Отдай Свою Душу

— Кто это был? Альфред! Кто? Это? Был? — Малфой задал вопрос, который требовал немедленного ответа. Он всё ещё направлял палочку на своего слугу.

— Никого не было, сэр.

— Я знаю как достать твои самые потайные мысли, воспоминания, как наказать тебя за твоё неповиновение. Жаль, что с этой защитой я не могу аппарировать на территории поместья, иначе я оказался бы здесь, гораздо раньше.

— Сэр, прошу вас…

— Я закрою тебя в подземелье до тех пор, пока Скорпиус не уедет учится. Никто ни под каким предлогом больше не проникнет в поместье. Никогда!

Драко взмахнул палочкой и силой потащил Альфреда обратно.

Он выстроил вокруг себя стену, защищаясь от внешнего мира, и больше не хотел потакать тем, кто может предать. Эти стены были его убежищем, его успокоением, Драко закупорил в них своё сердце, свои чувства, и теперь почти перестал понимать, что делает. Даже изредка возникающее желание всё изменить, больше не могло перебороть его страх, выйти за эту мнимую крепость. Страх, который плотно поселился в его душе и не давал отступить от намеченного пути ни на шаг.

========== Глава 10. Смерть ещё не конец. ==========

« Это мой дом. Дом в котором я родился и вырос, как и много поколений моих предков. Сегодня над ним не светит солнце, и на душе моей темно так же, как и внутри этого огромного здания. Никогда не замечал, как много его — моего дома — как он затягивает в свою пучину, и я тону в нём… тону, тону…

О да, дом обладает душой, живой и всевидящей, и он мстит тому, кто идёт против его воли. Мстит и ненавидит до тех пор, пока не сведёт с ума… или в могилу. Мне жутко здесь находится… меня страшит его величие… меня страшит его месть.

Каждую ночь он заставляет смотреть меня один и тот же сон, бесконечный сон…

Я бегу по коридору от своей спальни, а уродливые лица смеются надо мной, глядя со стен ужасными глазами… Рога, козьи морды, свиные рыла… Страх разрывает моё тело, разносит его на мелкие кусочки, и я бегу что есть духу, но смех… смех продолжает звучать у меня в ушах… он гонит меня к большой гостиной на первом этаже… я давно не заходил в это место… я не хочу там быть… Не хочу… Он ведёт меня туда каждую ночь к заколоченным дверям, и я, не помня себя от страха, сбивая руки в кровь, ломаю доски, вырываю гвозди и открываю двери… чтобы войти… чтобы спастись…

Но и там меня ждёт всё одно…

Розы, которые так любила мама… прекрасные розы почернели, их тёмные сухие бутоны заполнили каждый уголок комнаты. Я наступаю на них, оставляя пепел… оставляя прах… Треснувший рояль… Прекрасный вьюн превратился в ужасный плющ, в попытках выжить, обвивая каменный потолок… Ободки фолиантов почернели, надписей больше не видно…

Я иду…оплёванный насмешками своих предков, и этих ужасных лиц, которые всё ещё заполняют моё сознание… Я прохожу по когда-то пушистому, а теперь выцветшему, изъеденному молью, ковру, и останавливаюсь перед пустой рамой. Холст вырван, разодран… разорван человеческими руками… моими руками…»

***

Сьюзен Боунс-Дурсль ждала своего мужа в заранее выбранном месте. С каждой минутой её беспокойство нарастало, и к указанному времени нервы волшебницы уже были на пределе. Она сжимала в руках маленький клатч, поминутно хватаясь за волшебную палочку и посматривая на часы. Дадли был маглом, а она волшебницей, и потому о поместье Малфоев знала не понаслышке. Женщина уже тысячу раз пожалела и укорила себя за то, что отпустила его, позволила ему ехать. Что будет с ней, если он погибнет, что будет с его компанией, их семьёй, их сыном? Как она будет одна? Ведь что бы не говорили предрассудки, каким бы странным это не казалось, она — волшебница — его любила. Любила этого магла. Магла, родители которого ненавидели мистику, волшебство и всё, что хотя бы косвенно касалось этого. Но он, он был другой. Он любил её, и его любовь была главным критерием всего…

Волнения Съюзен оказались напрасны: ровно в назначенный час джип Дадли подъехал и остановился возле неё.

— Как прошло? — спросила она, садясь на переднее сиденье.

— Нормально, но кажется дворецкого засекли. Он еле успел отправить меня восвояси, — сказал Дадли, выжимая педаль газа.

Джип тронулся с места и поехал по асфальтированной дороге, вдоль вереницы фонарей и придорожных кафе, сверкая фарами.

— Надеюсь он жив… — с некоторым волнением сказала миссис Дурсль.

— Я тоже, — ответил Дадли — после я отправился к Поттеру и отдал ему координаты, но оказалось, что я опоздал. Этот Малфер или как его там, узнал всё, и теперь возможности туда попасть больше нет.

Миссис Дурсль расстроенно вздохнула.

— Не знаю, что у них там происходит, но нам лучше не стоит лезть в это. Когда Поттер появляется в моей жизни, всегда происходит как минимум конец света.

Дадли усмехнулся.

— Со мной то же самое.

Было почти утро, когда их машина остановилась в конце километровой пробки при въезде в город.

— Может я перемещу джип, дорогой. Ты не против если мы сократим себе путь, аппарировав чуть ближе к дому.

— Как угодно. Я, если честно, устал, — Дадли вывернул руль и съехал с дороги в тень какого-то здания, на неосвещённую территорию.

Никто не заметил как машина и двое людей с громким хлопком растворились в воздухе.

В Литтл Уингинге стояла кромешная тьма и ни один фонарь не освещал улицы. Даже если бы любопытные соседи сейчас выглянули в окно, они бы не увидели мужчину и женщину, спешащих домой. Под покровом ночи эти двое были увлечены единственной целью — достигнуть своего жилища, где в одиночестве спал их сын.

— Прекрасная ночь, да Дадлик? — мечтательно произнесла женщина.

Они шли по улице от стоянки вдоль идеально ухоженных лужаек, в которых мирно спали аккуратные домики. Стук их шагов отражался от стен, разлетаясь по окрестностям. Она, будучи ниже мужа на целую голову, держала его под руку и искоса поглядывала на его профиль.

— Да, Сьюз, хорошая ночь, — Дадли помедлил — я хотел сказать…

— Я тоже…

Они улыбнулись друг другу.

— Я очень давно хочу тебе это сказать, Съюз…

— Что?

— Что ты рождена волшебницей, и никто не в праве запрещать тебе этого. Будь собой, ведь такой я тебя полюбил.

Она смутилась и снова улыбнулась, но ничего не ответила.

Мужчина и женщина молча шли до самого дома номер четыре по Тисовой улице. Женщина продолжала улыбаться, думая о том, что она не ошиблась в выборе и что муж изменил своё мнение, благодаря любви к ней. А сам Дадли был счастлив, что наконец сказал это. Супруги остановились на крыльце, лицом друг к другу. Съюзен выпустила его руку, ощущая трепет как в молодости. Она хотела сказать ему кое-что прежде, чем они переступят порог своего дома.