Отцы + дети

Поэтому день 1 сентября – это, прежде всего, тревоги и ожидания. И сейчас, когда этот день далеко позади, мы

хотим поговорить с родителями. Так получается, что хлопоты и заботы 1 сентября – это лишь маленькая толика наших школьных тревог и волнений. Кажется, сколько о них говорено-переговорено! Но мы посмотрим не на школьные проблемы, а на проблемы мам и пап.

И давайте при этом сделаем немногое: попробуем просто разгрести гору накопившихся переживаний, эмоций, напряжения и усталости. Пусть это будет своего рода уборка. Думаете, мы предлагаем разложить все по полочкам, дать несуществующие ответы на существующие вопросы? Вовсе нет. Впрочем, мы, конечно, попробуем кое-что расставить по местам – но не для того, чтобы снабдить рецептами, скорее, чтобы помочь «определиться на местности». Ведь нам так свойственно сваливать все внутренние переживания в одну кучу, и в ней подчас оказываются такие несовместимые проблемы, каких просто не должно быть рядом. Они относятся к разным кругам, пространствам, измерениям, называйте как хотите. Мы пройдем через три таких круга.

Куртка Папы Карло

Итак, первый круг проблем. Здесь есть такие, которые невозможно отодвинуть, засунуть в старый комод или просто выбросить на помойку. Есть то, что нужно сделать непременно: записать сына в школу, пройти медицинское обследование, купить ранец и тетради. Но если мы хотим сделать это хорошо или просто по характеру щепетильны и дотошны, мы сразу сталкиваемся с выбором: какая именно сумка, какие кроссовки и, главное, какая будет школа?

Можно целые романы писать под названием «Родительские страсти». Из монологов мам: «…Может быть, выбрать английскую школу? Или с экономическим уклоном (с первого-то класса!)? Но там трудно пройти собеседование!.. А в другую школу далеко ездить, а третья близко, но нужно иметь связи… А если через две остановки на метро, там, говорят, компьютерный класс… А может быть, не мудрить и отдать его в ближайшую школу (слышали, что класс берет хорошая учительница)?..» Я знаю мам, которые бесстрашно и даже с борцовским энтузиазмом бросаются в эту стихию, но сейчас не о них – все же большинство родителей из-за таких проблем оказываются в тупике. Почему? Отчасти оттого, что встречают реальные жизненные обстоятельства, в которых необходимо принимать решение, делать выбор. По сути дела, нам знакома ситуация Папы Карло, продающего свою последнюю куртку, чтобы купить Азбуку, но знакома совсем в другом смысле: ребенок идет в школу, и нам приходится в чем-то себе отказывать, иногда во многом, иногда рушатся наши песочные замки, связанные с его великим или безмятежным будущим, приходится отбрасывать свои амбиции, далеко идущие планы.

Здесь нельзя просто рассуждать – здесь нужно действовать, считаясь с реалиями, корректируя себя, освобождаясь от чего-то «важного». Таковы проблемы этого круга. Но поучимся у Папы Карло: не стоит сетовать на обстоятельства. Чтобы пойти учиться, в любом случае нужно «купить Азбуку». И раз и навсегда забыть о своей куртке.

Тысяча маленьких медвежат

Помните – так говорил медведь Балу из мультфильма «Маугли». Мы переходим в совсем иное пространство. Здесь тоже есть проблемы, сомнения, перепутья. Часто кажется, что мы разорваны на множество мелких кусочков – но совсем не по причине загруженности делами, нехватки времени, денег, информации. В отличие от предыдущего, этот уровень не связан с внешними обстоятельствами, здесь все другое – это пространство наших собственных внутренних критериев, оценок и приоритетов. Каждый родитель сражается внутри самого себя, будто разодран на тысячу «маленьких медвежат» – понятий, взглядов и суждений, на основе которых он, собственно, и строит свои отношения с ребенком. И есть в нас как минимум две большие полярные части, и ни одна из них не лучше и не хуже.

