Отголосок

– Что тут смешного?

– Вы, мужчины, нуждаетесь в увлечениях, - говорю я, поворачиваясь спиной и направляясь к лестнице.

– Я беспокоился.

– А сейчас?

– Деклан сказал мне, что ты тяжело восприняла документы, - говорит он.

Стыд пробуждается, но я быстро его отключаю.

– Я предпочла бы больше никогда не обсуждать этот вопрос.

– Конечно. Прости.

– Слушай, я ценю, что ты проверяешь меня, но, если ты не против, я продолжу собирать оставшиеся вещи, чтобы вернуться к Деклану.

– Ты уверена, что все в порядке?
– давит он, как если бы он был посвящен в то, что, по его мнению, мне было известно.

Назовите это интуицией, но все в сегодняшнем дне приводило меня в состояние повышенной готовности по какой—то тревожной причине.

– Да, все в порядке, - говорю я мягко с легкой улыбкой, чтобы успокоить его.
– Прошедшие несколько дней были сложными, я уверена, ты можешь понять.

Он кивает, принимая мои указания, не упоминая про документы.

– Ты можешь доложить своему боссу, что этот ребенок хорошо заботится о себе.

Я улыбаюсь своим словам, и он смеется в ответ, соглашаясь:

– Сделаю.

Он поворачивается, чтобы уйти, но прежде чем закрыть за собой дверь, он говорит:

– Между прочим, я пытался позвонить тебе пару раз...

– Я оставила свой телефон здесь. Никто не звонит мне на него, но теперь, когда я знаю, что у меня есть няня, будь уверен, я заряжу его для тебя, - шучу я.

Он с улыбкой качает головой и уходит. Я иду к двери и запираю ее за ним, прежде чем возвращаюсь в свою комнату. Бросая остальные вещи в чемодан, я вынимаю фотографию из рамки и засовываю ее в сумку. Я не знаю, почему у нее эта фотография, но я хочу ее для себя.

Когда мой багаж загружен в машину, я отправляюсь назад в Брансвикхилл, оставив ключ в цветочном горшке. Часть меня хочет позвонить Деклану, чтобы спросить, почему он послал Лаклана проверить меня. Он говорит, что ненавидит меня, но потом я вижу эти намеки о человеке, которого я знала еще в Чикаго. Человека, который был в ярости, если я опаздывала больше чем на минуту. Человека, который контролировал и доминировал, чтобы облегчить свою тревогу. Но я не позвоню ему, потому что никогда не узнаю, что именно во мне заставляет его отталкивать меня.

– Что это, черт возьми?
– бормочу я, когда проезжаю поворот дороги и вижу ту же машину, что была у Айлы, и теперь она находится возле ворот Деклана.

Замедляя Мерседес, я останавливаюсь и жду, так как эта машина блокирует мой путь. Мною овладело любопытство, интересно, это Деклан по—прежнему следит за мной, и если да, то почему настолько очевидно.

Я сигналю, и когда я это делаю, дверь водителя открывается. Я наблюдаю, как блестящие черные туфли выходят на улицу, и тысячи проникающих эмоций отстреливаются внутри меня.

Какого черта он здесь делает?

Мои нервы напрягаются, когда я крепко сжимаю руль. Я смотрю, как он приближается к моей машине, и на долю секунды я рассматриваю его. Но правда в том, что я понятия не имею, почему он вообще здесь.

Поэтому, не теряя ни секунды, я возвращаюсь к персонажу, которого я знаю так хорошо, и прячусь в маске Нины. Выпрямив спину, я забываю все об Элизабет и открываю дверь.

– Как же быстро ты передвигаешься, - насмехается он, когда я предстаю перед ним.

– Тоже рада тебя видеть, Ричард.

– Сомневаюсь, что ты это имеешь в виду, но все равно спасибо.

– Что ты делаешь в Шотландии?

– Я мог бы спросить тебя об этом же, но я думаю, что это и так ясно.

Его слова раздражают меня, как всегда, и я огрызаюсь в ответ:

– Кончай пороть чушь, Ричард. Скажи мне, почему ты пролетел полмира?

Его лицо выравнивается без проявления глупостей, когда он заявляет:

– Нам нужно поговорить.

– О чем?

– О твоем супруге.

Насколько мне известно, Ричард ничего не знает о лжи и обмане. Он знает меня только как Нину, жену Беннетта, а теперь вдову. Он был бизнес—партнером Беннетта с самого начала, и они были близки. Хотя и недостаточно, потому что я знаю, что Ричард не имеет понятия о том, что Беннетт трахал его драгоценную женушку и что сын, которого Ричард считает своим, на самом деле просто жалкий внебрачный ребенок.

– Со мной не связывались по поводу расследования, - говорю я ему.
– Есть ли какие—нибудь новости?

Его глаза сузились, и я не доверяю ухмылке на его лице.

– Ты не думаешь, что это немного трудно быть в курсе информации, когда ты пользуешься дешевым, одноразовым телефоном?

Мое лицо решительно непроницаемо, но мое тело оцепенело, я удивлена, откуда он знает о моем не отслеживаемом телефоне. Мои слова отклоняют мою панику, когда я говорю:

– Вечно суешь свой нос, куда не следует, не так ли?

– Как я уже сказал, нам нужно поговорить.

– Тогда говори.

– Внутри, - твердо заявляет он.

– Почему не здесь?

Он становится раздраженным, громко закипая:

– Потому что здесь чертовски холодно, и моим яйцам это не нравится.

Он чертовски мерзкий.

Я не хотела бы приглашать его в дом Деклана, но полагаю, там безопаснее со всеми камерами, чем здесь, на улице.

– Отлично.

Он следует за мной через ворота до самого дома. Когда я веду его в библиотеку, он замечает:

– Ты никогда не жила в трущобах, не так ли?

– Есть ли смысл в этой чепухе, которую ты несешь?
– Я сажусь напротив него, и когда он тоже садится, я говорю: - Так что это? Что такого важного, что тебе пришлось преодолеть весь этот путь?

Он наклоняется вперед и берет паузу, прежде чем смотрит на меня и произносит:

– Я знаю, кто ты.

– О да, и кто же?

– Нечего играть в скромницу, потому что я знаю твои грязные маленькие секреты.

В его слова слышится угроза, и меня настораживает его уклончивость.

– Заканчивай с этим дерьмом и переходи к делу.

– Он знал. Беннетт заставил меня следить за тобой, когда начал подозревать, что ты ему изменяешь.

– Это был ты?

Он кивает, когда откидывается назад, чувствуя себя в своей тарелке, на мой взгляд. Вспоминая больницу, я поняла, что голос звучал знакомо, когда он говорил Беннетту, кем я на самом деле была, но тогда я не могла точно определить его из—за всех лекарств, которые я принимала.