Отброс

– Она разрешает тебе оставаться дома одному?

Джек поколебался, но кивнул. Уоррен подозревал, что его предупредили, чтобы он никому не рассказывал об этом факте. Когда Уоррен был маленьким, быть замкнутым в себе было обычным делом, но в наши дни это практически считалось запущенным.

– У тебя все еще есть телефон твоей мамы?
– Спросил Уоррен.

– Внутри.

– Хорошо. Я позвоню тебе по этому поводу, если понадобится, но не волнуйся. С ней все будет в порядке. А пока продолжай пытаться дозвониться до подруги, о которой ты упоминал.

– Лизе?

Он задумался, была ли «Лиза» той женщиной, которую он знал как Кэнди.

– Да.
– Он подумал, что Джеку нужен не столько присмотр, сколько эмоциональная поддержка.

В его возрасте ему, вероятно, ничего так не хотелось, как разрыдаться и позволить взрослым разобраться с этим.

– Может быть, она сможет пожить у вас.
– Он подождал, пока Джек вернется в дом и закроет дверь, прежде чем забраться на водительское сиденье и завести машину. Шугар, или, как он теперь знал, Сьюзи, застонала.

– Держись, - сказал он ей.
– С тобой все будет в порядке.

– Уоррен, - она поперхнулась.
– Только не больница.

– Тебе нужен врач.

– Они захотят, чтобы я написала заявление.

– И ты не хочешь этого делать?

Она покачала головой.

– Он полицейский. Он пришлет службу защиты детей. Все, что ему нужно сделать, это рассказать им о моей ночной работе, и я потеряю Джека.

Уоррен стиснул зубы, сдерживая свою первую реакцию, как и вторую. Его шины взвизгнули, когда он влился в поток машин, адреналин заставил его ехать слишком быстро. Он не был согласен с ее доводами, но не ему было принимать решение. Он хотел отвезти ее в настоящую больницу скорой помощи или, по крайней мере, в отделение неотложной помощи, но она верила, что он поступит правильно, и он так и сделает. К счастью, у него был запасной план.

– Это был тот бывший, о котором ты мне рассказывала?
– наконец спросил он.
– Робби?

– Да.
– Ее голова откинулась на подголовник.
– Не в больницу.

– Твой сын был дома, когда это случилось? Он это видел?

– Я велела ему запереться в ванной.

Уоррен вцепился в руль, борясь со своей яростью, стараясь не вспоминать, сколько раз ему приказывали делать то же самое. Он мог бы обвинить Робби, или Шугар, или полицейское управление в том, что они назначили кого-то, кто был явно опасен, на руководящий пост. Он мог винить систему, которая заставляла молодую женщину вроде Шугар работать на улицах, чтобы учиться и сводить концы с концами, но, в конце концов, ничего хорошего это ему не принесло бы. Афганистан научил его, что гнев и ненависть редко приводят к справедливости. Они вызывали только еще больший гнев и ненависть. Жажда крови была хорошим подспорьем в краткосрочной перспективе, но не решала проблему.

Тем не менее, у него было предчувствие, что он очень скоро встретится с Робби.

Он воспользовался красным светом светофора, чтобы позвонить. Чарли снял трубку после четвертого гудка.

– Уоррен! Давненько от тебя ничего не было слышно. Как дела?

– Ты дома? У меня тут небольшое ЧП.

– Что за ЧП?

– Ничего противозаконного, но я не люблю копов.

– Без проблем. Я буду ждать.

Движение, на его взгляд, было слишком медленным. Чтобы добраться до Чарли, потребовалось почти тридцать минут, и к этому моменту Шугар - Сьюзи!, впала в состояние, граничащее с потерей сознания. Уоррен боролся с приступом паники.

