Отходняк после ящика водки

– Андрей Георгиевич, ну я же все-таки женщина – чего вы меня хотите лишить?

Я понял, что не прав.

– А она не сказала: «Доктор, если б меня каждый день… э-э-э… вовлекали в личную жизнь, я б к вам в больницу никогда не попала, у меня б было прекрасное душевное здоровье»?

– Не сказала… Но может, ее состояние было бы действительно лучше.

– Когда я тут работал, – продолжал бывший психиатр по той, видимо, схеме, что раньше все было лучше, – в санаторном отделении стоял рояль, и больные там музицировали…

– А сейчас – в каждом отделении! – гордо ответили ему.

– В каждом?

– Абсолютно!

Мы прошлись, проверили: точно…

Жизнь стала лучше, жизнь стала веселей!

Ну хоть в одной отдельно взятой психбольнице по крайней мере.

И.С.

Часть 9

ЛОВЛЯ ТУНЦОВ В АТЛАНТИКЕ

Тунец – знатный трофей. Хищная рыба, входит в большую океанскую пятерку. Вес тунца достигает трехсот килограммов, а длина – трех метров. Водится эта рыба почти во всех морях и океанах. Я ловил тунца у берегов Северной Америки.

Если из Нью-Йорка поехать на север, то, вырвавшись из Куинса, будешь долго ехать по Long Island, то есть Длинному острову. Протянувшись с юга на север на несколько сот километров, этот остров сосредоточил виллы всех нью-йоркских богатеев. Там можно встретить поместья Моргана, Рокфеллера, а можно и нынешних нуворишей. В том числе и наших, и бывших наших.

Немного в стороне от всех этих фешенебельных Хэмптонов, в западной части Лонг-Айленда, находится маленький городишко Си Клифф. Здесь когда-то осели бежавшие от красных мудаков русские эмигранты первой волны, поэтому в нем аж две православные церкви. Городок тихий, спокойный, весь спрятанный в тени огромных вековых деревьев. Расположен он не со стороны океана, а в бухте, выходящей в залив. На хорошей лодке от него до Манхэттена не больше часа ходу. Почти вся местная молодежь разъехалась: кто в Нью-Йорк, кто в Сан-Франциско, а кто и в Россию. Теперь в Москве можно заработать больше, чем там. Остались одни старики. Князья, графья, в общем – голубая кровь. В этом городке родился и Боря Иордан, мой московский товарищ. Надеюсь, он в представлениях не нуждается, но здесь важно то, что у него в Си Клиффе большой дом, где все лето отдыхает его семья. Вот с Борисом мы и сговорились пойти на тунца.

Мы арендовали большую, сорокаметровую, яхту и рано утром выплыли из городской гавани. Плыть нужно было весь световой день до острова Нантакет, который находится между мысом Монток, что на самой северной оконечности Лонг-Айленда, и Кейп-Кодом, то есть мысом Трески, окаймляющим залив Бостона.

Кстати, если в середине августа отплыть из Кейп-Кода и, оставив за кормой Бостон, взять на север и наискосок пойти прямо в океан, то миль через сорок-пять-десят можно встретить множество китов-горбачей. Огромные животные метров по 12–15, покрытые ракушками, подплывают прямо к лодке, переворачиваются на живот, машут длинными плавниками, выпрыгивают из воды, с брызгами падают обратно в воду. Это завораживающее зрелище особенно нравится детям.

ОТКУДА НАЧАЛАСЬ БЕЛАЯ АМЕРИКА

Кейп-Код очень интересное место. Первыми его открыли пираты Карибского моря. Еще задолго до первых поселенцев-англичан, так называемых отцов-пилигримов, прибывших в Америку на корабле «Мейфлауэр» и основавших в 1620 году на Кейп-Коде колонию, пираты использовали эти места для хранения награбленных сокровищ. Места опять же здесь были тихие, вдалеке от оживленных судоходных трасс, поэтому удобно было и безопасно предаваться милым пиратским радостям: пить ром, курить пеньковую трубку, любить пленниц и делить золото.

По случаю бравого пиратского прошлого на мысу есть небольшой музейчик. В нем собраны поднятые со дна моря пиратские прибамбасы. Сабли, кинжалы, кирасы, большое количество серебряных и золотых монет. Есть даже здоровенная пушка. Весь этот романтический металлолом сопровождается кровожадными картинками и страстными рассказами о пиратском быте, навевая мне детские воспоминания о всевозможных одиссеях всяких там капитанов Бладов.

