Отголосок

Я ездил по сельской местности, пытаясь найти дом, о котором мне рассказала старушка из "Водяной Лилии". Мне удалось разыскать Нину, как только я узнал, что она снова стала представляться Элизабет Арчер. Это немного облегчило мне жизнь, и когда я узнал, где она остановилась, я был благодарен, когда хозяйка дома рассказала, где я могу ее найти. Она не усомнилась во мне, когда я солгал и сказал, что я дядя Элизабет и пытался связаться с ней.

Мне пришлось посмеяться про себя, потому что, когда Беннетт не так давно поручил мне следить за ней, она была самой простой целью для розыска. И теперь, как я и думал, она с тем же ублюдком, с которым была в Чикаго.

Но теперь, я потратил впустую день, потому что этот гребаный город не очень внимателен к дорожным знакам. Я проехал еще один поворот дороги, но домов видно не было. Я замедлился, выглядывая из окна, когда мои фары осветили небольшую табличку на каменной стене, и вот тогда я увидел ворота. Замедлившись, я увидел знак, который гласил, что это Брунсвикхилл.

– Шах и мат, - пробормотал я себе под нос, выключая фары и подъезжая к воротам.

Выйдя из машины, я посмотрел на крутой холм, но ничего не увидел в темноте. Нет света. Ничего.

– Бл*дь.

Вернувшись за руль, я решил закругляться. Я знал, что они за этими воротами, вероятнее всего. На данный момент я устал до чертиков, но, по крайней мере, у меня есть место слежки. Зная, что в Иллинойсе идет охота на людей, мои следующие шаги должны быть быстрыми и смертоносными.

Я все еще чувствую вибрации, которые рикошетили мои кости с каждым выстрелом. Две пули, которые Пик выстрелил в грудь Деклана, и единственный выстрел пистолета, который отнял у меня моего брата. Звук, который я никогда не забуду. Удар настолько мощный, он отбрасывает плечи назад, оглушая и поражая. И когда попадаешь в цель, лед твоего бесчувственного сердца наполняет твои вены, и ты знаешь, что больше никогда не будешь прежним.

Меняешься навсегда.

Вечное чудовище.

Каждая пуля оставляет на вашей коже след, от которого вы не можете избавиться, и вы никогда не забудете вкус пороха на своем языке. Каждая жизнь, которую ты забираешь, клеймит тебя навечно.

Я надеялась, что это не так. Я надеялась, что последствия исчезнут, как и эхо. Но если я чему—то и научилась в этой жизни, так это осознанию того, что отголоски живут вечно. Возможно, я больше не слышу криков демонов своего прошлого, но они действительно продолжают кричать. Это напоминание о том, что ты никогда по—настоящему не освободишься.

Я не знаю, куда я иду или что я делаю, но я не думаю, что это место для меня. Все утро я была сама не своя. Деклан уехал на рассвете в аэропорт. После его отъезда мне нужно было найти утешение, и я поняла, что не забрала свою куклу.

Я позвонила Айле, чтобы сказать ей, что заеду, чтобы собрать остатки своих вещей. Так как он взял внедорожник, я взяла его Мерседес Родстер, чтобы добраться до Айлы.

Когда я подъезжаю к очаровательному дому, в котором находилась с момента моего прибытия несколько недель назад, я знаю, насколько это больно, что для меня нет ничего в Шотландии. Я не знала, что искала, когда приехала сюда. Последнее, что я думала, что найду, это Деклана живым, но это так. И, может быть, этого достаточно, чтобы знать, что он есть, что его жизнь не была принесена в жертву из—за моего обмана.

Ключ находится под керамическим горшком, Айла сказала, что оставит его там. Я вхожу, и, хотя я была у Деклана всего пару дней, это кажется намного дольше. Но с другой стороны, каждый день с ним наполнен непреодолимыми эмоциями и разговорами. Мне пришлось столкнуться лицом к лицу с прошлым и признаться в истинах, которые я скрывала так долго. Труднее всего видеть боль, с которой Деклан борется внутри себя — боль, которая родилась из—за меня. Я признаю это; он терпит это.

Я поднимаюсь по лестнице, и, найдя свою куклу, начинаю собирать вещи и сосредотачиваюсь на том, чтобы не допустить страха. Мне жаль, что у меня не было наставника, мне хотелось бы знать, что я делаю и куда иду. Тяжело переживать, чтобы понять, как я одинока на самом деле. Но я стараюсь держать себя в оцепенении от тех вопросов, на которые нет ответов.

Чем больше мои мысли блуждают, тем быстрее я двигаюсь. Воспоминания о том, что произошло в этой комнате, начинают грызть, и когда я подхожу к кровати, чтобы схватить свой телефон, который оставила, я замираю. Под окном на улице припаркована та самая машина, которую я видела на мониторе у Деклана прошлой ночью. Или, по крайней мере, я так думаю. Здесь так много одинаковых машин, так что я не могу быть уверена, но что—то внутри у меня вызывает паранойю.

Машина находится прямо под моим окном, так что все, что я вижу — это крыша. Спрыгнув с кровати, я мчусь вниз, запираю входную дверь и пробираюсь через дом, чтобы посмотреть, смогу ли я получить лучший обзор. Проходя мимо окна, я оказываюсь в комнате, в которой никогда не была раньше — в комнате Айлы. Толкаю незапертую дверь, в комнате темно, тяжелые шторы закрыты. Слегка раздвинув занавески пальцами, я выглядываю в окно, но машина пропала. Улица перед входом свободна, ничего, кроме моей машины.

Я открываю шторы шире, чтобы лучше осмотреться, и, конечно же, машина исчезла. Покачав головой, я издаю жалкий вздох.

Ты теряешь рассудок, Элизабет.

Я восстанавливаю дыхание, выбрасывая свои дурацкие мысли, которые не имеют оснований. Я поворачиваюсь спиной к окну и закрываю глаза, смеясь сама над собой. Когда я открываю их обратно, я вижу комнату Айлы. Сканируя вокруг, я подхожу к ее тумбочке, чтобы посмотреть на книгу, лежащую сверху. Я пробегаю пальцами по обложке мадам Бовари, когда замечаю коллекцию фотографий на полке над камином. Я медленно двигаюсь вперед, глядя на каждое изображение.

– О, мой Бог.

Поднимая потускневшую серебряную раму, я сжимаю ее, пока смотрю в недоумении.

Интересно, это глупая паранойя, которая осталась от машины снаружи, или это именно то, что видят мои глаза.

Как она заполучила ее? Почему у нее есть его фотография?

Он моложе, чем я когда—либо видела его, маленький мальчик, но глаза неопровержимы. Ошибиться невозможно, я это прекрасно знала.

Это он.

Но почему?

Срабатывает дверной звонок, пугая меня, и я роняю рамку, стекло разбивается, приземляясь на деревянный пол.

– Дерьмо.

Карабкаясь, я поднимаю небольшую рамку и запихиваю ее в заднюю часть штанов, когда бегу, чтобы посмотреть, кто у входа.

Прежде, чем я это делаю, раздается громкий стук.

– Элизабет? Ты там?

Лаклан?

Смотря в окно, я вижу, что это он.

– Что ты здесь делаешь?
– спрашиваю я, когда открываю дверь.

– Деклан попросил меня проверить тебя, и когда никто не ответил на мой звонок у ворот его дома, я пришел сюда.

– Его не было всего несколько часов. В какие неприятности я могла попасть в такой короткий промежуток времени?
– Я поддразниваю, однако прохладная металлическая рама в штанах свидетельствует об обратном, и я ухмыляюсь.