Отбор для ректора академии

Между нами словно разверзлась пропасть, которую я сама сотворила.

— Так вот как ты хотел обойти свое обещание Ранделу… — пробормотала себе под нос. — Дождаться смерти короля.

Я не нуждалась в его ответе, все и так было понятно по его взгляду. И в этот миг я почувствовала, что окончательно запуталась.

— Уходи. Решай имперские проблемы, — жестко сказала я. — Не напоминай о себе, не вмешивайся в мою жизнь. Дай мне эту неделю наедине с собой. А когда вернешься, мы поговорим вновь.

Я отвернулась. И не поворачивалась до тех пор, пока раздавшийся дверной скрип и ослабевшее чувство присутствия Бенедикта не возвестили о его уходе.

Спустя неделю…

Сидя на лавочке у общежития и выводя неведомые узоры на песке носком обуви, я чувствовала смутную тревогу. Мое состояние успело пройти много метаморфоз. Первые сутки наедине с собой в лечебнице академии были временем обдумывания ситуации, накручивания себя и злости пополам с прерывистым сном. На вторые я вернулась в общежитие и встретилась с Маргарет — привычная обстановка и подруга, которую не пускали ко мне, пока я болела, заставили меня отвлечься. Третий день я просто отдыхала, свернувшись калачиком на постели, — стоило перешагнуть порог комнаты, как взгляды студентов и преподавателей впивались в меня, и разговоры рядом со мной стихали, а я смертельно устала от внимания. В четвертый у общежития меня подкараулила мать Инны, напавшей на меня девушки, со слезами упрашивая простить ее дочь.

В тот момент я подумала, что, соверши я нечто подобное, никто не придет просить за меня. Скорее всего, многие даже решат: «Она же приютская. Ничего удивительного».

— Отойдите, — холодно попросила я, устремив перед собой стеклянный взгляд. — Мне вас жаль, но ваша дочь ответит за свои действия.

Самое поразительное в том, что эта женщина, слезно умоляющая меня минуту назад, уже вскоре кричала на всю округу, ругая меня такими словами, которые я доселе даже не слышала, и обвиняя в том, что я испортила жизнь ее дочке.

Развернувшись, я просто вернулась в общежитие, не имея ни сил, ни желания в чем-то ее убеждать.

В пятый день мы с Маргарет отправились гулять по городу. Подруга замаскировала меня ярким макияжем, и если на меня и пялились, то только из-за него. В шестой и седьмой дни я уже бродила одна, наслаждаясь уединением и всеми силами подавляя тоску, все чаще дающую о себе знать. Я скучала по Бенедикту.

Иногда я ставила себя на его место и понимала, что, возможно, поступила бы так же. Вряд ли мужчина понимал, сколько беспокойства приносила мне его слежка в те годы. Да и все эти провокации были лишь с одной целью — разорвать привязку.

Кстати, организаторы тотализатора в возникшей ситуации оказались в настоящем тупике. Победа Райли во втором этапе отбора и его внезапное завершение внесли огромную неразбериху в их мероприятии. Ставки они возвращать не спешили, официально заявив, что необходимо дождаться возвращения ректора академии, а до того момента спрятались от разгневанных игроков, желающих вернуть деньги.

Воспользовавшись предложением целителя академии отдохнуть, все это время я не ходила на занятия, поэтому многие доставали Маргарет. Впрочем, как и раньше. Подруга рассказывала, что даже Тарт подходила к ней и интересовалась моим самочувствием. Вот в чьей заботе я нуждалась меньше всего. Мелания, как и раньше, вызывала у меня лишь опасения и настороженность.

Вздохнув, я поднялась со скамейки и потянулась всем затекшим телом. На улице наступили сумерки, и перед тем как вернуться в общежитие, я решила сходить в лавку Гульгао за пирожками и чем-нибудь к чаю, пока она не закрылась.

Хозяйка заведения всегда встречала меня благодушно, все же на протяжении почти пяти лет я была ее неизменной клиенткой.

Лавка находилась на углу улицы. Фасад из темно-коричневого дерева привлекал внимание, а окно, состоящее из ромбовидных кусочков, разделенных деревянными перегородками, придавало очарование. Над входом висела вывеска «Выпечка и сласти», а чуть ниже на двери было дописано: «Конфет с тартарицей НЕТ».

Та самая тартарица — пряная трава — после печи придавала изделиям запах тухлой рыбы, но булочки с ее добавлением все равно пользовались спросом, помогая при некоторых проблемах с желудком.

Толкнув тяжелую деревянную дверь, я вошла внутрь, вдыхая аромат свежего хлеба. Несколько стеллажей с близко примыкающими друг к другу полками, наклоненных под острым углом, тянулись вдоль одной из стен. На потолке, привязанные обычной канатной веревкой, болтались вытянутые световые сферы, заставляя тени от предметов мельтешить, будто они играли в догонялки. Цветок на окне с зачатками бутонов на вершине имел необычный зелено-сиреневый оттенок.

— Добрый вечер, — словно отрапортовала девчушка лет двенадцати, стоящая за прилавком. Ее тугие косички торчали в разные стороны под немыслимыми углами. В последний год Гульгао отказалась от продавщицы и, пока сама была занята выпечкой или какими-то другими делами, оставляла за себя свою дочь.

— Привет, — улыбнулась я, на что девочка расплылась в ответной улыбке. — Можно мне два пирожка с картошкой и вот это пирожное? — показала пальцем на большой заварной бублик с орешками поверху.

— Сейчас-с. ­— Девочка побежала к закрытому прилавку. — Мама их недавно стала готовить, очень вкусные. И пирожки свежие, еще горячие.

— Да? — удивилась я, по инерции бредя за ней. — Разве вы скоро не закрываетесь?

Обычно свежей выпечки к этому времени не бывало, чаще прилавки огорчали своей пустотой.

— А, нет, — одной рукой доставая пирожное, другой махнула она и небрежно поведала: — Мама продлила время работы на два часа, мы теперь до одиннадцати.

Пока дочка госпожи Гульгао упаковывала заказ, я подумала, что в последнее время это место стало довольно популярно, и поток клиентов увеличился. Будто в подтверждение этого дверной колокольчик звучно звякнул, возвещая о новом посетителе.

Внутрь вошел широкоплечий загорелый мужчина с многодневной щетиной на лице. Растрепанные волосы торчали назад, словно буквально секунду назад он пытался их пригладить, но оставил бесполезные попытки добиться хоть какого-то порядка на своей голове. Кривой нос с горбинкой явно говорил о том, что его неоднократно ломали. Одет мужчина был в черную кожаную потертую жилетку поверх такого же цвета рубашки и в брюки.

— С вас тридцать два никса, — положив небольшой сверток на прилавок, сообщила дочка госпожи Гульгао.

Достав денежный мешочек из грубой кожи, я отсчитала положенную сумму. Незнакомец, дожидавшийся своей очереди, стоял прямо за моей спиной, чем знатно нервировал. Он был похож на разбойника с Теневой улицы.

Что такой тип мог забыть в этом районе города?На фоне того, что из-за всего случившегося я пренебрегла походом к мистеру Спригатто, теперь у меня имелись серьезные основания для беспокойства. Взяв сверток и попрощавшись, я повернулась к выходу, вновь внимательным взглядом осматривая одежду незнакомца.