Отчаявшимся небо дает дождь

— Добрый вечер. Я — Дина Исхакова.

Она протянула ему холодную, унизанную кольцами руку и села с таким сосредоточенным видом, будто она не ужинать собралась, а вести переговоры.

— Будьте любезны, присядьте уже наконец? Я не нуждаюсь в демонстрации товара.

Кровь бросилась Гору в лицо. Он криво усмехнулся.

— Стало быть, вы считаете, что я привез вам себя на продажу, как комнатную собачку? — спросил он, опускаясь в кресло.

— А разве нет? — беззастенчиво поинтересовалась она, уставившись на Гора в упор.

Он выдержал ее взгляд — не даром его называли за карточным столом мастером блефа.

— Я так не думаю.

Нетерпеливым жестом руки Дина заставила его замолчать.

— Да неужели? — бросила она надменно. — В любом случае, это неважно. Сейчас я кое-что разъясню. Мне нет дела до прелестей вашего молодого тела. Вся эта гимнастика на простынях и липкие потные тела меня уже очень давно не прельщают. От вас требуется ежемесячно проводить на Шато одну неделю и заниматься здесь музыкой — и держать язык за зубами. С моей стороны вы получите ощутимую поддержку в продвижении своего творчества. Таковы условия нашего сотрудничества.

— А если я откажусь?

— Что значит «я откажусь»? — жестко поинтересовалась она, скрещивая на груди руки и откидываясь на спинку кресла. — Молодой человек, я понятия не имею, что означают эти слова.

Исхакова смотрела на него так, словно делала взглядом томограмму головного мозга. Гор чувствовал, как от возмущения и одновременно от страха перед этой женщиной у него лоб покрывается испариной.

— Если вы начнете где-либо распространяться относительно своих визитов сюда, я вас уничтожу. Это первое. Второе — не смейте тащить сюда, в мой Шато, всякую грязь с земли. Никаких наркотиков, сигарет и алкоголя. Уличной брани я здесь тоже не потерплю. Также от вас требуется воздерживаться от вульгарных и криминальных историй, даже если о них трубили во всех лентах и новостях. Вы все поняли?

— Я ничего не понял.

Исхакова даже бровью не повела на его реплику, и продолжила.

— Вам предстоит учить музыке самого чистого юношу человечества, Гор Энерджи — моего родного племянника. Идемте, я вас познакомлю. Позже я дам вам возможность поужинать и осмотреть классы. Если у вас возникнут какие-то пожелания относительно их оснащенности, сообщите мне, чтобы к вашему следующему визиту все было готово в соответствии с вашими предпочтениями.

Она встала из-за стола, оправила узкую юбку, точно боевой мундир, и застучала каблуками к двери.

— Тим Огненный, госпожа Исхакова. Он тоже обучал вашего племянника? — выпалил Гор, даже не успев толком обдумать, какими могут быть последствия.

Но ничего особенного не произошло. Дина остановилась, несколько секунд помолчала и, обернувшись, ответила.

— Да. Но он был очень скверным учителем.

— Поэтому он и пропал?

Дина разочарованно вздохнула.

— Молодой человек, видеть во мне чудовище — это правильно, но не нужно пытаться возлагать на меня ответственность за все зло на планете. Я этого не люблю. Тим Огненный исчез, потому что сам так пожелал. А существо, которое когда-то им было, до сих пор обитает где-то на помойках Старой Москвы. А сейчас идемте в сад, у мальчика осталось всего десять свободных минут, чтобы познакомиться с педагогом, которого страстно желал.

Когда Дина Исхакова говорила «сад», она имела в виду именно то, о чем говорила. Из узкого петляющего коридора они оба вышли наружу, если такое слово вообще применимо к космической станции.

И Гор с изумлением увидел у себя над головой полную имитацию вечернего неба, с клонящимся к закату солнцем и розовыми облаками. А вокруг раскинулся сад с самыми настоящими живыми растениями. Вдоль аккуратных белых дорожек цвели крупные желто-красные розы, а в траве трещали цикады. Аромат цветов смешивался с запахами теплой земли и свежестью.

Исхакова направилась по одной из дорожек в глубь сада, и Гор поплелся за ней.

Будущий ученик ожидал его в сахарно-белой беседке, увитой виноградной лозой. Он был одет весь в белое и явно нервничал, а когда взглянул Гору в глаза — покраснел от смущения, как спелое яблоко.

— Здравствуйте! Я так рад, что вы согласились заниматься со мной! — пролепетал юноша, а когда Гор протянул ему руку для приветствия, вяло положил в нее свою ладошку.

— Ммм… Я польщен, — ляпнул Гор, только для того, чтобы не молчать, как пень.

Присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что племянник Исхаковой уже давно не юноша, а мужчина лет двадцати с лишним. Среднего роста, стройный, довольно симпатичный, с хорошей открытой улыбкой.

— Я ваш большой поклонник!

— Вы бывали на моих концертах?

— О нет, тетя мне позволяет слушать только записи. Концерты, по ее мнению, полны безнравственности, — с ноткой грусти ответил молодой человек.

Дина Исхакова строго взглянула на Гора, и с нежностью обратилась к племяннику.

— Ник, родной мой, тебе пора прощаться. В следующий раз у вас будет больше времени на общение, а сейчас у тебя массаж.

— Да, тетя. До свидания, Господин Гор!

Парень без особой охоты пошел прочь, а Исхакова, обернувшись к новоиспеченному учителю, отчеканила:

— Господин Гор, Ник никогда не был и не будет на Земле. Ни живьем, ни по сети. И я рассчитываю, что вы не будете будоражить нездоровый юношеский интерес к жизни на поверхности.

Гор пожал плечами.

— Думаю, вам его эрекцию контролировать реальней, чем этот интерес, — пробубнил он себе под нос.

— Я контролирую все, — оборвала его Исхакова, изящно скрещивая руки на груди. — А ваше дело — маленькое: не мешаться под ногами.

* * *

По возвращении на Землю Гор никак не мог отделаться от гадливого ощущения качелей в голове. Его слегка мутило, голова гудела, тело казалось разбитым. Одновременно хотелось закричать, разбить кому-нибудь голову и напиться в хлам.

Поэтому он решил держаться ото всех подальше.

Остановив аэромоб, он отправился прогуляться немного пешком, чтобы успокоиться.

Пока Гор отсутствовал, над городом прошумела гроза, и в воздухе все еще остро пахло озоном, а вода на дорогах все еще струилась узенькими ручейками в сетки ливневых стоков. Занималось утро. Ветер стих, и у Гора в голове играла музыка дождя, которую услышал прошлой ночью. Ноги сами принесли его к тому мосту. Остановившись невдалеке, он закурил, не обращая внимания на полицейского дрона.

Вчера мост выглядел как-то иначе. Он был окутан сумерками, в нем была какая-то красота и тайна, а под мостом сидела загадочная русалка. А сейчас занимающийся рассвет вытащил наружу все его неприглядности — облезлые массивные перила, торчащие из начавших разрушаться опор ржавые прутья металлической основы, похабные рисунки.