Отбор не приговор

— Ты ирлидан. Вероятно, ты работаешь «в поле», во враждебной среде. Я знаю, что среди таких, как ты, есть те, кому запрещено связывать себя узами брака. Это не страшно, Идрис. Я люблю тебя. Не придворный чин и не… — Она сделала неопределенный жест рукой, пытаясь объяснить, что ей безразличен род эльфа. — Я буду счастлива, если буду твоей. На любых условиях.

— Так нельзя. — Он отступил на шаг.

— Или ты не хочешь? — дрогнувшим голосом спросила Лота.

— Так — не хочу, — глухо произнес он.

— А по-другому не можешь, — кивнула она, как будто придавая вес своим словам.

— Лота… — Он протянул к ней руку и тут же бессильно ее уронил и повторил: — Тебе нельзя меня любить.

— А я буду, — спокойно сказала Лотанари и повернулась к Идрису спиной. — Ты жив и не истекаешь кровью. Этого достаточно, чтобы я могла спокойно уснуть.

Крепко сцепив зубы, Лота двинулась к входу в замок. За ней полетел созданный ею светлячок.

— Постой!

Но она, не останавливаясь, покачала головой:

— Ты поставил точку, а я не умею умолять.

Лотанари и в самом деле не умела, да и не хотела учиться умолять. Просто… А что она могла ему предложить, кроме своей любви? Ничего. Только сомнительное удовольствие от наблюдения за тем, как она с каждым годом становится старше и морщинистей.

— Что здесь происходит? — Перед дверьми, к которым так стремилась Лотанари, появилась Белая Леди.

— Я упала с балкона, — флегматично сообщила Лота. — Теперь иду спать. Меня спас милорд Идрис. Честь ему и хвала.

Оный милорд уже был рядом и пытался помешать принцессе войти в замок.

— Лотанари, пожалуйста, остановись и… леди Глейрио, не могли бы вы уйти, — раздраженно рыкнул эльф. — Нам нужно поговорить, Лота.

На что принцесса только хмыкнула: ну-ну, наивно думать, что белая леди позволит твориться этакому непотребству. Чужая невеста посреди ночи в парке с мужчиной — смешно.

— Прощу прощения, лорд Идрис. Но ночная беседа в парке, да еще и с невестой Повелителя, — это не то, что я могу допустить, — вторила мыслям Лоты леди Глейрио.

— Дьердре, ты издеваешься?!

Лота вошла внутрь башни, оставив эльфов снаружи. Пусть препираются. Она сейчас поднимется к себе и… Кажется, Лима говорила, что в буфете много пустой посуды?

До своих покоев леди Шан Нейрин добралась меньше чем за пять минут. Влетев внутрь и захлопнув дверь, она подскочила к буфету и, едва не сорвав с петель дверцу, выхватила с полки изящную фарфоровую чашку.

— Мерзавец!

Крак!

— Подлец!

Крак! Крак!

— Трус!

Крак! Крак! Крак!

— Успокоительного? — дипломатично спросила Лима.

Крак!

— Посуда кончилась? — тяжело дыша, спросила Лотанари.

— Да, но мы можем выбросить стол в окно, — тут же предложила лисица.

— Кусты жалко, — отозвалась Лотанари. — Мне нельзя его любить. Ишь ты.

— Ты сама отмечала, что он очень верноподданный, — напомнила Лима. — Может, после отбора что-то изменится.

— И не может, а точно изменится, — криво улыбнулась леди Шан Нейрин. — Мы вроде бы хотели мир посмотреть. Есть карета, есть деньги, и нет обязательств — красота.

— Давай-ка залпом успокоительного и я тебя усыплю, — надавила Лимаатрис. — Я знаю, что такое неразделенная любовь. И я тебе очень сочувствую. Но держать лицо все равно придется. Ты не имеешь права выйти завтра к завтраку с помятым лицом и опухшими глазами. Ты — моя вер-диир, Лота. Ты сильная и смелая девушка. И если Идрис не готов тебя оценить — что ж, это только его проблемы.

Поддавшись напору подруги, Лота позволила отвести себя в спальню, покорно выпила зелье и так же покорно подставилась под усыпляющее заклятье.

"Все, что ни делается, — к лучшему", — вспомнила она старую поговорку и провалилась в сон.

* * *

На завтраке Лотанари вела себя так же, как после особенно сильных скандалов с матерью, — молчала и излучала холод, равнодушие и высокомерие. Верная Лима, привыкшая еще в Ните, ловко отсекала все попытки невест пообщаться. Возможно, едкие комментарии лисицы послужили причиной того, что Эйтин вылетела из-за стола в слезах. А может, эльфийку успели довести до того, как Лимаатрис ее «добила».

— Все же вы могли сесть за общий стол, — негромко произнесла леди Герайл.

— Нам это не нужно, — небрежно бросила Лотанари и поднялась. — Идем?

Лимаатрис кивнула и последовала за подругой.

Спеша к своим покоям, Лота не обращала внимания на тех, кто встречается ей на пути. Внутри принцессы все туже сжимался клубок противоречивых эмоций, которые требовали выхода.

«А посуды в буфете не осталось», — невесело подумала леди Шан Нейрин.

Но как бы она ни пыталась себя отвлечь, у нее действительно не было сил сдержать эту разрушительную волну гнева, боли и любви.

А потому, едва телепорт перенес Лоту и Лиму в их гостиную, принцесса подхватила со столика стопку акварельных портретов Идриса и, бросив их на пол, призвала огненное проклятье.

— Не жаль своих трудов? Ты ведь несколько ночей не спала, — задумчиво спросила Лимаатрис.

— Нисколько не жаль. Мне дорог мой хрупкий внутренний мир, а сейчас он в таком же огне, — и Лота кивнула на яркое магическое пламя.

— Полагаю, пора звать на помощь? — флегматично спросила Лима. — Ты же его не контролируешь.

— Не контролирую, — так же равнодушно ответила Лотанари.

— Будем жить в выгоревшей гостиной, — вздохнула лисица. — Осталось еще два этапа.

— Хроники? — без особого интереса спросила принцесса.

— Хроники, — кивнула Лимаатрис. — Один этап быстрый — малую корону может надеть только невинная девушка. А вот третий и последний этап всегда зависит от Повелителя. Что он придумает, то невесты и делают. Или не делают. А теперь иди на балкон, я позову капитана стражи. Пусть уж отработает свою зарплату — а то тут тихо и ничего не происходит.