В одной – стремление к совершенству. Древние греки сказали бы, что ей покровительствует бог Аполлон. И повинуясь этому стремлению, мы хотим, чтобы сын был аккуратен, подтянут, хорош собой и правдив.

Другая половина понимает, что для раскрытия талантов необходимо что-то бесшабашное, озорное, какое-то детское «возюканье». Да и мы сами, помнится, проходили через эти шалости, непослушание, даже (представляете!) вранье. Казалось бы, стихийное, необузданное начало; но не случайно мудрые греки поклонялись богу Дионису, считая его принцип источником новых импульсов, жизненной энергии, творчества.

И вот что важно: пока эти «разборки» между двумя началами остаются внутри семейного круга, пока они отражаются на взаимоотношениях «родитель – ребенок», они худо-бедно решаются. Находим место и одному, и другому, нащупываем приемлемое сочетание. Появляется знаменитое динамическое равновесие.

Но совсем иная ситуация, когда в семье – школьник. Тогда-то и появляется пресловутый треугольник. У одной вершины занимают оборону родители, у другой располагается школа, третья – остров, где обитает наш ребенок. Между ними протягиваются ниточки-связи. Три ниточки – три дружбы или три войны! Все эти связи могут быть сбалансированными, устойчивыми, четкими и ясными – так хочется в это верить. Но чаще что-то в них нарушается – какие-то нити становятся жесткими и оттого безжизненными, другие могут быть рыхлыми или совсем разорваться.

Отчего, например, становится невозможным настоящий контакт между родителями и школой? И в чем в идеале он должен состоять, этот контакт? В том, чтобы мы приходили на родительские собрания? В том, чтобы порой помогали помыть окна? Конечно, нет. Хорошо ли мы понимаем свою собственную роль в этом союзе, понимаем ли, что, начиная с определенного момента, со знаменитого «первый раз в первый класс», за развитие нашего человечка отвечают два мира? Не только родители, не только школа – ни то, ни другое в отдельности. У каждого мира есть свои правила, свои сильные и слабые стороны (и что касается слабых сторон – их хватает в изобилии и там, и там). Союз между этими двумя континентами – школой и родителями – как раз и состоит в способности дополнять друг друга, не подменяя одно другим, а опираясь на самое сильное, самое главное, самое искреннее, настоящее.

И если мама смотрит на своего сына строгими глазами учителя – проверяет, все ли взял в школу, проверяет, выполнил ли домашнее задание, проверяет, разобрался ли в материале, проверяет, проверяет… девяносто процентов всего драгоценного времени – учет и контроль! – тогда, пожалуй, наша добросовестная мама заблуждается по поводу своего союза со школой, она становится в нем слугой, а не равноправной стороной.

И уж о какой взаимодополнительности и параллельности можно говорить в противоположной ситуации, когда мама сквозь строгие прокурорские очки свысока взирает на все просчеты молоденькой учительницы, не стесняясь в комментариях и не задумываясь о том, с какой «червоточиной» в душе отправляется ее сын в школу, наслушавшись иронических замечаний или насмотревшись домашних сцен трагического отчаяния.

Другая связь – «ребенок – школа». Хотим мы того или нет, но вынуждены признать, что в большинстве случаев для нас это тайна за семью печатями. Что там, за порогом, происходит, из каких бесчисленных мгновений и ситуаций складывается жизнь нашего ребенка, мы не знаем. Что там такое говорит и делает этот мальчишка, отчего превращается в «козла отпущения» или, наоборот, становится всеобщим любимцем, хотя и приносящим в дневнике одни тройки… И ведь не можем мы напрямую вмешаться – пойти и сказать: «Вы, двадцать мальчиков и девочек там, в классе, к нему несправедливы! Вы, десять учителей, не видите в нем будущего гения!» Но что мы должны делать – так это быть чуткими наблюдателями и виртуозными слушателями. Не учиняя вечерних допросов типа «а что ты ему сказал? а что он тебе сделал?» и т. п., мы обязаны кропотливо, изо дня в день, ставить диагноз. Как опытный врач делает вывод о болезни не на основании вскрытия, а по косвенным симптомам, так и мы, будучи всего-навсего наблюдателями, должны стать способными по беззаботному щебетанию, замкнутой скованности или бегающему взгляду честно и объективно констатировать, что мы имеем здесь и сейчас – успех и победу или кризис, проблему, а может быть, просто топтание на месте.

