Отчаянная решимость

Он одарил ее сексуальной улыбкой.

— Хм, отличая мысль! Мне стоит обдумать ее. Но, учитывая, что ты все еще восстанавливаешься от ударов и сломанных ребер, думаю, что даже легкое связывание будут тебе в тягость, не так ли? Но серьезно, Кара, если ты собираешься вернуться на работу и на занятия через два дня, то только на моих условиях, а не на твоих. Иначе, несмотря на сломанные ребра, я найду способ удержать тебя дома. Ладно?

Она драматично вздохнула, выключая газовую конфорку, когда суп начал закипать.

— Какие это так называемые условия?

— Во-первых, — начал он, подняв указательный палец, — начиная с утра понедельника я буду возить тебя на работу и забирать, а также на занятия. Это не обсуждается, Кара. На самом деле, ты можешь сдать свой проездной на автобус, потому что больше ездить на автобусе ты не будешь. Я буду возить тебя, пока ты не получишь водительские права, либо я, либо ты будешь пользоваться «Убер» или «Лифт». Это не подлежит обсуждению. Следишь за ходом моих мыслей?

Кара нахмурилась, не уверенная, что ей нравилась властная, доминирующая сторона Данте.

— Ага. Мне не нравится то, что я слышу, но, по крайней мере, я слушаю тебя. Продолжай.

— И ты постоянно будешь жить у меня. Мы перевезем твои вещи. За исключением, конечно, того дерьмового матраса, который я больше никогда не хочу видеть. Может какой-нибудь бездомный с радостью заберет его у тебя, когда ты сдашь эту маленькую коробочку, которую считаешь своей квартирой? — заявил он.

Она протестующе подняла руку.

— Эй, а я имею право голоса по этому поводу? Ты хотя бы спросил мое мнение, хочу ли я вообще с тобой жить постоянно?

Данте ухмыльнулся.

— Ну же, Кара. Ты готова признать, что тебе здесь не нравится? Посмотри, у меня даже есть настоящая плита, на которой можно готовить все, что ты захочешь.

Она толкнула его, поморщившись, когда ее все еще сломанные ребра напомнили болью.

— Это несправедливо, — захныкала она. — И не думай, что я не заметила, что ты всю неделю намеренно искушал меня, показывая насколько хорош твой дом, сколько здесь простора, насколько он безопаснее и бла-бла-бла.

Он положил руки ей на плечи, посмеиваясь и глядя на нее сверху вниз.

— Ах, но ты забыла упомянуть о самой большой привлекательной черте переезда сюда — я. Ты бы просыпалась рядом со мной, мы бы вместе принимали душ, по очереди готовили друг другу завтрак. После работы мы быстренько бы ужинали, прежде чем ты отправлялась на занятия. А потом бы наступала лучшая часть дня.

Кара чувствовала, что ее решимость слабеет с каждым соблазнительным словом, слетавшим с его греховно красивых губ. Он намеренно соблазнял ее сейчас, делая все возможное, чтобы она согласилась на его предложение.

— И что включала бы в себя лучшая часть дня?

Данте обхватил ее щеки ладонями, держа неподвижно ее голову, пока целовал, его язык медленно, чувственно скользил в ее рот. Она с трудом перевела дыхание, когда он наконец поднял голову и провел указательным пальцем по ее распухшим губам.

— Я очень, очень медленно раздевал бы тебя, — хрипло пробормотал он, его рука скользнула вниз по ее руке, пока не коснулась груди. Его большой палец погладил уже возбужденный сосок через ребристый свитерок. — Потом я разложил бы тебя на своей кровати, поправка, на нашей кровати, не торопясь. Ммм, я бы целовал, ласкал и обожал тебя с головы до ног, а потом снова начинал все сначала. Я бы боготворил каждый дюйм твоего прекрасного маленького тела. А потом заставил бы тебя кончить пальцами и языком два или три раза для начала, чтобы ты была готова для меня. Потому что тогда я хотел бы трахать тебя очень долго, пока ты не заснешь от усталости. Но я был бы тактичен и позволил бы тебе немного поспать, чтобы разбудить тебя посреди ночи, потому что я снова хотел бы тебя.

К тому времени ее дыхание стало совсем неглубоким, буквально замерло, отчего она опять почувствовала боль в ребрах, и в какую-то секунду ей показалось, что она сейчас упадет в обморок от недостатка кислорода. Ее щеки пылали, вернее все ее тело горело, пульс бешено колотился. Сексуальная, понимающая улыбка отразилась на дьявольски красивом лице Данте, заставив ее колени подогнуться, она рассеянно ухватилась за гранитную столешницу позади себя, чтобы не упасть.

— Ты грязно играешь, — обвиняя, произнесла она, но не рассерженно, и то счастье. — И не очень-то мило с твоей стороны, что ты заставляешь меня возбуждаться, зная, что еще несколько дней мы ничего не сможем с этим поделать.

— Я мог бы позаботиться о тебе, милая, — пробормотал он, скользя рукой вниз по ее животу, прижав ладонь между ее бедер. — Конечно, тебе придется очень, очень тихо себя вести, чтобы не усугублять боль в ребрах, не уверен, что ты на это способна. А поскольку я не хочу причинять тебе боль ни на секунду, думаю, нам придется подождать еще немного.

Он коварно ухмыльнулся, убирая руку и отступая назад, затем вскрикнул, когда она хлестнула его кухонным полотенцем по бедру.

— Ты заплатишь за это, мистер, — пригрозила она. — Начиная с сегодняшнего вечера.

Улыбка Данте стала еще шире.

— Да? Какую месть ты придумала?

Кара безмятежно улыбнулась, и тут прозвенел сигнал на микроволновке.

— Ну, ты можешь начать с того, чтобы разрезать цыпленка. А после ужина можешь помыть посуду.

Он ухмыльнулся, вынимая цыпленка из микроволновки.

— Не хочу сообщать тебе эту новость, дорогая, но я все равно собиралась это сделать.

Она хлопнула его по заднице, проходя мимо по пути в столовую.

— О, это только для начала. Тебе придется подождать, пока я полностью поправлюсь, прежде чем начну следующую часть своей мести. Скажем так, у меня может появиться искушение оставить тебя в подвешенном состоянии. В конце концов, той же монетой — это честная игра, не так ли?

Данте посмотрел на нее притворно сурово.

— Тебе повезло, что ты все еще больна. Иначе я бы показал, как грязно я могу играть.

Кара послала ему дерзкий поцелуй.

— Проверим?

Он подмигнул в ответ.

— Само собой разумеется. А теперь давай я разрежу курицу, а? Сегодня вечером ты и пальцем не пошевельнешь. Держи свою милую маленькую попку там, где она есть, и позволь мне баловать тебя, хорошо?

— Ты балуешь меня уже несколько дней, Данте, — напомнила она ему. — Девушка может очень быстро к этому привыкнуть.

И «баловать» не могло описать, как он заботился о ней эти шесть дней. Она могла бы запросто сказать — нянчился, лелеял, потакал и суетился, и все равно эти слова не передали до конца всей сути того, как он за ней ухаживал.

Все началось во вторник утром, когда ей объявили, что выписывают из больницы. Не сказав ей ни слова Данте оплатил полностью счет, а также купил по рецепту для нее обезболивающее. И хотя у него была дюжина роскошных автомобилей, он нанял машину, чтобы забрать ее из больницы и отвезти к себе домой, чтобы смог ей помочь во время относительно короткой поездки.