Отчим 2: с нуля

При упоминании бывалого убийцы обе женщины оцепенели. Так быстро собралась Яна впервые. Ей казалось, что раз она добилась разрешения, то уже через двадцать минут будет дома, но все пошло не так. Сначала она не могла дозвониться до Леши, потом он перезвонил и сказал, что приедет через полтора часа. Как не старалась, Яна не смогла придумать дела важнее только что родившей девушки и новорожденного ребенка. Повторяя в голове изысканные маты, она пялилась в окно.

Белоснежные бока машины ее мечты только показались на парковке, как Яна с ребенком на руках и сумкой рванула в коридор. Благо, ей встретились медсестры, радушно согласившиеся взять и ребенка, и вещи. Вручать белоснежный конвертик с самым ценным, что у нее было, незнакомой тетке, Яна, разумеется, не хотела. Все же аргумент, что будет отличное фото, когда медсестра передаст ребенка отцу, Яну убедил.

Уже другой холл с фотозоной, а компания почти прежняя. Леша с кислой рожей и Яна, пребывающая не в лучшем настроении. Его взгляд переходил со значительно уменьшившейся Яны на крошечное создание в ткани.

— Блять, цветы не купил, времени не было, — потер он лицо одной ладонью.

— Да ну нахуй? За два-то часа не нашлось пяти минут? — скривила губы насмешкой Яна.

— С монтажки сразу сюда, думал, хочешь съебаться побыстрее.

— Да не пизди. Думал он обо мне. Ладно, блять, хватит.

После кивка Яны медсестра подошла ближе. Яна поправила ткань пледа, чтобы было видно личико спящего ребенка.

— Марк Алексеевич собственной персоной, — объявила Яна с полуулыбкой на лице.

Реакцию Леши Яна отслеживала настолько тщательно, что даже не моргала. Ничего не изменилось. Кислотность его лица зашкаливала.

— Держите, папа, вашего сыночка. Одной рукой под спинку, другой под головку. Ну же, вот так, — протянула конверт Леше медсестра.

— Яна, давай лучше ты. Я не умею, а он такой мелкий. Нет, я не могу взять.

Молоточек, что методично стучал Яне в темечко после столь долгожданной встречи, сделал резкий рывок и пробил ей череп. Всю беременность она чувствовала себя не такой. Леше не нравилось ее тело, сложности, что оно приносило, он ни разу не дотронулся до живота добровольно. Оставалось только надеяться, что он не может любить ребенка также сильно, потому что он в ней. Теперь она почти не толстая, она такая, как раньше, но у нее появилась еще одна часть. Без нее Яна больше не представляет себя, ее ребенок для нее целый мир, но не для него.

— Возьми своего сына, блять!

Крик Яны заставил вздрогнуть всех, в том числе спящего младенца. Марк просто причмокнул губами и устроился поудобнее, на этот раз на руках у отца. Яна больше не смотрела на Лешу. Не могла она видеть, как ничего не дрогнет в нем даже в этот момент.

— Сделать фото? — осторожно задала вопрос Яне медсестра.

В ответ Яна лишь протянула телефон. Ей уже было не до красивой картинки. Яна даже не улыбалась на первой семейной фотографии. Машина. Яна не удивилась, что Леша забыл установить автолюльку. То, что дома не будет стерильной чистоты, Яна догадалась. А вот что весь пол в спальне будет усыпан сине-белыми воздушными шарами, ожидать никак не могла. Настроение уже было испорчено настолько, что она не оценила столь милый жест.

Поменяв сыну подгузник, Яна положила его в колыбельку и вышла к Леше с четкой целью наконец-то сходить в душ. Сюрприз, что ожидал ее, заставил челюсти разъехаться до предела. Леша взял ключи от байка и обувался. Яна знала все, что последует, поэтому завернула на кухню, чтобы попить водички и успокоиться. Две пустые бутылки виски под столом. Может если бы их не было, она смогла бы занырнуть в разочарование и пережить его внутри. Они были.

