Отель «Голубой горизонт»

– Ничего конкретного, – уклончиво сказал Рэмси. Ариэнна нервно прикусила губу, долго решалась спросить, затем всплеснула руками и снова выругалась на итальянском.

– Нильсон рассказал вам о моем брате? – спросила она. Рэмси лишь поднял в вопросе бровь. Снова брань на итальянском. – Вико спас меня и детей, – Ариэнна указала на записную книжку в руках Рэмси. – Так и запишите. Если бы не Вико и его друг, то мы с детьми уже были бы мертвы.

– Хорошо.

– И почему же вы ничего не пишете.

– У меня хорошая память.

– Мне будет легче, если вы запишете.

– Хорошо, – Рэмси открыл блокнот. – Как зовут вашего брата и его друга?

– Как зовут? – Ариэнна снова закусила губу. – А знаете что… – Неожиданно решила она. – А можно сделать так, чтобы в газете о них вообще ничего не писали?

– Так они спасали вас и детей или нет?

– Я не знаю. – И в очередной раз Ариэнна выругалась на итальянском.

– Я не настолько плох, как вы говорите, – попытался пошутить Рэмси.

– Вы знаете итальянский? – растерялась Ариэнна.

– И еще испанский.

– Ого!

– Да. Сам не знаю, как я попал в ваш крохотный город, – снова пошутил Рэмси, но шутка так и не дошла до хозяйки сгоревшего дома. Рэмси сунул руку в карман, собираясь достать пачку сигарет, почувствовал холод отколотого от статуи указательного пальца. Холод этого странного черного камня. – А знаете, – сказал он Ариэнне Димарко. – Если честно, то мне вообще нет никакого дела до того, был здесь ваш брат или нет и почему вы не хотите, чтобы я писал о нем. Расскажите мне лучше о статуе, которую вынес из огня ваш супруг.

– Хотите купить?

– Нет.

– Тогда и рассказывать не о чем. Просто кусок никому не нужного камня.

* * *

Когда Рэмси вернулся в офис «Оскода Пресс», отколотый им от статуи указательный палец превратился в крохотную точную копию самой статуи.

– Что за трюк? – растерялся Рэмси.

Он поставил статуэтку на стол, закурил и долго изучал свою находку. Старики-коллеги почувствовали запах дыма, заворчали. Рэмси открыл окно. С озера Гурон дул свежий ветер. Собраться с мыслями, расспросить стариков-коллег о черных камнях на пляжах. Нет, они ничего не знают. Совсем ничего. Теперь удивиться, как они еще не забывают приходить на работу. Отпустить по этому поводу пару плоских шуток и не слушать, не смотреть, смеются над этими шутками старики или нет.

– Ты слишком сильно любишь странные истории, – говорит один из стариков по имени Ирвин Браст.

– Вся наша жизнь – одна большая странная история, – говорит второй старик Фредо Гудиер. Ирвин Браст не согласен. Старики не то ворчат, не то ругаются. Рэмси не слушает. Курит и смотрит на черную статуэтку.

– Эй, молодой! – зовет его Ирвин Браст. – А что думаешь о нашей жизни ты?

– Я? – Рэмси все еще смотрит на статуэтку. – Думаю, вся наша жизнь – одна большая библиотека. Тысячи томов по кулинарии, ремонту автомобилей, брошюр о том, как правильно проходить собеседование, и газетных вырезок с поисками работы. И никаких странностей.

Старики молчат пару минут, пережевывая услышанное, затем Фредо Гудиер вспоминает девушку по имени Эллис Шатнер, которая в детстве тонула в озере Гурон. – Ее сердце не билось четверть часа. Разве это не странность? – спрашивает Фредо Гудиер. Ирвин Браст отмахивается от слов своего друга, как от назойливой мухи.

– Может быть, написать об этом? – предлагает Рэмси.

– Написать? – старики смотрят на него как на идиота. – Мальчик, эта история произошла больше десяти лет назад. Никто уже и не помнит об этом.

– А сама Эллис Шатнер? – Рэмси смотрит на черную статуэтку из озера Гурон, где утонула местная девушка. Думает о художнике Сандро Димарко, который спас свою статую из пожара, забыв о жене и детях. Статую из черного камня, найденную на берегу озера. – Мне нужен адрес этой девушки, – говорит Рэмси.

– Ты просто потратишь свое время, – кряхтит Ирвин Браст.

