нет, это не мое, конечно, дело, и я, можно сказать, человек посторонний — домработница, но такое… — и Мура зажмурилась. На ее лице явно читалась смесь восторга и ужаса.
— Что, кто-то умер? — неприязненно спросил Павел — Мура ему никогда не нравилась.
— Умер! — закричала Мура. — Вот именно — умер!
— Отец?.. — Павел моментально стал серьезным.
— Ну, если бы со Степаном Андреевичем что случилось, вам бы сразу позвонили… — отмахнулась Мура. — Кеша-то наш… Кеша застрелил Олину тетку. Насмерть!
— Зачем? — растерянно спросил Павел.
— Так в Олю же целился! Но Эмма Петровна…
«Я дурак… я дурак и эгоист! Я думал только о себе, а в это время… она говорит — целился в Олю!» У Павла перехватило дыхание.
Он вцепился Муре в плечи.
— Где она? Где она сейчас? — с трудом выдавил из себя Павел.
Мура охнула, и тот моментально ее отпустил.
— Простите! Мария Тимофеевна… Мура! Это давно случилось?
— Давно… — сердито ответила Мура, потирая плечи. — Эту, как ее… ну, тетку — уж давно похоронили, наверное. А Кешу сегодня утром выпустили, под подписку, значит, —
Степан Андреевич звонил из Москвы…— Так отца здесь нет?
— Нету, я сказала, он Кешу поехал выручать. А Эмма Петровна… — на лице Муры снова отразился восторг вперемешку с ужасом. — Эмма Петровна как будто немного того… ну, ку-ку, одним словом. Все бегала и кричала, что она одна во всём виновата, что пусть ее судят, а не Кешу. Но, я так думаю, Кеша в любом случае виноват, он Олю точно застрелил бы, а вот ее тетя…
Павел слушал Муру с мучительным волнением, и постепенно, из бестолковых и обрывочных фраз Муры перед ним вырисовывалась картина того вечера. Но почему Оля все-таки не позвонила ему? Наверное, не до того было…
И вдруг новая мысль привела Павла в еще большее отчаяние.
Оля… Оля, нежное создание! Как выдержала она все это?.. А вдруг с ней повторится все то, что было прошлой весной, и она снова сбежит от потерь и печалей этого мира в свою вымышленную страну? Снова вообразит себя Дезире?..
— У вас есть ее городской телефон? — быстро спросил Павел.
— Чей? — споткнулась на полуслове Мура.
— Олин, чей же еще!
— А разве у вас его нет? — удивилась та.
— Представьте себе! — злясь на самого себя и свою веру в могущество сотовой связи, закричал Павел. — Ладно, простите, я что-нибудь придумаю… Есть же, в конце концов, справочные!
— Кристина скоро приедет, — неожиданно заявила Мура. — У нее точно Олин номер есть. Они вроде в ссоре, но номер она даст. Кстати, о Кристине… Она тут такое учудила! Сказала Ване, что знает, будто у Леры с Кириллом роман и будто вы Леру с любовником застали, когда ее мужем были, а Ванька — наивный человек… — трещала Мура. — Павел Степаныч, а что ж вы тогда всем сразу не сказали, что застали ее с любовником? Тогда бы к вам все по-другому относились, я вас уверяю!..
Павел не стал ее дослушивать и пошел к дому. Он во что бы то ни стало хотел дождаться Кристину.
— Паша! — вдруг позвали его от беседки.
Это был Иван.
В толстом вязаном свитере, в шерстяной шапочке, с наброшенным на плечи пледом, который делал его похожим на женщину, Иван сидел в беседке, держа перед собой газету.
— Привет… — они пожали друг другу руки.
— Паша, ты все знаешь? — кротко спросил Иван.
— Да. Мура сейчас просветила. Жду Кристину…
— Не надо о Кристине! — с отчаянием произнес Иван. — Она… Нет, она не виновата, конечно… Но зачем она так!
Иван мог говорить только о том, что мучило его.
Павел же думал только об Оле. Но все-таки он нашел в себе силы спросить:
— Что с Лерой?
— Лера сейчас в Москве. Уехала на следующее утро после того, как произошли все эти события… Нет, ты понимаешь, я даже не замечал, что у них с Кириллом… — Иван сморщился, словно собираясь — заплакать, но потом все-таки нашел в себе силы продолжить. — Она меня ненавидит. Ты понимаешь, Паша, не я ее, а она меня ненавидит! Эти фотографии… Они там с Кириллом сидят в каком-то кафе, потом на улице, заходят в какой-то дом… Потом снимали из окна напротив… — Иван затряс головой. — Я теперь так тебя понимаю, Паша!