Отдайте сердца

9.5. Нужно найти компромисс

Восемь лет назад

Эйнар с хмурым видом вглядывался в даль. Алето переминался с ноги на ногу. Они стояли наверху школьной башни, и весь двор, занесенный белым, был как на ладони. Снег, такой редкий в Алеонте, казалось, специально выпал именно сегодня, чтобы сделать день еще более тревожным, неясным.

– Как думаешь, что с ним будет? – спросил Алето, делая шаг в сторону от балюстрады.

– Отправят в Рицум или повесят.

Известие о том, что ученик Ордена жизни убил другого, потрясло не только школу, но и весь город.

Конечно, Раон всегда был козлом, но… Эйнар знал о его семье, знал, что вечные цепляния к другим только от того, что парня унижают дома. И пусть он сам сталкивался с ним едва ли не каждый день, были моменты, когда они разговаривали на равных, и Раон казался, в общем-то, неплохим. А тут… Он не рассчитал магию и сжал сердце другого ученика слишком сильно. Подобное случалось редко, но за преступление судили всех одинаково.

Алето посмотрел на свои руки так, словно видел в них орудие убийства.

– А если мы тоже когда-нибудь не сможем контролировать себя? Между жизнью и смертью так мало, я боюсь не нащупать этот миг.

Эйнар положил руку на плечо Алето:

– Я тоже боюсь. Но если мы не будем бороться за жизнь, то кто тогда? Да, в наших руках огромная сила, однако мы научимся управлять ею.

– Хорошие слова, Эйнар.

Альвардо появился как всегда неожиданно. Директор уезжал на два месяца, и несмотря на короткий срок, серебряных нитей в его густых черных волосах заметно прибавилось. Карие глаза смотрели устало, но по-доброму, с бесконечным пониманием. Эйнар уже плохо помнил, как выглядел отец, но казалось, Альвардо должен быть похож на него.

– Алето, ты боишься, что не сумеешь совладать с магией, как это произошло с Раоном?

– Да, – друг выпрямился, но взгляд по-прежнему был прикован к заснеженному двору.

– Если ты боишься сделать больно, это говорит о твоей человечности. Страх – хорошее чувство, оно показывает нам, когда нужно остановиться. Но грань невероятно тонка. Иногда, попав во власть страха, мы можем отказаться от всего – и не будет в этом решении правды. Магия – не бог, это инструмент, и нам решать, как его использовать. Алето, в тебе больше рассудка, чем сердца, – Альвардо улыбнулся второму ученику. – А в тебе больше сердца, чем рассудка, Эйнар. Вам обоим нужно найти компромисс, только так вы приручите свою силу и найдете верный путь.

Эйнар промолчал, но крепко стиснул зубы. Альвардо говорил, что Алеонте нуждается в боге, который снова наполнит город искрой. Хотелось сделать это, какой бы компромисс ни понадобилось найти: с разумом или сердцем, с совестью, с людьми – неважно.

10. На кону стоит сам город

– Невозможно, – женщины, обсыпанные пудрой, чтобы придать коже желанную белизну, всплескивали руками, испуганно перешептывались и косились на своих спутников.

Те одинаковыми голосами, браво выпячивая груди, отвечали:

– Возможно, и долг каждого мужчины – защита своего города.

Сбивающей с ног волной пронесся слух о том, что застрелен Тьяр Дон – губернатор Аусской области, подчиняющейся Алеонте. На ней находился золотоносный Гарлийский рудник, поделенный с Кионом, и это стало настоящим вызовом южному городу. Тем более, пойманный убийца подтвердил – его наняли кионцы. Сколько в этих словах было правды? Эйнар мог поклясться своим местом, что ни капли.

