Отец для двоих

Измайлов мой отказ принимает недовольно, но спокойно. Не пытается уговорить, лишь поджимает губы и кивает.

Мы расходимся по комнатам, чтобы переодеться и принять душ. В коридоре Тимофей заявляет, что голоден и мне приходится ускориться. На то, чтобы привести волосы в нормальный вид, времени не остается, поэтому я делаю высокий конский хвост. На душ и сборы уходит не больше пятнадцати минут. Правда, когда я заканчиваю, оказывается, что есть сын уже не хочет. У него интересный мультик на планшете и он хочет его досмотреть.

У меня находится свободное время, которое я решаю потратить на макияж. Рисую стрелки, подкрашиваю ресницы, беру в руки матовую помаду. Тоналкой и пудрой решаю не пользоваться, все же, на улице достаточно жарко, а у меня не самая стойкая косметика. Я вообще редко ее использую, в основном по каким-то особенным случаям.

Звонок телефона отвлекает меня, когда я выравниваю цвет по контуру губ. Отвечаю, не глядя.

— Да.

— Привет, подруга…

По ту сторону телефона слышится недовольный и вполне здоровый голос Агнии. Признаться, я рада ее слышать, но ровно до того момента, пока она не говорит следующие слова:

— Не ожидала, что ты так поступишь с моим братом.

На несколько мгновений я теряю дар речи. Пытаюсь понять, как “так” я с ним поступила, но Агния продолжает:

— Зачем ты соврала, что между вами с бывшим ничего нет?

— Потому что я не врала, — отвечаю спокойно. — Между нами ничего нет.

— И поэтому ты вчера провела ночь не в объятиях моего брата, а в кровати бывшего?

— Агния!

Мне приходится повысить голос, потому что она явно переходит границы дозволенного. Единственная моя настолько близкая подруга — Лера. С ней мы можем обсудить все и она может меня осудить. Ей это позволено, но не Агнии, с которой мы знакомы без году неделю.

— Думаю, у тебя нет прав спрашивать у меня о таком. Как и повышать на меня голос.

Несколько секунд в трубке висит напряженная тишина, после чего Агния шумно выдыхает и говорит:

— Ты ему так понравилась. Он о тебе рассказывал восторженно, а вернулся злой, как черт. Вот что тебя в Нике не устроило? Он ведь идеальный, ради тебя был готов на многое, а ты… Ты хоть представляешь, какой он? В жизни и в постели! Конечно, не представляешь, ты ведь ему даже шанса не дала!

— Агния, мы знакомы сутки. В чем ты меня обвиняешь? Что я не переспала с твоим братом? Ну, извини, я не могу так быстро в постель к мужчине забраться.

— Ну к бывшему ведь смогла! И вообще… Ник отличный выход. Ему нужна женщина с ребенком, а тебе такой мужчина, как он.

Я вдруг понимаю, что никакая Агния мне не подруга. Близкие люди никогда не станут тебя винить в подобной ситуации. Агния в данный момент защищает Ника, потому что он — ее брат. А я так…

Отключаю звонок молча. На следующий не отвечаю. Ставлю телефон на беззвучный и забираю у сына планшет. Он как раз досмотрел мультик. Когда выходим, сын тащит меня к двери Макара. Надо взять с собой папу обязательно. Я мирюсь с этим фактом, стою жду, пока Измайлов выйдет из номера.

В ресторан спускаемся вместе. Тимофей без умолку болтает. У него после аквапарка море эмоций и ему нужно их выплеснуть. Все, что остается нам с Макаром — молча его слушать. И мы слушаем. Поддерживаем, расспрашиваем. Зачем еще нужны родители, если не для того, чтобы расспрашивать ребенка о проведенном времени и давать ему возможность выплеснуть эмоции.

Ужинаем мы быстро. Тимофей рвется играть в детскую. Они с Макаром тут же примечают аэрохоккей и следующий час играют в него. Сын радуется, смеется, когда удается забить отцу гол. Я сижу чуть в сторонке, наблюдаю за ними. Мне здесь заняться нечем, разве что тоже поиграть в автоматы, но мне это совершенно неинтересно.

Когда замечаю, что Тимофей клюет носом, прошу Макара закругляться с играми. Мы вместе идем домой. Измайлов снова настаивает на том, чтобы провести несколько часов вместе. Сейчас только девять, как минимум до одиннадцати мы еще не будем спать, но я отказываюсь. Ссылаюсь на то, что устала.

Уже в номере понимаю, что действительно устала. Сын засыпает почти сразу. Я еще некоторое время переписываюсь с Леркой, отписываю Насте, которая волнуется за меня. Каждый раз, когда дверь соседней комнаты хлопает, я прислушиваюсь. Не ко мне ли идет Макар, но в дверь никто не стучит, шагов не слышно, и к десяти я засыпаю.

Просыпаюсь посреди ночи от того, что мне жарко. Иду в туалет, умываюсь, а когда возвращаюсь, слышу громкие стоны. Вначале не придаю им значения, но когда не могу уснуть, надеваю халат и выхожу. Здесь, в конце концов, семейный отель, можно по ночам быть потише?

В коридоре оказывается, что громкие женские стоны доносятся не от соседей с другой стороны, а из номера Макара. Я подхожу ближе, прислушиваюсь. Стою так, наверное, минуту. Ошибки быть не может. Действительно от него. Развернувшись и громко хлопнув дверью, возвращаюсь в свой номер. Злюсь. Не на него, на себя разумеется, ведь он мне ничего не обещал.

Глава 33

Стоны, надо заметить, быстро утихают, и мне удается уснуть. Сплю тревожно и утром просыпаюсь разбитой. На завтрак отпускаю Тимофея с Макаром. Сама не иду. Не хочу встречаться с Измайловым и проводить с ним время, хотя минут десять с утра он уже меня спрашивал, почему я не в настроении. Хотелось в ответ съязвить, что кто-то ночью слишком старался, но я, конечно же, смолчала.

К обеду приходится спуститься, потому что начинает урчать живот. Собравшись, выхожу из номера. Макара с Тимофеем не нахожу. Решаю, что они еще не пришли, но сын подбегает ко мне сам. Сзади меня за ноги обхватывает и громко вопит:

— Мама.

— Напугал меня, — поворачиваюсь к нему, обнимаю сына.

— Решила спуститься?

Голос Измайлова лишает меня равновесия. Я не сразу решаюсь посмотреть на него, а когда, наконец, делаю это, возникает желание влепить ему пощечину. Не за то, что развлекался с женщиной, разумеется. За то, что спать мне не дал.

— Проголодалась, — могу ответить ему спокойно. — Вы уже заняли столик?

— Да, там, — сын указывает влево. — Видишь, там моя кепка стоит?

— Вижу. Идем со мной, тогда? Я тебе возьму, что скажешь.

Сын с радостью соглашается, и я получаю десять минут свободы от Макара. На обед беру себе мясо, овощи и запеканку с сыром. Если останется место позже возьму десерт. За стол приходится сесть общий. Не хочется, но уйти будет некрасиво и непонятно для Тимофея. Сыну не объяснишь, почему я не хочу сидеть с его отцом за одним столом. Я себе это объяснить не могу. Убеждаю себя, что все из-за плохого сна, но… но ведь это не первопричина моего ужасного настроения.

Едим в тишине. Тимофей очень быстро справляется со своим обедом и сбегает за десертом, а Измайлов нарушает молчание: