Отблеск безумной звезды

— Теперь тебя точно посадят… — со сдавленным смешком произнес Павел. — Надолго… Кого ты хочешь обмануть?

— А про записку ты забыл? Все решат, что ты сам застрелился! А если не поверят, я расскажу Степану Андреевичу, что это была дуэль.

— Это… ерунда. Даже… мой отец не станет тебя выручать.

— Посмотрим, — сухо ответил Викентий. — Терять мне уже нечего… И потом, я уже говорил, он уважает подобные вещи.

Павел подтянул к себе ружье, попытался прицелиться, даже сейчас он не собирался стрелять в Викентия, просто хотел напутать.

— Черт… — разъяренно пробормотал тот, отпрыгнув за ближайшее дерево. — Что ты делаешь?!

— Как… что?.. Продолжаю дуэль… — Павел хотел засмеяться, но не смог — мешала боль в боку.

— У тебя ничего не получится! — закричал Викентий. — Я тебя убил!

— Ранил…

— Нет, убил! Ты здесь подохнешь! — в голосе Викентия сквозило торжество. — И все наследство достанется мне! И Оля тоже…

— Вот дурак… — с тоской сказал Павел, зажимая рану рукой. — Я ж тебе голову откручу, когда поймаю…

— А ты попробуй! Найди меня! — и Викентий отбежал еще за одно дерево. — Догони!..

Он убегал все дальше и дальше, пока окончательно не скрылся из виду, а Павел продолжал лежать на мокрой траве.

Пахло сырой землей и грибами. Павел пошарил вокруг себя и наткнулся на маленький мухомор с оранжевой шляпкой.

— Вот, а говорил… что грибов здесь нет!.. — Павел отшвырнул мухомор от себя и с трудом сел. Голова у него кружилась, и неприятно подташнивало.

Можно было, конечно, остаться здесь, на месте, и ждать помощи — в самом деле, это же подмосковный лес, а не пустыня! А можно было попытаться самому выбраться…

«Другим было хуже… — отстраненно подумал Павел, мельком вспомнив свое военное прошлое. С усилием встал на ноги. — Надо Олю найти. Олю…»

Он прислонился к дереву — рядом висела его куртка. Схватил ее и, кусая губы и тихонечко матерясь, накинул ее себе на плечи — не хотелось никого пугать видом крови.

И медленно пошел назад, хватаясь за деревья.

— Ха, убил он меня!.. Маменькин сынок…

Он шел бесконечно долго, пока не оказался наконец на пустом пляже с перевернутыми лежаками.

Снова моросил дождь, противный, холодный, настоящий осенний дождь, но Павлу почему-то стало лучше. Почти не шатаясь, он дошел до лечебного корпуса, туда, где этим летом работала Оля.

В коридоре пожилая техничка с седым пучком на голове мыла пол.

— Ну, куда? — закричала она, не оборачиваясь. — Расписание, что ли, не знаете?..

— Мне к Пал Палычу, — с безупречной вежливостью произнес Павел. — По личному вопросу. Он у себя?

— А… да, у себя, — сказала техничка, немного сбавив тон. — Только ноги вытирайте…

Павел вытер ноги о тряпку и пошел дальше, оставляя за собой на светлом линолеуме темно-красные пятна.

Пожилая техничка изумленно открыла рот, глядя ему вслед.

Без стука Павел ввалился в кабинет заведующего.

— Вы Пал Палыч? Очень приятно, я тоже Павел… — бойко произнес он, глядя на пожилого мужчину с какими-то невероятными, брежневскими бровями. — Мне о вас Оля рассказывала…

— Какая Оля? — грозно спросил заведующий, поднимаясь из-за стола.

— Оля Журавлева, — бойко ответил Павел. — Вы не могли бы мне помочь? Мне в Москву надо, срочно, к Оле, а тут вот такая ерунда…

— Какая еще ерунда? — заведующий сердито дернул себя за бровь.

— Вот… — куртка соскочила у Павла с плеча.

— Эт-то что такое?! — закричал Пал Палыч, вытаращив глаза. — Вы ранены, что ли?!

— Немного, — сказал Павел и вдруг грохнулся на пол, едва не свалив стеклянный шкаф, тот угрожающе задребезжал. Впрочем, через мгновение Павел снова пришел в себя и продолжил, глядя в потолок, на ослепительно белую лампу, которая была похожа на солнце: — Меня перевязать только, а дальше я сам… Мне в Москву!

— В Москву, в Москву! — передразнил заведующий, склонившись над ним. — Тоже мне, «Три сестры»… У вас, батенька, дырка в боку. Огнестрельное? Сейчас, потерпите!..

Павел хотел ему рассказать о сегодняшних событиях и, главное, о Кешиной подлости (это ж надо, в спину целился!), но солнце над ним неожиданно погасло и наступила ночь…

— Ну что, он так и не перезвонил? — спросила Римма, косясь на Олю круглым карим глазом. Они стояли у витрины зоомагазина — там, за стеклом, плавали разноцветные аквариумные рыбки, медленно разевая рты, словно вели между собой неспешную беседу.

— Нет. И сегодня утром тоже не перезвонил, — сказала Оля. — Зря ты меня сейчас вытащила из дома…

— Господи, что же, с утра до ночи у телефона сидеть! — возмутилась Римма. — Ты вон какая бледная, аж прямо вся синяя… Тебе гулять надо!

— Может быть, Мура забыла о моей просьбе? Я беспокоюсь… Я поеду туда.

— Перестань! — Римма энергично встряхнула подругу. — Ты опять теряешь голову из-за любви… Сама знаешь, не стоят они этого!

— Кто они? — спросила Оля, глядя на стайку скалярий, проплывающую перед ней.

— Мужчины, кто же еще! — Римма вздохнула. — Вот что, Оля… Я тебе давно хотела об этом сказать, я знаю, что я не самый лучший друг. Я всегда от тебя чего-то требовала и даже сейчас, когда ты потеряла Агнию Васильевну, продолжаю тебя мучить… Ты вправе назвать меня черствой и бездушной. Но, честное слово, на самом деле я готова за тебя умереть. Будь я тогда на месте твоей тетки, я бы тоже заслонила тебя грудью! — и Римма выпятила вперед обширный бюст.

— Это не смешно, — зло произнесла Оля. — Такими вещами не шутят.

— Я не шучу! — закричала Римма со слезами на глазах. — Прости меня… Хочешь, я на колени перед тобой встану? Прямо здесь, на улице?..

И Римма сделала движение, готовясь бухнуться на колени, — Оля едва успела ее подхватить.

— Господи, какая же ты тяжелая… — с трудом пробормотала Оля, удерживая подругу. — Вот если я сейчас надорвусь, ты точно будешь виновата!

— Прости, прости, прости меня!

— Да я даже не сержусь на тебя, глупая! Давным-давно привыкла к твоим фокусам… Чего ты хочешь?..