Однако люди поверили. Они роптали, жаловались и плакали, но в разговорах все чаще звучало «война». В салонах аристократов и пивных, где собирались работяги, в университетах, парках, на улицах – везде слышалось это проклятое слово. Эйнар все чаще сам проводил службы, еще больше посещал школы, приюты, богадельни и своих прихожан и все говорил, говорил, говорил о том, что нет нужды идти на войну, нет нужды даже в самой войне. Ему кивали, соглашались, но знали – король отдаст приказ, и они пойдут, потому что надо.

В течение трех дней рабочие отвечали стачками, крестьяне разгромили несколько поместий землевладельцев, но это было крошечной искоркой, которая не смогла стать пламенем.

– Долг каждого мужчины сделать так, чтобы в его городе не слышали о войне, – не сдержавшись, произнес Эйнар и пошел в другой конец зала, продолжая кивать и улыбаться гостям.

Официальный приказ не был отдан, но все уже знали, к чему идет дело. Сегодняшний благотворительный вечер стал тому доказательством – зачем собирать деньги на нужды армии и во вдовий фонд, если не война стучится в двери? Вернее, если город сам гостеприимно не распахивает их.

Толстяк-распорядитель, одетый в слишком тесный для него костюм, объявил о том, что базар заканчивает работу. Женщины, с вымученным видом сидящие за деревянными стойками, принялись торопливо сгребать непроданные украшения и безделушки. Судя по тому, как опустели ряды, продать удалось многое. Еще бы, богачи всегда старались перещеголять друг друга – и уж если они видели, что кто-то сделал пожертвование, то не могли остаться в стороне.

Сцепив руки за спиной, Эйнар встал сбоку от кружка аристократов-прихвостней. Желая угодить королю, некоторые из них надели военные мундиры, но большинство, все же, явились в обычных сюртуках. И женщины, и мужчины так и льнули к правителю, сидящему на высоком кресле с резной спинкой. Альдо смотрел по сторонам с истинно королевским видом и, заметив, как кто-то делает пожертвование, так кивал, будто солнце лучом одаряет. Но Эйнар видел: глаза у него не менялись – они были как у довольной лисицы, обнаружившей курятник открытым.

Повинуясь приказу распорядителя, два десятка девушек выстроились в линию. С каждой из них можно было «купить» танец, и деньги тоже шли на то, чтобы потешить мечты короля о войне.

– Пятьсот лено за сену Орьядо! – послышался голос мужчины в военном мундире.

Одна из девушек покраснела и улыбнулась, прикрыв рот рукой. Первые ставки были сделаны, деньги собраны, музыканты начали медленную, нежную мелодию, и несколько пар закружились. Основной свет приглушили, сделав атмосферу более таинственной, остались лишь свечи с длинными, трепещущими тенями.

– Душа Амадо, что же, церковь не будет жертвовать? Или вы не танцуете? – голос прозвучал громко, с вызовом.

Эйнар обернулся – Ользо Чикрос, сын крупного землевладельца и верный прихвостень короля. Белозубая улыбка резко выделялась на смуглом лице, и сам он так и светился лживым благодушием.

– Сен Чикрос, церковь не будет жалеть ни денег, ни сил, когда поймет, что война неизбежна. Пока же я верю, Алеонте и Киону хватит благоразумия сберечь своих людей.

– Благоразумия? – Ользо искривил губы. – По-вашему, мы должны закрыть глаза на провокации Киона? Подождем, пока их армия сама подойдет к стенам города?

– Не псы, а комнатные собачки, – раздался презрительный голос – вроде бы тихий, но недостаточно, чтобы не услышать.

На этот раз заговорил Ремон Тью, который за глаза хвастался, что король относится к нему как к брату, а увидев Альдо, лебезил перед ним как слуга, а не брат.

У Эйнара появилось нехорошее предчувствие, что оба заговорили неспроста. Сколько бы лет ни длилась вражда церкви Эйна и людей короля, на открытый вызов решались немногие. Может, Чикрос и Тью хотели выслужиться перед Альдо? Пусть попробуют.