– Если эта девка снова не сбежала в Калифорнию, – добавляет Фредо Гудиер и рассказывает, как восемь лет назад Эллис Шатнер собрала вещи и уехала из дома, никому ничего не сказав. – Люди думали, что ее похитили. Приезжала полиция округа, но все было тщетно. Родители смирились, решив, что она уже мертва. Кажется, уже планировали надгробие. А эта девка взяла да вернулась. Шесть лет ее не было, а потом просто приехала и постучалась в родительский дом. Ну и молодежь!

* * *

Эллис Шатнер. Ей двадцать восемь. Среднего роста. Соломенные обесцвеченные волосы, сверкающие чернотой у корней. Глаза не серые и не зеленые. Лицо аккуратное, но не красивое. Как и фигура. Все какое-то среднее, утилитарное. Она словоохотлива и приветлива. Встречает Рэмси как старого друга. Они идут вдоль берега озера Гурон, и Эллис рассказывает, как тонула, потом хмурится, вспоминает свою жизнь в Калифорнии.

– Я не хотела возвращаться сюда, – говорит она. – Не то чтобы у меня там все было хорошо, просто… – Эллис смотрит на желтый песок под своими ногами. – Там была одна девушка. В Калифорнии. Не знаю, как ее звали. Мы нашли ее на пляже. Я и моя подруга. Та девушка лежала рядом с нами. На спине. Глаза ее были закрыты. Она была мертва несколько часов, но никто не замечал этого. Было утро, много народа. Рядом бегали дети, какая-то парочка постоянно целовалась, не замечая никого вокруг. Солнце было теплым, ярким. Люди ходили мимо мертвой девушки и думали, что она либо заснула, либо под кайфом. Кто-то отпустил по этому поводу пару глупых шуток. У нее были светлые волосы до плеч. Милое лицо. Хорошая фигура. Зеленый купальник. Наверное, она бы там так и лежала, если бы мальчик, который играл рядом с нами, не заметил, как у девушки изо рта вылезает какое-то насекомое. Он испугался, позвал родителей. Кто-то позвонил в неотложку. Приехала полиция. Люди ворчали, переходили подальше, не желая портить себе выходной день. Никто не хотел знать, что с ней случилось, кто она, как оказалась на пляже. Я слышала, как один из полицейских сказал, что таких в Калифорнии тысячи – девушек, которые ищут приключения, работу актрисы, себя, смысл в жизни, свое место. Вот тогда я и решила вернуться домой. Потому что… Потому что я была точно такой же девушкой. Не лучше и не хуже. Я тоже хотела стать актрисой, тоже искала приключений, смысл жизни, себя, свое место… Я видела, как девушку увозят коронеры, и чувствовала, как все мои мечты и надежды становятся призрачными, зыбкими. Все мы – девушки, приезжающие в Калифорнию, – словно крохотные корабли в открытом океане, которые отчаянно ищут маяк, чтобы добраться до спасительной суши. Но почти все корабли налетают на камни.

– Ты тоже налетела на камни? – спрашивает Рэмси.

– Будь что-то иначе, я бы не вернулась.

– Но твое лицо кажется мне знакомым.

– У меня было несколько второстепенных ролей, – Эллис краснеет, смотрит себе под ноги.

– Почему ты стыдишься? – спрашивает Рэмси.

– Потому что… – она нервно кусает губу. – Потому что мне обещали хорошую роль. Мне казалось, что я почти получила ее… Но… – Эллис смолкает, закуривает.

– Назови мне фильмы, в которых ты снималась, – просит Рэмси.

– «Океан роз». «Ненависть». «Острые шипы».

– Нет. Я их не смотрел.

– У них не было успеха.

– Но лицо мне твое знакомо. Я уверен, что знакомо. – Рэмси вспоминает свою маленькую коллекцию порно на восьмимиллиметровой пленке. Эллис смотрит ему в глаза, и ему кажется, что она может читать его мысли. – Есть ведь и другие фильмы, о которых ты не сказала, верно? – Эллис молчит. – Я уверен, что есть. У меня с детства осталась небольшая коллекция, и там…

– Никто в этом городе не знает об этом, – спешно говорит Эллис. – Я убедила себя, что никто во всем мире не знает. – Она снова смотрит Рэмси в глаза. Пытливо, вкрадчиво.

– Не волнуйся, – натянуто улыбается Рэмси. – Если бы я писал обо всех, кто снимается в порно, то на это у меня не хватило бы жизни.

– Это была случайность.

– Я понимаю. У тебя не было денег, или же тебе пообещали роль.

– Роль. Они сказали, что это для частной коллекции. Сказали, что фильм увидят лишь несколько человек. Я снималась только с девушками. Тогда мне казалось, что это не так зазорно, как сниматься с мужчинами…

– А обещанная роль? Ты получила ее?

– Да.