Отель Калифорния. Сборник новелл и рассказов

Я с сомнением смотрю на нее. Созданы друг для друга? Серьезно? Мягко спрашиваю ее, чтобы не обидеть, хотя эта мягкость, скорее всего, происходит от саке:

– С чего ты уверена, что мы созданы друг для друга? Мы трахались только одну ночь и уже все, созрели?

– Иногда достаточно одной…

А может она и права: возможно, меж нами что-то есть. К примеру, я должен сейчас сидеть в аэропорту, а сижу здесь. Почему? Я не отвечаю, раздумываю, наливаю саке и пью. Саке, конечно, при нашем разговоре не помощник, я был выпил сейчас виски.

Она говорит, что родимся заново, что вновь встретимся и уже не расстанемся. Но кто знает, кто поручится за такой расклад? И вообще, все это походит на глупые девчачьи сказки о вечной любви, которую все они ждут с детства.

– У тебя остыл соус, – замечает она, – холодным его есть невкусно.

– Ага! – бормочу я и торопливо ем свинину, макая ее в густую, приятную на вкус коричневатую жижу. Остывший соус вдруг ассоциируется у меня с остывшими чувствами к Анжеле, с тем, что я освободился от ее магии. А может все это иллюзии: моя свобода, отель Калифорния, вообще этот остров Сахалин? Мыли хаотично перемещаются в голове, словно их кто-то тасует как колоду карт – беспорядочно и непредсказуемо.

Мне хочется курить. Наверное, надо выйти на улицу, вдохнуть дым, очистить мозги. Это я и делаю, оставляя Анжелу одну. У входа в суши-бар никого, только теплый ветер составляет мне компанию. Я закуриваю, пуская струи дыма в пространство. Рядом останавливается «Ниссан», из которого выходят парень и девушка, тоже приехавшие в ресторан. Из открытого окна машины до меня долетают слова песни Shouse «Love Tonight». Дуэт из Австралии поет о том, что когда тебе одиноко, стоит протянуть руку и ты не останешься один.

Я помню эту песню, у нее замечательный припев: “Все, что мне нужно, это твоя любовь“. Наверное, под действием звучащей музыки и слов, говорящих, что от одиночества есть только одно средство и это любовь, я начинаю думать по-другому. Мы с Анжелой одиноки каждый по-своему и, выходит, перманентное одиночество толкает нас на безумные поступки в поисках развлечений. Оно же и лишает нас шанса на счастье. Но лекарство здесь… Я притормаживаю бег своих мыслей.

«Это то, о чем говорит Анжела – выходит, нам надо быть вместе?»

Возвращаюсь назад. У нее холодное, равнодушное лицо, поскольку наш разговор зашел в тупик, над столом висит отчуждение и безысходность. Передо мной – остывший недоеденный карри со свининой, недопитое, чуть теплое саке. Анжела, конечно, может быть недовольной, ведь она призналась в любви ко мне, а я раздумываю, увиливаю, недоговариваю. И вдруг я неожиданно говорю по-английски:

– Все что мне нужно, твоя любовь сегодня ночью.

Ее брови взлетают вверх, она снова улыбается, но не официальной деловой улыбкой, а тепло и радостно.

– Я ходила на курсы английских переводчиков, – сообщает она, в ее голосе звучит знакомая хрипотца, наверное, от волнения. – Ты хочешь мою любовь сегодня вечером?

Конечно, хочу! Однако сейчас я слишком прямолинеен, вернее, выгляжу таким, а это реально глупо. Есть шанс еще все исправить, сказать, что просто так болтанул, пошутил, чтобы показать свое знание английского. Но себя не обманешь и, произнесенные слова вырвалось не случайно. Может космос, который меня окружает послал сигнал мозгу, а мозг направил импульс языку? А может и космос здесь не причем, а это все она, Анжела, которая захотела услышать нечто определенное от меня. Она, ведь, ведьма!

