Отдай свою душу

Юлька опять выбрала самую выгодную позицию — она видит всех, её — никто. Шпионка, блин!

— Еле нашла тебя! — преувеличено возмущаюсь я.

— Можно подумать! Это чтобы навыки поиска не теряла, хоть чем-то порадуешь дядю Ваню, — усмехается она, отправляя в рот воздушное облачко сливок.

Дядя Ваня… Не, папа, конечно, впал в ступор, после такого к себе обращения, но Юльке тогда было всего восемнадцать, выглядела она скорее как моя младшая сестра, поэтому ей простили и даже… Она единственная, кому позволено данное обращение.

— А то, понимаешь ли, живете с Пашкой в своё удовольствие, а нам с Женей чужие надежды оправдывай!

— Ой, Вострикова, всё! Тем более ты! Ты ж без своей нагрузки сдохнешь от тоски!

— Не сдохну, а вот ещё больше растолстею точно, поэтому, бабуль, — поднимает глаза вверх и посылает поцелуйчик, — рада оправдывать!

Заказывает себе ещё одно пирожное.

— Как отец? — этот вопрос задают мне все представительницы прекрасного пола независимо от возраста и степени нашего знакомства. И только ей отвечать мне всегда немного неудобно. Мы никогда не касались этой темы, но подозреваю, что он её первая безответная любовь… Та, которая больше в голове, но настолько прочно там обосновалась, что вполне тянет на вторую реальность. И сказать, что у него наметился сдвиг в любовной сфере, у меня просто не поворачивается язык. Это как мой хрустальный шар и я не хочу быть той, кто станет причиной его падения.

— Все как всегда, — прячу я глаза в чашке с кофе.

— Врешь, Верова! Даже игнорируя твой хитрый скрытный взгляд, и ежу понятно, что слияние с Рудовым — это осознанный шаг снятия с себя части обязательств. С ним всё в порядке?

Блин, мы все мыслим одинаково…

— Да. У него просто очередная любовь…

Вижу как одновременно гаснут несколько огоньков в её глазах. "Очередной" я хотела снизить ее значимость, совершенно забыв предшествующую Юлькину фразу. Он никогда не ставил женщину выше своей работы. До этого момента…

— Ну, и слава Богу! — милая улыбка, чуть отведенные глаза.

Она умеет держать удар… даже лучше, чем я…

— Смотри, — указывает кивком головы куда-то в центр зала. — Знакомые всё лица. Похоже Алиска нашла себе жертву и уже довела её до слез.

Оборачиваюсь. Королева восседает на троне. Беременная. Присвистываю. Это ж кто удостоился чести? Холодок пробегает по коже при оценке примерного срока. Бл. ть! Пашка, не дай Бог!!! Перевожу взгляд на соседку, ту, которая жертва… Света?!! И она действительно плачет. Руки сами по себе сжимаются в кулаки. Тебе не жить, белобрысая тварь!

Юля, очень хорошо знакомая с таким моим состоянием, резко дергает меня обратно на стул:

— Что?!!

— Это — Света! Она ей, наверное, что-то наговорила! Но Пашка не мог! — хлещет мой поток сознания.

— Стоп!

Юля в курсе Пашкиных отношений с Алисой, что ещё обсуждать двум девчонкам, как не знакомых шлюх.

— Это не Пашин ребенок, — уверено говорит она, как будто лично присутствовала при процессе зачатия.

— А чей?

— Карима Ильдаровича. Он своих детей за километр чует. Их у него девять. Этот — десятый. Юбилейный. Мальчик. Сама понимаешь, она уже из под него не вывернется, как бы не старалась. А это — яд сцеживает, чтоб самой не захлебнуться. Ты, Верова, не встреваешь! Пошли!

По пути она цепляет стул из-за соседнего столика, делаю тоже самое.

— Алиса Вячеславовна, какая встреча! И без господина Абашева, неужели отпустил без присмотра мать своего наследника?

Злобный взгляд, прерванной на самом интересном месте, хищницы.

— Юля, вы, кажется, забыли с кем разговариваете?

Уже крепко держу Свету за руку, шепнув ей, что Алиска — дура и врушка. Улыбается мне, а слёзы всё ещё продолжают стекать по щекам. Хватаю салфетку. Нет-нет-нет! Только не Света! Намерение причинить стерве нестерпимую боль опять возвращается. Но Юлька не позволит, дети, даже ещё на рожденные, для неё табу.

— Нет, — продолжает она. — А также я помню имена всех женщин и детей Карима Ильдаровича, его прямой номер и желание, чтобы вторую половину беременности вы как можно меньше появлялись в общественных местах. Ой, я сказала меньше? По-моему, там было "вообще НЕ".

Молниеносно срывается с места, но я всё равно успеваю перехватить её на выходе, игнорируя Юлькин протестующий окрик.

— Приблизишься к Свете ещё хоть раз, дождусь пока родишь и изуродую так, что ни один хирург за тебя не возьмется. А про это… я сегодня же расскажу Павлу.

Делаю шаг. Теперь она хватает меня за руку.

— Не надо, пожалуйста! — действительно просит. Она, что рассчитывала, что Света умолчит об их встрече? Сбрасываю её захват.

— Ты меня услышала.

Возвращаюсь к девчонкам. Они уже познакомились и моё сердце, наконец-то, успокаивается, когда я вижу улыбку Светы и никаких следов сырости, только чуточку припухшие глаза.

— Вот, сучка! — ругается Юлька.

А мне, как заботливой мамаше, почему-то хочется зажать Свете уши руками. Грозно шикаю на подругу. Заливается смехом. Медлит подбирая слова:

— С ума сойти, Свет, даже представить не могла, что кто-то так положительно сможет влиять на Энджи, да это покруче их романа с Женькой.

Света вопросительно смотрит на меня. Ну, да, всё как-то, и правда, очень стремительно…

— Пашка ж, с тобой спокойно поговорить не давал! — перевожу стрелки я. — Вот и приходится творить чёрт знает что, чтобы хоть изредко заманивать тебя к себе!

— Ах, вон, оно что! — ржет Юля. — Ну, значит, я правильно поняла, что Евгений Егорович только прикрытие!

Запускаю в неё ложкой. Ловит. Неинтересно. Какие-то мы все слишком ловкие.

— Эндж, ты прикинь, она, и правда, Свете сказала, что это Пашкин ребёнок.

— Не сказала, — уточняет Света, — но намекнула так, что сомнений не оставалось, — её лицо вновь мрачнеет.

— А как вы вообще пересеклись?

— В клинике, услышала мою фамилию и поинтересовалась. А я, ведь, видела ее тогда с Пашей.

— Так, хватит, — Юлька не даёт ей снова окунуться в неприятные мысли, — я думаю, мы все заслужили сегодня заряд позитива. Поэтому отправляемся к самым прекрасным мужчинам на свете, — хохотнув смотрит на Свету.

— К близ-не-цам!

Заходим в дом. Отправляю Свету в их с Павлом комнату отдохнуть и переждать первый шквал неистовства детей. Стеша сообщила, что они в саду и через час ждёт нас всех ужинать. Там настоящая осень и две маленькие фигурки вдали. Замечают нас и…

— Ю-ю-юля-а-а-а! — звуковая волна вперемешку с криками перепуганных птиц и потревоженных собак.

— Ещё пару лет и пора будет завязывать с таким приветствием, — топчется на месте Юлька, решая какое положение лучше принять. В итоге присаживается. Согласна — падать ниже, группироваться удобнее. И… вот они!