Отдайте сердца

– Правда, не бойся. Я найду, во что тебе переодеться и оставлю на ручке. Буду ждать в зале.

Алето аккуратно прикрыл дверь и снова двинулся по коридору. На первом этаже целую комнату отвели под забытые вещи. За два года и спустя десятки случайных жильцов она превратилась в залежи из сотен предметов одежды, книг, игрушек, посуды, как на рынке, устроенном коробейниками.

Он зажег лампу. Всего здесь было так много, и кучи казались громоздкими и хрупкими, словно вот-вот рухнут.

Так, какой цвет мог подойти девушке с волосами – темной медью? Алето растерянно осмотрел горы тряпья. А, черт с ней, пусть сделает вид, что ей нет дела до моды. Он вытащил из залежей коричневые штаны, оставшиеся от какого-то парня-подростка, и светлую рубаху. Зато точно подойдет. Платье на ней, такой тощей, повиснет, а корсетом и поддерживать нечего.

Алето оставил вещи, затем нашел бумагу, ручку и вернулся в зал. Огонь превратился в угольки, и он подбросил небольшое полено. Налил еще виски, снова включил граммофон. Котяра спрыгнул с подоконника, намереваясь вернуться в кресло, но Алето его опередил. Он вытянул ноги и прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку и изредка делая глоток. В таким моменты жизнь казалась почти сносной.

Веки сжимались все сильнее, мелодия долетала уже тише… Алето почувствовал прикосновение к плечу и вскочил, высоко подняв кулаки. Он сразу понял: его опять тащат с койки, чтобы избить – в Рицуме общались только на этом языке.

Девчонка испуганно отскочила. Кот недовольно мяукнул и отвернулся к камину. Алето на выдохе провел рукой по лицу, затем указал на соседнее кресло:

– Садись.

Хотелось сказать что-то другое, с ухмылкой или улыбочкой, но слова не шли. Их место так легко заняли виденья прошлого, и тело заныло, вспоминая удары по почкам и печени, сломанные ребра, и как сам сбивал кулаки в кровь.

Девушка подняла стакан, упавший на ковер, налила виски и протянула Алето.

– А ты быстро учишься, – наконец, получилось улыбнуться. – Останешься со мной?

Она замотала головой.

– Ну ладно. Рассказывай, зачем ты здесь, – Алето осекся, но девушке, кажется, было плевать. – Напиши, – он подвинул к ней бумагу и ручку. – Как хоть тебя зовут?

Каждую букву она выводила медленно, как прилежный ученик, который хотел писать хорошо, но еще не научился делать это достаточно быстро.

«Рони», – девушка протянула лист. Алето посмотрел на нее, склонив голову набок. Ну какая это Рони? Слишком звонкое и уверенное имя. Впрочем, в Алеонте говорили: «В тихом море самые опасные шторма».

– Напиши, за чем ты шла. Считай, я продавец, а ты пишешь список покупок, – Алето отпил виски и откинулся на спинку кресла. Рони уставилась на его отметки на груди. – Ну чего так смотришь? Да, я худенький, думаешь, как откормить меня?

Это секунда замешательства была у каждой. Все знали, что означают черные линии, где их оставляют и что живыми оттуда не выбираются. И одни, испугавшись, бежали, торопливо надев уже расстегнутое платье, а другие только сильнее льнули, чувствуя от мысли об опасности еще большее возбуждение. Те, кто оказался рядом из-за другого, вели себя не лучше – прятали глаза, старались поскорее уйти. Мало кто мог просто глянуть и вернуться к своим делам.

Смутившись, Рони что-то написала, всего пару слов, и остановилась, нервно теребя ручку.

– Не бойся, – Алето покрутил по стенкам стакана золотистый напиток и снова посмотрел на нее. – Сколько тебе, лет восемнадцать? В твоем возрасте сюда приходят, чтобы отравить соперницу, реже – родителей ради наследства. На ту, которая нюхает или курит, ты не похожа.