Не дождавшись ответа, Анжела продолжила:

– У нас есть время до порогов, давай сгоняем куда-нибудь. Я знаю одно хорошее место, смотровая площадка откуда виден весь Южно-Сахалинск. Ну что, двинули?

Она говорит весело улыбаясь, показывая, что ее настроение улучшилось.

– Ты поедешь в костюме? – зачем-то интересуюсь я.

На самом деле мне все равно, я уже смирился с ее причудами, включающими смену настроения вместе со сменой одежды. Так в древнегреческом театре актеры, чтобы не заморачиваться с вхождением в образ для лучшего исполнения роли попросту надевали маски комиков или трагиков. И надо сказать, зрители не возмущались. Вот и я не возмущаюсь. Тем временем Анжела заговорщицки мне подмигивает, оставляет деньги вместе с чаевыми официанту, и со словами: «Подожди меня здесь», отправляется к своей машине.

Со второго этажа через стекло мне видно, как она открывает багажник, достает оттуда небольшого размера чемодан, какой обычно помещается на полку ручной клади в самолете, возвращается в ресторан, но не ко мне. Она отправляется прямиком в женский туалет.

«Зачем ей чемодан в туалете?» – лениво размышляю я, человек, отдавшийся воле событий. В конце концов, случившееся со мной можно рассматривать как невинное приключение, вроде тех, что бывали на корпоративах, когда после знакомства с подвыпившими и ставшими доступными девчонками я занимался с ними оральным сексом в туалете. Ну и, конечно, не только оральным. Зато мне было не одиноко.

Туалетная загадка раскрывается довольно скоро – Анжела появляется в другой одежде. Она переоделась в белую майку с короткими рукавами, светло-желтые свободного кроя брючки-чиносы, белые кроссовки, длинные рукава теплой кофты завязала на поясе, слегка прикрыв ею бедра. «Значит она уже другая, – предположил я. – Деловой стиль упрятан в чемодан».

– Прекрасно выглядишь, – делаю ей комплимент. – Всегда возишь запасной набор?

Ее глаза на мгновение превращаются в колкие булавки, вероятно от мысли, что я опять смеюсь над ней. Однако она быстро овладевает собой.

– Я привыкла планировать день, в отличие от некоторых.

– Ну я-то свой тоже спланировал, и должен быть в аэропорту.

– Почему же ты здесь?

Действительно, почему? Ладно, не буду толочь воду в ступе. Мы отправляемся к смотровой площадке, и я опять сижу в машине на пассажирском месте спереди, невольно подобрав ноги. Не доезжая метров триста, останавливаемся.

«Отсюда пойдем пешком, проезд закрыт», – сообщает Анжела.

Я выхожу, подставляя лицо ветру. Здесь над городом он гуляет свободно, летает между сопок, поднимается к небу, ему ничто не мешает. Кстати, о небе. Я смотрю вдаль и невольно останавливаюсь. Там, где далекие, с сизым оттенком, зеленые пригорки и сопки на горизонте теряют четкие очертания, плавно растворяясь в вышине, я вижу, как над ними зависает плотная в несколько километров пелена бело-серых облаков. Но не это привлекает мое внимание—над облаками высится темная гора, уходящая острием вверх. Как будто мне на мгновение открывается тайна мироздания, и я созерцаю место бога, место откуда он правит миром.

У меня захватывает дух.

«Чего ты остановился? Пойдем! – кричит Анжела, ушедшая вперед, она энергично машет рукой, подзывая к себе. – Давай, быстрее, а то может пойти дождь».

Я торопливо иду, почти бегу, догоняю ее, продолжая думать об увиденном. Да, надо признать, Сахалин необычный остров, и не зря Антон Павлович тут заторчал на целых три месяца. Наверное, он, как и я разглядел здесь что-то удивительное, завораживающее, странное. Может здесь, на Сахалине, колыбель бога? Может отсюда все началось на земле?..