— Значит тупо сидел и бухал весь ебучий день, пока я ебаных четырнадцать часов рожала твоего сына?! Серьезно, блять?! Даже не гонял по городу от нервов, а нажрался, как уебище последнее?!

— Мне было хуево, — донесся голос из коридора.

Яна рванула за дверцу холодильника автоматически, забыв про намерение попить воды. Пустые полки придали ее ярости законченный вид, и она вылетела к Леше.

— Хуево? Хуево тебе было? Да хуй там! Хуево было мне! Мне! Это я думала, что сдохну! Меня крючило от боли, как ебаную змею в кипятке! Куда, блять, уже собрался?!

— Дела закончу и приеду.

— А мои, сука, дела по хую, да? Я уже заебалась пиздец! Помыться второй день не могу, всю ночь не спала, он разжевал соски в мясо. Пять швов ебаных, я сидеть не могу! Я хотела хотя бы ебаный час отдохнуть, но нихуя подобного! Ты съебываешься, когда мне хуево! Да это уже, блять, стало традицией!

— Приеду и помоешься.

— Ты, блять, даже пожрать мне не купил, — внезапно успокоилась Яна. — Я должна нормально питаться, чтобы было ебаное молоко и ребенок был здоров. У тебя на кухне только ебучие бичпакеты.

Яна развернулась и пошла в спальню на истошный плач проголодавшегося Марка.

— Ну да, блять, забыл! Ну извини. У тебя прикреплена моя карта, закажи что-нибудь пожрать. Яна, я приеду через пару часов.

Она больше не выходила к Леше. Все, что он услышал, это:

— Сука, нахуй не въебались эти ебаные шары! Только полный еблан мог додуматься засрать ими весь, нахуй, пол! Упасть и разъебаться мне еще не хватало, блять!

Рыданий Яны он уже не слышал.

Глава 4

За полгода Яна убедилась, что отцовские чувства у Леши отсутствуют напрочь. Единственным его достижением был навык поднятия ребенка на руки. Правда, брал он Марка с единой целью: всучить Яне и устранить звуковой раздражитель.

У Яны даже не было времени, чтобы обидеться, погружение в материнство прошло моментально и болезненно. Ее ребенок не хотел есть каждые три часа и спать по двадцать часов в сутки. Постоянные крики и утром, и ночью, усталость и чувство пренебрежения. У Леши начались проблемы с бизнесом, его стало еще меньше в ее жизни, чем во время беременности. Но она знала, что задерживался Леша не только по делам, он еще и отдыхал от дурдома, в который превратилась их квартира. Круглосуточно кто-то орал. Если ребенок спал, то орала Яна, недовольная изменениями в жизни.

Ей было семнадцать, по идее, сейчас Яна могла бы жить беззаботно, как раньше. Прогуливать школу, гонять с Лешей по городу и делать все, что пожелает. Суровая реальность окунула с головой. Она до сих пор захлебывалась и уже не верила, что вдохнет. Приклеенная к ребенку ежедневно, она абсолютно забыла о себе. Были дела по дому, необходимость запихивать надутую грудь в рот младенцу, чтобы он помолчал хоть полчаса и апатия. Все чаще Яна выходила на балкон, чтобы загнуть десятиэтажный мат или ревела в ванной. Нервы сдавали, а лучше не становилось.

Иногда ей казалось, что Марк желает ей смерти. Он не давал и часа спокойствия днем, ночью разбивал сон Яны на жалкие промежутки и сходил с ума, если унюхивал запах молока, которым Яна пропахла с ног до головы. Пару раз Яне сносило крышу от монотонной детской сирены и она сидела на балконе по полчаса. Ей действительно хотелось сделать рывок и разбиться головой об асфальт, только бы пытка ультразвуком закончилась. Потом она выдыхала и возвращалась к сыну с чувством вины, качала на руках его целый вечер и пела стремные песни на мотив колыбелек.