Рони смотрела в ответ, как учитель на оправдывающегося ученика, уже зная правду. От этого взгляда стало неуютно – она больше не смущалась, а сидела с таким видом, будто знала его наизусть. Ну нет уж.

– Не смотри на меня так больше, – Алето грозно ткнул пальцем в воздух. – Напиши, что ты хочешь, не надо ничего рассказывать. Это не мое дело.

Девушка неуклюже вывела и, отведя взгляд, протянула лист. «Чтобы один человек умер». Алето держал клочок бумаги в вытянутой руке и смотрел на него не мигая. В голове начала появляться новая фантазия. Это была еще одна идеальная ситуация.

Его старый друг нашел себя новое хобби, начав убивать. Он яро и до безумия верил словам Альвардо, звучавшим тысячи, даже миллионы раз: «Станешь новым богом Алеонте», «Вернешь в город искру», «Искоренишь зло». Они были напыщенными и громкими, но превратились в заклинание, в молитву, в мантру.

Алето так долго следил за старым другом, пытаясь понять, как тот выбирает жертву. Надо подвести его к выбору именно недруга Рони, и если Алето заранее будет знать… Этот затейник не должен заскучать. Надо подготовить ему еще одно развлечение. И, наверное, даже раньше, чем встречу с кровником. Необходимо поменять кирпичики местами – фундамент будет крепче.

Вспомнились слова Альвардо. Учитель говорил, что в нем больше рассудка, чем сердца. Ну вот же – он чувствовал себя оголенным нервом, который живет всего одним чувством, и все в нем подчиняется ненависти. Пусть возрадуется.

– Кого? – спросил Алето.

Что же, заповедь, что здесь не спрашивают о чужих историях, пора нарушить. Некоторые стоили того, чтобы отказаться от собственных слов, а ради старого друга можно было нарушить любое табу.

Крошечными буквами Рони вывела: «Отец».

Так вот откуда у нее столько синяков? Если он бил собственную дочь, та вполне могла ополчиться против него. Отличный вариант. Друг не устоит, особенно если добавить в историю острых деталей.

– А кто твой отец? – осторожно спросил Алето, лишь бы не спугнуть девчонку.

Некромант чуть пошевелил пальцами, коснувшись нитей магии, заставляя сердце Рони забиться медленнее. Он слышал, как успокаивается ее пульс, как кровь течет по венам ровными сильными потоками, и это было сродни музыке – красивой завораживающей мелодии.

Девушка медленно вывела: «Гирвано Корана, ворон».

Алето держал записку в руке на несколько секунд дольше, чем следовало. Не любил он воронов, не любил коршунов и других птичьих ублюдков, гордо именовавших себя «полицией».

Его отец работал коршуном и бросил их, когда мать была беременна вторым ребенком. Тогда у них совсем не осталось денег, и Алето помнил, как она варила суп из картофельных очисток. Из-за голода и нервов сестра родилась больной, да и у матери здоровье пошатнулось. Она уже не могла нормально работать, ее гнали с одного места на другое, пока вовсе не перестали принимать. Тогда они перебрались в деревню, но и там было не лучше. И все из-за одного чертового коршуна, который пытался быть защитником города, а оказался обычным ублюдком.

Перегнувшись через стол, Алето на секунду сжал ладошку Рони.

– Ты не одна. Я помогу. Расскажи мне, что с тобой произошло.

«Ты не один», – говорила чертова церковь. Он ненавидел эту фразу и теперь сам ее произнес. Слова давали слишком много надежды, они были коркой хлеба для голодающего. Он сам когда-то продался за них, но стоящего в них оказалось немного. Что поделать, девчонка должна доверять ему, чтобы рассказать все.

И она, как послушная кукла, все писала и писала. Алето прочел текст – настоящую исповедь, вернее, крик души, и детали планы сами собой встали на место. Да, все же он был фантазером, и это ему нравилось. Вон какой чудный план получилось нафантазировать. Старому другу не будет скучно.