Он проклинал каждую встречную машину и, наконец, остановился перед крошечным белым домиком, похожим на коттедж. Витражи украшали окна, с карнизов свисали радужные ветровики, а клумбы охраняли газонные гномы. Это был тот тип дома, который заставлял Уоррена представлять себе седовласую бабушку в очках, которая проводила время за вязанием салфеток и выпечкой шоколадного печенья. Вместо этого в доме жил татуированный, бородатый, двухсотфунтовый, разъезжающий на «Харлее», дипломированный медбрат. А вязание и печенье? Эта фраза попала в точку.

– И-иесус, - сказал Чарли, открывая дверь. Он произнес это так, как произнес бы человек, говорящий по-испански, что для Уоррена всегда звучало как «Привет, Зевс!» - Что, черт возьми, здесь произошло?

Уоррен наполовину втащил, наполовину понес Сьюзи внутрь.

– Небольшая стычка с одним из лучших полицейских.

– Черт. Отведи ее в смотровую.

«Смотровой кабинет» представлял собой крошечную свободную спальню, предназначенную именно для таких случаев. Чарли работал неполный рабочий день в учреждении неотложной помощи, хотя благодаря значительному наследству ему вообще не нужно было работать. Но помимо мотоциклов, татуировок и декоративно-прикладного искусства, его настоящей страстью было просто помогать людям, которые в этом нуждались. У него был постоянный приток малоимущих соседей, многие из них находились в стране нелегально, которые обращались к нему за медицинской помощью.

Он не всегда мог им помочь, но когда мог, они знали, что это делается бесплатно и без лишних вопросов.

Уоррен предоставил им самим разбираться. Чарли не нуждался в его помощи. Уоррен бы только мешал. Вместо этого он принялся расхаживать по гостиной Чарли. Она была полной противоположностью дому Уоррена, украшенной всевозможными поделками. Вышитые крестиком подушки, стеганые покрывала и салфетки, связанные крючком. Чарли перепробовала почти все виды рукоделия, по крайней мере, по одному разу.

Через десять минут у Уоррена зазвонил телефон. На этот раз это была Кэнди.

– Уоррен? С ней все в порядке?

– С ней все будет в порядке, но я не думаю, что она выйдет на работу в эти выходные.

– Это будет больно. Она едва сводит концы с концами, заплатив за обучение.

– Ты с Джеком?

– Да. Он вдоволь наплакался, но в конце концов уснул за просмотром телевизора.

– Хорошо.
– Он несколько раз проделывал то же самое после очередного приступа гнева своего отца.
– Она не позволила мне отвезти ее в больницу.

– Тогда где же ты?

– У меня есть друг.

– Полицейский?

– Нет. Другой.

Она издала тихий звук, который мог бы сойти за смешок.

– У тебя, кажется, странный круг друзей.

– Думаю, да.

– Этот сукин сын убьет ее в один прекрасный день.
– Голос Кэнди сорвался.
– Если только кто-нибудь ничего не предпримет.

Уоррен сжал челюсти, размышляя.

– Только если она попросит меня об этом.

– Тогда заставь ее попросить.

***

В конце концов, Кэнди не нужно было ничего говорить. Все дело было в мыслях о Джеке.

Уоррен не мог сосчитать, сколько раз он прятался в ванной, кладовой или шкафу в спальне во время ссор родителей. С криками он мог справиться. Именно эти глухие удары заставляли его холодеть до глубины души. Именно эти зловещие удары и треск после того, как крики прекращались, заставляли его забиваться в угол и закрывать уши руками, чтобы заглушить звук.

В раннем подростковом возрасте он пытался защитить ее, но сам терпел побои. Но когда он подрос, побои прекратились. Его родители все еще время от времени ссорились, но насилие пошло на убыль. К тому моменту пьянство его отца стало постоянным, и Уоррен по глупости предположил, что старик с возрастом смягчился или что, возможно, его мать научилась улаживать споры до того, как они переросли в насилие. После окончания школы он предложил ей остаться в Каспере, но она уговорила его потратить деньги, которые ее родители отложили для него, на учебу в университете Вайоминга.