Отброс

Каждое утро Уоррен просыпался и заглядывал в комнату Тейлора, ожидая увидеть ее пустой, но этого никогда не происходило. С каждым днем Уоррен все больше недоумевал, почему Тейлор так часто оказывается на улице. Парень был идеальным соседом по дому. Он готовил, убирал за собой и был самым страстным сексуальным партнером, который когда-либо был у Уоррена. Что же, черт возьми, заставляло других мужчин отталкивать его от себя?

Уоррена это озадачило, но он не был настолько наивен, чтобы предположить, что знает всю историю. Тем не менее, ему нравилось, что Тейлор был рядом. Они были удивительно совместимы. Тейлор никогда не жаловался на странные часы работы Уоррена. Он никогда не жаловался на то, что ему приходится полдня молчать, пока Уоррен не отоспится. А когда у них появлялось свободное время, которое они проводили не в постели, они смотрели фильмы. При почти пятнадцатилетней разнице в возрасте между ними они часто натыкались на названия, которые видел только один из них.

Тейлор особенно любил романтические комедии. Уоррену они не нравились, он больше любил боевики, но ему нравилось смотреть, как Тейлор заливается слезами из-за того, что в фильме изображается как настоящая любовь.

У Тейлора также был запас потрепанных графических романов, которые он время от времени доставал. Казалось, он стеснялся их и обычно засовывал под диван или за подушку, как только Уоррен входил в комнату, как будто ожидал, что его отчитают. Уоррен решил позволить ему думать, что он ничего не заметил. Он также решил не упоминать о дислексии Тейлора, если это было так. Проблема неграмотности не была такой уж черно-белой, как людям хотелось бы думать. Между «неграмотным» и «нормальным» лежала тысяча миль серой пелены. Что бы ни случилось с Тейлором в этой области, Уоррен решил, что это не его дело. Кроме того, ему нравилось, что Тейлор был рядом, и разговор об этом только поставил бы его в неловкое положение.

В целом, все было хорошо, и это чертовски пугало Уоррена.

В какой-то момент это должно было измениться. Как и сказал Фил, все всегда было хорошо, вплоть до того момента, когда все пошло наперекосяк. Но дни шли за днями, и Уоррен признался себе, что не хочет, чтобы Тейлор уходил. Иногда, после того как они занимались сексом, но до того, как Уоррен ложился в свою постель, он лежал и смотрел, как спит Тейлор. Он поймал себя на том, что задается вопросом, когда «соглашение» превращается в отношения.

Это была не та тема, которую он был готов поднимать.

Однажды вечером, придя домой, Уоррен обнаружил Тейлора, свернувшегося калачиком в углу дивана и читающего один из своих графических романов. Он был завернут в одеяло из искусственного меха, которого Уоррен не видел целую вечность.

– Ты рано вернулся, - сказал Тейлор, быстро засовывая комикс под диванную подушку, как будто его застукали за просмотром какого-то извращенного порно, а не за графическим оформлением популярного американского романа.

Уоррен обошел шкаф и направился прямиком к дивану. Он достал книгу из-под подушки и положил ее на кофейный столик.

– Тебе не обязательно что-то скрывать от меня.

Щеки Тейлора покраснели, когда он взглянул на книгу.

– Некоторые люди смеются надо мной из-за этого.

Уоррен покачал головой и вернулся к шкафу с одеждой.

– Я разрешаю тебе надавать этим людям по заднице. Даже если «эти люди» в конечном итоге означают меня.
– Он был рад, когда Тейлор рассмеялся над этим.
– Где ты взял это одеяло?
– Он предположил, что Стюарт забрал его с собой, когда уходил.

– Я нашел его в коробке под своей кроватью. Надеюсь, ничего, что я им пользуюсь.

Раньше это принадлежало Стюарту, но почему-то больше подошло Тейлору.

– Все в порядке.

– На улице холодно? Ты выглядишь так, будто замерз.

Даже в конце месяца в марте в Колорадо всегда было неспокойно.

Иногда по ночам было достаточно тепло, чтобы спать с открытыми окнами, но не этой ночью. На улице было очень холодно, грозил снегопад, и Уоррен с радостью сбросил свои многочисленные пальто в шкаф.

– Могло быть и хуже.

– Иди сюда, я тебя согрею.

