Отчим 2: с нуля

В своем нервозно-депрессивном состоянии Яна винила Лешу. Ее раздражало в нем все, от старых привычек, до знакомого сигаретного запаха. Выклянчить у него помощь было не просто, и помогал он с видом каторжника, всеми силами старавшегося сократить срок наказания. Все чаще Яна думала о том, что он ее не любит. Секс, как раз-таки вернулся, и инициатором постоянно был Леша. Теперь-то фигура Яны более, чем устраивала его: прежняя тонкая талия, а вот грудь и попа увеличились раза в два. Правда, правило двух раз в неделю сохранилось. Теперь чаще не хотела Яна. Измученная тягостями материнства, она выбирала лишний час сна, а не минутный оргазм.

Дверь хлопнула в час ночи. В растянутой футболке и с грязными волосами, замотанными в гнездо, Яна вышла в коридор к Леше. Ключи от байка с грохотом упали на стол, рядом он опустил и шлем.

— Время видел, блять?

— Видел. Я работал, а не гулял, удивительно, да нахуй? — скривился Леша.

— В ебучую рань уехал, а вернулся ночью. Пиздец блять. Я просила хоть недолго посидеть с Марком, чтобы выйти из дома. Просто, блять, выйти из этого ебучего дома! У меня крыша к хуям едет! Я больше не могу!

— Одной тебе, сука, думаешь тяжело?! Если я торчу там, блять, с утра и до ночи ебучей, значит полная хуйня! До этого же, блять, так сложно умом своим ебаным дойти!

— Да похуй мне! Ты, сука, такой же родитель, пиздуй расти!

— С этим и ты справишься, я решаю проблемы посущественнее! Хоть раз, хоть один ебучий раз спросила, что я, блять, делаю? Насколько все пошло по пизде?

— А ты, хуйло ебаное, спросил, как мне хуярить здесь двадцать четыре на семь? Как это полгода в ебаном коматозе жить? Забыть нахуй о себе и обслуживать ребенка в одиночку?!

— Реально такая тупая, что не врубаешь? — на лбу Леши выступили вены.

— Врубаю, что ты мудак ебаный и нахуй я тебе не нужна. Чувства-хуюства. Где они, блять, где хоть капля сострадания блядского?

Яна скривилась, скрестив руки на груди, и попыталась укусить Лешу взглядом.

— Подождут чувства и вся эта твоя хуета! Я всем сегодня выплатил последнюю зарплату и все нахуй! Все! Никто не работает, монтажка закрыта к хуям! Хуй бездонный колодец бабла будет в ближайшем будущем!

— Что блять? — изменилась в лице Яна.

— То блять! На нормальное бабло попал, — тер лицо Леша.

— Долги?

— Уголовка светит за мошенничество в особо крупном размере. Вся эта хуйня с законом наслаивается на ебучий кризис, рынок просел пизда. Я в душе не ебу, что делать дальше.

— Сколько осталось денег?

— Нихуя. Счета пустые. Мелочь на двух картах и все, блять. Если еблан какой согласиться за половину зарплаты болты крутить, то хоть в следующем месяце на пожрать будет.

— Ты че, блять, нормально так налоговую наебывал? Ты ебанутый?

— Раньше тебя, блять, устраивало иметь неограниченный бюджет на свои заебоны! Хоть раз, сука, задумалась откуда это все?

— Я думала, что тебе хватит мозгов проворачивать свою хуйню так, чтобы не замели.

— Ну, блять, долго не мели. Тут ебанул сюрприз, нормально за горло взяли.

— Ебать ты тупой, — шумно вздохнула Яна. — Иметь такой оборот и все проебать. На лоха какого-нибудь повесить долги не мог? Пизда блять! И что, блять, теперь?

— Что теперь? На руку надо дать, чтобы не замели в тюрягу на полный срок.

— Дал?

— Дал, но не всем.

— И чем дал, если уже монтажка банкрот? Продал ее?

— Нет.

— Что ты продал, уебище? — ухмыльнулась Яна.

— Машину, — плюнул в нее словом Леша.

— Мой поршец? Пиздец ты крыса.

— Твой нахуй? Похуй, что его купил я на свои, сука, деньги?!

— Это я его искала полгода ебаных! Я выбирала, я его смотреть ездила и разбиралась во всей этой хуйне! Ты знал, знал, что я мечтаю сдать на права и гонять на нем! Это был мой поршец, самая охуенная машина на свете!

— Где я, блять, должен был взять пару лямов? Если ты еще не всекла, то после суда отдать придется больше, чем десять таких гробов.

— Мог продать байк свой ебаный! Че, блять, надулся?! Он столько же стоит, напичкан отменным железом!

— Хуй я его продам. Мне, блять, тоже надо на чем-то ездить!

— Опять, эгоист ебаный, себя выбрал! Поршец был нужен, чтобы ребенка возить. Не о семье ты думал, мудазвон, и не о сыне! О себе, как и обычно! Как я Марка, блять, к врачам буду возить? Просто погулять, блять, или в торговый центр? На байк кресло ебаное поставим?

— Такси можно вызвать.

— Еще не ездила на вонючем такси с ебанатами всякими с ребенком на руках! Эгоистичное хуйло! — визжала Яна.

— Не о том думаешь, идиотка ебаная, — прошипел Леша. — Радуйся, что пока есть кому нести. Они и квартиру загребут, и последние копейки. С ребенком на руках на улицу попиздуешь. Что ты делать, блять, будешь? Молись, сука, чтобы меня не закрыли. Без меня тебе пизда.

Пока Леша угрожающе вдавливал Яну взглядом в стену, она молчала. Может он и поверил в то, что она спрятала голову в песок и заткнулась. Спустя минуту глубокого душевного оскорбления, Яна заорала:

— Да пошел ты нахуй! Никогда не прощу тебе того, что продал поршец! После того, как им тупость свою ебаную оплатил, ты не имеешь ни одного ебучего права сесть! Только, блять, попробуй в тюрягу от меня съебаться, я разъебу все твои охуенные гитары и буду каждое ебаное воскресенью присылать тебе вырезанные из их дек кресты! Сам помолишься, нахуй!

— Какая же ты ебанутая, — переведя дыхание, Леша вновь обулся и уехал.

Глава 5

Конфликт урегулировался сам собой: Леша захотел есть, а Яне понадобился доступ к карте, которая не была вбита в ее телефон. На почве общих интересов они и помирились. К сожалению, в последнее время даже во время перемирия не было прежнего согласия. Каждая фраза, каждое действие наслаивали новые претензии и недовольства. Одним вечером, когда удалось застать Лешу дома, Яна решила поговорить. Догадаться, что сам помощь он не предложит, было несложно. Такая жизнь Яну не устраивала, и впервые она додумалась воспользоваться спокойным обсуждением, а не криками.

— Короче, Леша, я бы хотела, чтобы ты мне больше помогал. Я полгода не спала за ночь дольше пяти часов. Такими темпами я наврежу или себе, или Марку.

— Я помогаю достаточно, — нетерпеливо глянул на нее Леша.

— Я бы сейчас ответила тебе, все же я сдержусь. Не кажется ли тебе, что достаточно мне или нет, должна определять я?

— Ну так тебе, блять, всегда и всего недостаточно!

— Ты днями торчишь на работе, тебя никогда нет, когда у меня нервный срыв и тебе хуй дозвонишься.