Музей этих брутальных мачо несколько обескураживает неожиданным соседством с небольшим городком педерастов под названием Провиденстаун. Голубые здесь не милые и смешливые, как обычно, а очень даже подкачанные и агрессивные. Так, например, жене Бориса Елизавете они не позволили в местном кафе покормить сына-младенца грудью. «Хватит нам ваших гетеросексуальных штучек! Это вы в Нью-Йорке можете показывать последствия архаичного секса между мужчиной и женщиной! А нам здесь этого не нужно!» – орал здоровенный владелец забегаловки и таки вытолкал нас на улицу. По ней, блистая бритыми ягодицами, которые выглядывали сквозь овальные прорези в джинсах, вальяжно раскачивая бедрами, проходили местные хозяева жизни. Мы поспешили ретироваться на яхту. Это был явно не наш праздник.

Однако в городках по соседству происходят и совершенно другие вещи. Однажды моя жена здесь, на Кейп-Коде, приняла участие в демонстрации в поддержку традиционных ценностей. Она, в составе большой группы местных жителей, толкая перед собой коляску с маленьким сыном, защищала право мужчин и женщин на секс в его обычном понимании. Демонстранты несли плакаты примерно следующего содержания: «Boy + boy = 0, girl + girl = 0, boy + girl = baby». И тому подобные призывы. Вернувшись с очередной рыбалки, я в целом одобрил ее гражданскую позицию по защите человеческой популяции.

Но этот клочок земли имел и другую историю. Отсюда, из поселков Кейп-Кода, уходили в XVII–XIX веках в океан бесстрашные рыбаки. Это здесь разворачивались события величайшего произведения американской литературы «Моби Дик». Это отсюда вышли на спасение жюльверновского пятнадцатилетнего капитана Дика Сэнда отважные бостонские китобои. А помните фильм «Совершенный шторм» с Джорджем Клуни? Так это все об этих местах, о рыбаках Новой Англии.

Таким образом, Кейп-Код является самым центром американской истории, которой, как утверждают многие, у них нет и которой сами американцы очень дорожат. Из этих мест есть пошла земля американская. Ну то есть не американская вообще, а та, что принято называть Америкой белых. Америкой англосаксов. Или, как они себя называют, WASP – белый, англосакс, протестант. Что можно еще прочитать как «оса». То есть отсюда разлетелись по всему континенту эти самые «осы» – горластые и напористые янки, удивившие мир своей дерзостью, трудолюбием и стремлением к свободе. И конечно, жестокостью по отношению к местному населению.

Во всей этой американской легенде об освоении континента очень много мифов и святочных благоглупостей. Отцы-основатели, типа Винтропа, до боли напоминают ветхозаветных патриархов, приведших свой народ в Землю обетованную. Трогательные истории о мирной жизни и взаимопомощи между пилигримами и индейцами способны выжать слезу умиления, если не знать, чем потом закончилась эта идиллия.

Но в американской мифологии есть еще и своеобразная ландшафтная эстетика. Она почти вся сосредоточена на острове Нантакет. Этот крохотный островок, находящийся между Нью-Йорком и Бостоном, решительно ничем не примечателен. Серый океан несет свои холодные волны на длинные пустынные песчаные пляжи, поросшие редкой клочковатой растительностью типа осоки.

Неприметные, крытые дранкой и крашенные белой краской, небольшие домики уныло смотрятся на почти всегда пасмурном небе. Расположенные по берегу, раскрашенные в красный и белый цвета, маяки (непременный атрибут всех местных открыток, картин и постеров) не изменяют общего банального впечатления от острова. Если сравнивать его с чем-либо, хорошо нам всем знакомым, то он напоминает низкие берега Азовского моря или пустынные берега Ладоги с холодными, меланхоличными дюнами.

Однако не дай Бог выказать безразличие к этому пейзажу вслух. У американцев хорошим тоном считается восхищаться этим воплощением посредственности. Этого троечника среди ландшафтов по молчаливому согласию принято считать отличником. Вы были на Нантакете? Боже! Как вам повезло! Какая там красота! Согласитесь, вы не видели ничего красивее! Дорогой, видишь, люди уже побывали на Нантакете, а ты все никак не можешь меня туда отвезти. Боже, как я мечтаю хоть одним глазком увидеть эту красоту. И так далее и тому подобное.