Уоррен рассмеялся и устроился на диване рядом с Тейлором. Он просунул руку в маленький кокон из искусственного меха и не обнаружил ничего, кроме горячей, гладкой плоти.

Тейлор улыбнулся ему, откидывая одеяло в сторону. Под мехом он был совершенно голый и совершенно неотразимый. Он был похож на какое-то мифологическое существо, мужчину-соблазнителя со сверхъестественными способностями, и Уоррен был бессилен перед ним. Магические чары казались единственным объяснением того, что Тейлор делал с ним. Он стал ненасытным. Он не мог прожить и дня без того, чтобы не раздеть Тейлора догола и не овладеть им тем или иным способом. Он никогда не чувствовал себя таким молодым и таким старым одновременно, пытаясь угнаться за кем-то, кто был почти на пятнадцать лет моложе его. С тех пор, как они со Стюартом впервые встретились, он не чувствовал себя настолько поглощенным простой мыслью о сексе с одним конкретным человеком.

Теперь, столкнувшись с такой необузданной чувственностью, он не мог ничего сделать, кроме как со стоном упасть в объятия Тейлора. Он отчаянно хотел оказаться внутри него. По крайней мере, он был не единственным, кто был таким возбужденным. Тейлор в нетерпении срывал с Уоррена одежду. В итоге Уоррен остался в расстегнутой рубашке, но в спущенных до колен штанах, когда раздвинул ноги Тейлора и вошел в него.

Они были вместе уже месяц, и Уоррену нравилось, как Тейлор стонал каждый раз, когда Уоррен входил в него. Ему нравилось, как Тейлор сжимался в его объятиях. Ему нравилось, как Тейлор реагировал на него, был ли Уоррен нежным или грубым. Он не думал, что это было притворством. Тейлор, казалось, действительно наслаждался сексом не меньше, чем Уоррен, хотя и позволял себе кончать в два раза реже. Уоррен прижимал Тейлора к себе, целуя в шею, стараясь проникнуть как можно глубже. Он поймал себя на том, что смотрит в золотистые глаза Тейлора, когда они двигались вместе, и задается вопросом, может ли Тейлор понять, с какими чувствами борется Уоррен.

Господи, неужели он действительно влюбился в этого парня?

Ему вдруг отчаянно захотелось поцеловать его. За все время, что они занимались сексом, они почти не целовались. Тейлор всегда отворачивался от Уоррена, ненавязчиво отвлекая его от поцелуев, предлагая что-то еще, но в тот момент, когда они с Тейлором занимались любовью на диване на нелепом одеяле из искусственного меха, которое когда-то принадлежало бывшему Уоррена, он хотел большего.

Он коснулся губами губ Тейлора, и Тейлор уперся руками в грудь Уоррена, отталкивая его. Они все еще двигались, все еще занимались чем-то средним между любовью и откровенным трахом, но в глазах Тейлора внезапно появилось что-то похожее на тревогу.

Уоррен замедлил свои движения. Он скользнул одной рукой вниз, чтобы погладить возбужденный член Тейлора.

Но другой рукой он схватил Тейлора за волосы и заставил поцеловать себя.

Стон Тейлора был наполовину возбуждающим, наполовину раздраженным. Уоррен на мгновение задумался, не стоит ли ему остановиться, не нечестно ли с его стороны навязывать Тейлору эту близость, но в следующее мгновение Тейлор издал тихий звук капитуляции.

Он обнял Уоррена за шею, приоткрыл губы и впустил его. Это было похоже на какой-то прорыв. Уоррен погрузился в поцелуй.

Хриплые стоны Тейлора участились, когда Уоррен поцеловал его сильнее, его толчки стали более настойчивыми. Он хотел попробовать на вкус каждый дюйм тела Тейлора, но этого было недостаточно, чтобы остановить то, что уже происходило. Он поймал себя на том, что хочет прошептать Тейлору на ухо то, чего не говорил годами.

То, что он почти поклялся никогда больше не произносить. Но больше всего ему хотелось сохранить этот момент навсегда.

И все же, как бы Уоррен ни старался сдерживать свои оргазмы, он всегда кончал первым. Каждый раз он удивлялся, как это может быть так хорошо. Он гадал, когда Тейлор устанет от него и уйдет.