Отблеск миражей в твоих глазах

Сил нет, извелась. Растираю ладонями щеки. Потрясение не отпускает. Изворотливость жизненных перипетий ввергает в шок.

— Последние несколько часов не отслеживал, ты же должна была остаться там. Эй, — Таривердиев опускается на корточки и заглядывает мне в глаза с беспокойством. — Что такое?

Голос спокойный, почти мягкий — исключительная редкость для этого парня, когда дело касается меня.

Я принимаю его участливый взгляд и зеркалю вайб — тоже рассматриваю мужские черты с особой тщательностью. На что Барс, мрачнея, нетерпеливо выдает:

— Ну!

— Ты на нее очень похож, — отвожу глаза. — На свою маму.

Снимаю обувь, стягиваю куртку и заторможенно топаю в кухню. Эмоции обдирают горло, иссушая его.

Наполняю стакан и залпом выпиваю холодную воду.

Не легче. Черт. Не легче!

Боковым зрением замечаю, как Барс появляется на пороге и обдает хмурой сосредоточенностью. Не приближается.

— Сама догадалась или кто просветил?.. — с иронией.

Я незаметно выдыхаю.

Собираюсь с мыслями.

Изначально я не хотела ехать домой к Марату. Даже в последний момент порывалась позвонить и отменить. Но поняла, что это будет глупо — постоянно менять решения.

И вот… как говорится, всё делается к лучшему.

Когда б еще я узнала, что мать Адамова ему вовсе и не мать, а мачеха… Зато она мать Барса…

— Тебя, блин, только это интересует? — давлю из себя через силу и оборачиваюсь к Таривердиеву. — Кто мне рассказал? И всё?

Он молчит. А я чувствую, что меня снова начинает трясти, хотя всю обратную дорогу я пыталась бороться со своей реакцией на ломанные линии этой гребаной жизни, в которой я пересеклась с людьми, ненароком повязанными между собой.

Можно сказать, что так не бывает. Отнюдь. Именно так и бывает. Особенно если ты живешь в маленьком городке…

— Серьезно, Барс? — развожу руками. — Ты знал, куда я еду! Ты знал, кто Марат! Ты знал, что у меня возникнут вопросы, когда я увижу твою мать!

— У меня нет матери…

— Биологическая мать! — взрываюсь, уточняя. — И я не понимаю, почему об этом узнаю? не от тебя!

— Зачем мне говорить с тобой на эту тему?

— Зачем?! Ты нормальный, вообще?! Как минимум — чтобы не ездила!

— И ты бы не поехала?.. — насмешливо приподнимает бровь.

— И я бы не поехала! — вылетает из меня отчаянно.

Его лицо вытягивается в изумлении. А я будто гасну после обжигающего нервы крика. Не представляла, что Таривердиев до такой степени асоциален, чтобы не признавать элементарных вещей.

Смотрю ему в глаза и произношу то, что вертится в голове с момента, как соприкоснулась с правдой:

— Я думала, между нами установлен хоть какой-то доверительный контакт. Думала, у меня есть право хотя бы на минимум информации, ведь сама я с тобой была откровенна. Думала, что, пусть мы и не друзья, но нас связывает что-то теплое, — улыбаюсь разочарованно и горько. — Ты… ты, блин… ты мне посоветовал не забывать о презервативах и закуске! Ты! Зная, куда и с кем я поеду! Ты чудовище, Барс! Аморальный кретин!

Обида, бессилие, злость душат меня до реальной асфиксии, я резко отворачиваюсь и снова наполняю стакан. Осушаю, не обращая внимания на то, что половина проливается мне на грудь, стекая по подбородку.

— Я бы во многом поступала иначе. Это было слишком важным, чтобы утаивать от меня… — резюмирую апатично, тихонько восстанавливая дыхание. — А ты мне еще и врал. «Малой», значит…

Не вижу, но прекрасно считываю, как Таривердиев оказывается прямо за моей спиной. Зажмуриваюсь. Господи… для чего именно… это происходит со мной и с ним?

— Чекануш…

— Не смей больше называть меня чеканутой! — шиплю в ярости. — Еще вопрос, кто из нас чеканутый!

— Хорошо… Шипучка… Посмотри на меня. Пожалуйста.

Просительный тон Барса выбивает из колеи. Не сразу, но я всё же подчиняюсь.

Мы стоим непозволительно близко. Я слегка задираю голову, чтобы видеть его глаза. И совсем не ожидаю, что он прикоснется к моей щеке, бережно стирая капли. Сердце сбивается с ритма от этой нежности. Несвоевременной.

И током в темечко — моментально.

Будто черное и белое меняются местами, тасуя понятия этого мира. И сбивая с толку неподготовленные умы.

Иначе с чего бы Таривердиеву так странно смотреть?

— Не поехала бы? И с малым не общалась бы? Ради меня?

Кое-кто решил потешить своё эго.

Но это, пожалуй, не за мой счет. История принимает сложный оборот.

Гнев придает разрушительной энергии. Я отбрасываю его руку от лица и бью ладонями по оголенной широкой груди:

— Красный, Барс. Красный, — выговариваю предупреждающе и безмолвно требую отойти от себя подальше. — Это вопрос, который ты не имеешь права мне задавать после всего. Мы чужие. Нас объединяет только полочка в ванной и твой обостренный синдром спасателя, берущий корни из детства. Повторюсь: я не твоя зона ответственности. Мне жаль, что из-за меня ты пережил столько неудобств и что тебя угнетает мое вынужденное общество. Поверь, я всегда буду благодарна за спасение своей жизни. И на этом всё. Не смею тебя задерживать, родной. Давай закончим этот затянувшийся бред.

Его аж перекашивает от моего заявления.

Я перевожу дух и договариваю:

— Сейчас у обоих загруженный период в учебе, а у тебя ещё и выпуск, поэтому я не настаиваю на разъезде в ближайшее время, но после экзаменов мы обязательно займемся этим. У меня только две просьбы: прекрати ходить по квартире полуголым и не привози больше никаких продуктов. Ни к чему это. Ты даже на таком примитивном уровне не хочешь привязываться, не доверяешь — не ешь дома, не притрагиваешься к тому, что я приготовила. Спокойной ночи.

В спальне плюхаюсь на кровать прямо в одежде и прикладываю руки к ходящей ходуном грудной клетке.

Пока в народе говорят: «Неисповедимы пути Господни», в психологии — вычленяют четкие причинно-следственные связи тех или иных событий. И я просто обязана разобраться в этом клубке. Узнать, что за ниточки привели нашу троицу к сегодняшнему дню.

Немного успокоившись, открываю мессенджер и отправляю Марату короткое сообщение:

«Когда вернешься в город, позвони».

Отбрасываю телефон подальше и сворачиваюсь калачиком.

За стеной протекает бурная деятельность. В первом часу ночи Таривердиев остервенело бьет грушу. Он всегда так делает, если зол. Поразительно, что соседи до сих пор не жаловались…

Сжимаю зубы, испытывая самую настоящую физическую боль. Сначала она напоминает фантомную, как если бы удары наносили по мне — пульсация синхронна звукам, доносящимся из гостиной. Они резонируют внутри.

А потом я прислушиваюсь к себе и понимаю, что болит у меня только под ребрами. С левой стороны. Ноет. Щиплет. Размазывает.