Отделы

Возьмём для примера свидетелей-подростков, Джиллиган и Гэллоуэя. Когда они повстречали посреди поля приезжего инспектора, sidhe уже вели беднягу к себе, значит он в тот момент что-то видел, только он один, какие-то знаки, по которым и шёл, а Джиллиган с Гэллоуэем не видели ничего и сочли О’Холлорана чудиком…

О’Салливан покончил с едой и принялся ковырять в зубах зубочисткой.

– Mir ist aufgefallen [26] , што Ф скасках про фейри все их гости сталкифались с асинхронностью времени, – сказал Траутманн. – Шелофек, топустим, гостит у фейри отну ночь, а кокта kommen zur"uk [27] опратно, у неко тома прошло уше мноко-мноко лет. То ше самое перешили О’Крэти с инспектором?

26

Я заметил.

27

Возвращаются.

– Вы совершенно правы, Мориц! – кивнул О’Салливан, удивляясь сообразительности немца. (Хотя чему удивляться, если в отделы старались брать людей с высоким интеллектом…) – Как раз это с тобой и происходит, когда, на твою беду, sidhe выбирают тебя жертвой.

– Я читал о случаях, кокта прохотило столько лет, што люти нахотили ротных и плиских мёртвыми!

– Бывает и так, – подтвердил ирландец. – У sidhe нет какого-то единого стандарта. Кого сколько хотят, того столько в «гостях» и держат. Возьмите О’Холлорана. Если бы он протянул подольше и сумел добраться до дома, что бы он увидел? О’Коннеллы давно умерли, его любимая Шиван тоже, дети почти состарились, по дому бегают внуки и правнуки… Естественно, его никто не узнал бы и не пустил бы на порог.

– Verstehe [28] … – утомлённо проговорил Траутманн, потёр руками глаза и заказал ещё кофе. О’Салливан последовал его примеру.

– Я слышаль ещё отин миф. Люти, попывафшие у фейри, шифут тольше труких.

– Якобы дольше, – поправил немца О’Салливан. – Сегодня вы уже видели одного возвращенца – долго он, по-вашему, прожил? Он даже до дороги не дополз. Мне думается, что в старину, когда сочинялись эти истории, люди жили настолько хреново и настолько мало, что каждый необычный факт старались определённым образом «доработать», чтобы можно было хотя бы понарошку радоваться чему-то светлому, вроде как кто-то где-то прожил долго, а значит хоть кому-то в этой чёртовой жизни повезло. Ведь что из себя по сути представляла наша старина? Одну бескрайнюю возможность преждевременно расстаться с жизнью множеством способов. Ты мог подохнуть с голоду, или мог отравиться несвежей пищей (что в эпоху отсутствия холодильников происходило повсеместно), мог загнуться от оспы, или угореть возле потухшего очага. Тебя могли запороть насмерть за недоимки или сгноить на каторге за украденную буханку хлеба. Ты мог сверзиться с лошади и свернуть себе шею. Всего ради пары медяков тебя могли обобрать догола и убить… Да и наши тогдашние хозяева-бриташки с нами не церемонились. Их неуёмное воображение то и дело рожало безумные инициативы, направленные на скорейшее сокращение ирландского поголовья. Даже в ихнем парламенте могли на полном серьёзе обсуждать, стоит ли выкрасить всех ирландцев чёрной краской и продать в Бразилию под видом негров-рабов…

28

Понятно.

Когда человек попадает к sidhe, он никогда не проводит у них в «гостях» больше суток – по своему личному, субъективному представлению. Сегодня или завтра эксперты вскроют О’Холлорана и вы убедитесь, что в его животе ещё сохранилась последняя пища, съеденная у О’Коннеллов в день исчезновения. То есть, если бы инспектор сейчас был жив и полностью осознавал происходящее, его рассудку пришлось бы несладко. Он бы точно свихнулся. Да и его домочадцы чувствовали бы себя не лучше. А когда подобные воссоединения с семьёй происходили в старину, где рациональным и критическим мышлением владели считанные единицы (впрочем, как и сейчас), кто-то вполне мог сделать вывод о сверхдолгой жизни возвращенца. Ну а как ещё людям объяснить, почему он отсутствовал столько лет и ни капли не изменился?

Официантка принесла ещё кофе. Какое-то время агенты молча пили густой, ароматный напиток, а затем Траутманн задал следующий вопрос:

– Пошему фейри так люпят Ирлантию, Киран?