И вот мы вновь возвращаемся к взаимоотношениям «родители – ребенок», но именно в контексте треугольника, когда этот более или менее устоявшийся мир семьи – только одна из граней в таком непростом сочетании «школа – родители – ребенок». Представьте себе образ: мама и папа идут с малышом, крепко взявшись за руки. Прекрасный символ детства. Но подходит ли он для школьника? Думаю, вы согласитесь, что нет. Для школьника уместнее множество других образов, которые вы придумаете без труда: вот он с книжкой, вот он что-то мастерит, вот он подрался с мальчишками… А где же родители, где мама, где опытная, знающая рука, которая ведет по сложной дороге жизни?! В том-то все и дело, вы сами видите: для школьника не годится прежний статус – он уже не тот, кого ведут за руку. И все же, где она, рука родителей (ведь не для того же она нужна, чтобы держать ремень, в самом деле), и нужна ли она вообще, опытная родительская рука? Без сомнения, да. И если мама с папой не делают слишком много глупостей, значение их в жизни человека с ранцем остается огромнейшим, будь он первоклашкой или здоровенным верзилой из десятого. Знающая рука похлопает по плечу, взъерошит непослушные волосы. Она должна быть всегда щедро протянута – так, чтобы могла одобрить, поддержать, так, чтобы на нее можно было опереться. В любом случае, она не должна тянуть и тащить. Это рука друга. В этом – одна из самых больших тайн. А знаем ли мы, что такое дружба – в самом глубоком смысле, не наносном? Поразмышляйте на эту тему, когда почувствуете себя разорванными на тысячу медвежат и когда поймете, что пытаетесь решить самые разные проблемы – проблемы школы, проблемы ребенка, с которыми он сам должен разобраться, – но забываете о своей главной роли – роли мамы или папы, а значит, роли друга.

Кто знает о золотом ключике?

Треугольник, о котором мы говорили, реально существует, не стоит от него отмахиваться. Но треугольник – фигура плоская, он находится на одном срезе – на срезе наших взаимоотношений, связей, коммуникаций. И это всего лишь одна грань нашей жизни. Если мы не выскакиваем из этой плоскости, не высовываем нос, как Буратино, то не видим самого главного – все равно что сажаем зерно в землю, ровняем ее, накрываем защитным стеклом и даже не допускаем мысли, что росток-то пойдет вертикально вверх. Мы можем тратить много усилий, порой даже мастерских, но не замечать, что делаем хорошую ножку для стола. Будет удобно, возможно, даже красиво, но вся эта «картина» – только на сегодня. А завтра у гадкого утенка могут вырасти крылья, а угловатый человечек может раскрыть тайну золотого ключика и подойти к волшебной дверце, если только…

Вот этого «если только» и касается третий круг наших проблем. Мы и хотели бы подняться над сиюминутной обыденностью, мечтаем, чтобы сын или дочь расправили крылья, почувствовали свободу, силу, свой главный смысл. Но сколько вопросов мучает нас: а если он по натуре робкий и неуверенный в себе? Или наоборот: слишком бьет крыльями по воде – шуму много, да еще всем мешает, а никак не взлетает? Если он, как пестрая мозаика, состоит из сплошных недостатков: «не хочет мыть руки перед едой, пьет какао из носика, не отдает некту яблоко, хоть он дерись»? Много бывает таких «если», которые, кажется, не зависят от нас. Что тогда? Все то, о чем мы говорили до сих пор, – это средства: устройства, механизмы, с помощью которых, подобно садовникам, родители ухаживают за ребенком-цветком в своем саду. Но самый главный вопрос – какой он, сад, что в нем растет, какие семена сажают, какая земля, много ли солнечного света?