– Потому что Ирландия – самая лучшая страна в мире! – улыбнулся О’Салливан. – Очень бы хотелось ответить вам так, Мориц, но, увы, скорее всего не поэтому. Мы, кельты, отнюдь не первые здешние жители. Согласно легендам, когда-то давным-давно, задолго до нас, островом Эйре владели сверхъестественные существа фоморы, у которых было лишь по одной руке и ноге, потому что другие рука и нога находились в другом мире. Эти существа проживали одновременно в обоих мирах и были весьма сведущи в магии. Может, под видом фоморов древние сказители подразумевали sidhe, а затем последующие напластования сочинительского творчества разделили их на два разных типа мифических существ?

Исторически те времена были каменным веком. Если тогдашняя Эйре была форпостом sidhe в нашем мире, их здешним домом, их здешними владениями, значит коренные первобытные ирландцы должны были постоянно взаимодействовать с ними в повседневной жизни. Проблема в том, что об этих коренных ирландцах мы знаем не больше, чем о sidhe. Это не наши прямые предки. Наши с вами индоевропейские предки пришли в Европу из Азии то ли пять, то ли семь тысяч лет назад и первым делом истребили всё коренное население от Гибралтара до Балтики. Полностью. Так что мы не знаем о коренных ирландцах ничего. Мы не знаем, каков был их менталитет, какие у них были шаманские практики и какие взаимоотношения с sidhe. Может sidhe обходились с ними, как с современными людьми, то есть использовали как добычу, а может между ними царили любовь, дружба и взаимопонимание. А когда с низменностей Мааса и Шельды пришли гойделы, ставшие потом гэлами, и пустили коренных аборигенов Эйре под нож – как отреагировали на это sidhe? Если у них были крепкие, дружеские узы с первобытными людьми, sidhe вполне могли воспылать гневом и местью и начали воспринимать убийц своих товарищей просто как диких скотов, с которыми можно не церемониться и делать что угодно, без каких-либо моральных угрызений…

Траутманн, затаив дыхание, ловил каждое слово О’Салливана. В его глазах, увеличенных диоптриями, блеснул страх.

– Это просто ушасно! И отновременно так сахватывающе! Сколько ше лютей станофится шертвами фейри?

– Никто не знает, – отрезал О’Салливан. – Ирландию sidhe, конечно, любят, но, вообще-то, куролесят, как любит выражаться директор Кавана, по всему миру. Латинская Америка, Азия, Австралия – везде. Сейчас-то отдел «Сигма» ведёт подробную статистику, а кто её вёл сто лет назад? Или пятьсот? Или тысячу? Вы можете себе представить Ирландию тысячелетней давности? Ладно Ирландию, представьте Австралию или Аргентину.

И не нужно ещё забывать про старое доброе католичество. Сколько найденных возвращенцев набожные ирландцы-католики спешили поскорее похоронить, без какого-либо разбирательства, просто потому, что поступить иначе – значит совершить грех и проявить неуважение к покойному? О скольких странных смертях мы никогда и ничего не узнаем благодаря этой христианской сердобольности? А ведь эта сердобольность всегда в наибольшей степени царит в сельской глубинке, то есть как раз там, где обычно появляются sidhe.

– Расве ф тремучем лесу нелься фстретить фейри?

– Что им там делать? – О’Салливан сделал знак официантке, чтобы принесла счёт. – Они любят малолюдные места, а не совсем безлюдные… Знаете, если подумать, христианская консервативная традиция делала по сути то же самое, что делаем мы – скрывала от общественности то, что могло бы эту общественность взбаламутить. Разница в том, что мы ещё пытаемся разобраться в феномене, стараемся получше его узнать. Консерваторов же знания не интересуют.

Помню, сколько сил у нас с О’Мэлли ушло, чтобы убедить фермеров в ошибке О’Холлорана, в том, что он что-то напутал, никакой О’Грэди не возвращался и никто его не убивал. Разумеется, мы никого ни в чём не убедили. Народ как с цепи сорвался. И это в конце двадцатого века, а теперь представьте, что творилось в прежние века. Малейший намёк на чертовщину грозил взрывом массового психоза и инквизиторскими кострами.

– Та-та, – согласился Траутманн, – ф тсентральной Ефропе это отна ис самых unbeliebt [29] тем ф истории.

29

Непопулярных.

Агенты расплатились с официанткой, оставили чаевые и вернулись в машину. День, начинавшийся так хорошо, постепенно испортился – в Ирландии это было обычным делом. Небо затянули хмурые тучи, обещавшие, что скоро зарядит мелкий противный дождь.

– Нам ф этом плане лекше, – продолжил немец начатую тему. – Сам факт кронокласма настолько сапретелен тля шелофешеского восприятия, што люти сами охотно верят в то, што им фсё померещилось.

О’Салливан завёл двигатель и вырулил со стоянки на магистраль.